Открытое окно – весной. (Не то зимой, не то весной) И ладан будто бы росной: Дымят деревья новый зной Невидный, нежный, – пред весной Предвестье – благость – Бог со мной. Свеча – пурпуровой красой Окрашена – передо мной. И холод, в форточку, лесной, И, всё-таки, тот, вешний, зной Невидный, нежный, – пред весной Благовещанье – Бог со мной. Благовещанье, Пасха, март, И книга та же: blanc-noire. Мартовский дождь Снимаю шляпу – капают впервые Дождинки дробные, хваля и веселя Весну весёлую – и голубую выйю Поднял весь мир, светя, сеня, тепля. Летят, как голуби, внизу велосипеды… И голубеет свет сверкающих колёс. Победы новые, весенние победы, Несу, как розовый роскошный редкий гросс! Звон ночью Лазурной льдиною стеснённый (Плыла, плыла – и приплыла) Иду открытый, полусонный, Не вижу: ночь уже бела. И, вдруг, державною рукою Колоколов в ночи разлив!!.. Конец тиши, конец покою, Виденью алому олив. Не утреня и не вечерня, И не обедня благовесть. Вон камни, брошенные зернью. Вот кончилась мужская месть. И, се, предутренней порою Въезжает в град митрополит Навстречу радостному рою, Который звоном веселит. 28 марта Нине – сакс Ты фа́рфор – сакс теплонежнейший. Ты в голубом как голубь алый. И мать твоя – в одежде гейши. А ты младенец, агнец малый. И март младенец – братец родный Тебе, о Нина – им святится. Звенишь ты золотом природным Моим приходам: – Тися, Тися… Просила куклу ты – другое Даю тебе в подарок звучный. Вот песнопенье дорогое Всё в буквах чёрных – список скучный. Но я клянусь – у колыбели Его, младенца марта, – ярко Горю, пою: – о лель мой, лели!.. Пою всей жизнью светложаркой. «Цепочку ценнозолотую…» Цепочку ценнозолотую Я дал, отдал – и ты взяла, Реликвию мою святую. Единственной она была. И возвратила. Здравствуй, альфа, Прощай, омега, – ты была, Единственная моя арфа Запела в марте – и прошла. Но ты жива. Жива со мною, Поёшь везде: в ветрах, в цветах. Ожив, умру, опять весною, С твоею песней на устах. 29 марта День скорби Неторжественный гимн
Младенец март возрос – ручей ломает лёд, Апрельски алый день темнеет нежно в небе. Благослови, Господь, венец весны – Твой год Идёт и наступил, конец моей амебе. И вот мечта моя: красивый яркий Крым, Лазурное пальто, веселье, смех, и девы. Младенец март возрос – иду, любуюсь им, Забыл на миг свой гроб, безумие, издевы. И только ты не там. Мой мирт, мой март, взлетел, Взлетел весною ввысь – и облачко на небе. Благослови, Господь, веселье юных тел, И жизнь и март и мысль о золотистом хлебе. 30 марта Конец марта Третья книга стихов (1920–1921) Тебе, Бронислава, 5 июля 1920 во веки аминь Посмертье Голубой липе подобен добитый. И ты бы упала на малую траву У врат, и у врат – голубей-ка до битвы. И ты бы пила оли́пье с утра – для уст. Студя, постонала бы час Сочась частицами былей. И серый смерд встал бы для тебя, подбочась. И ахнул бы в далях аминь милый. Тихо хоти, ходи По травам рая правя, И в раю сухо-один Бок о бок с богом Авель. 1918 г. 16/V. Ночь Ождань дождя И травы рта утра Утерять ни за что не хотят Русые росы ждут: будет рай. И на них наглядеться – хоть я. Я – тихоольховый скрип Пирски пируем с ветром мы. И силён её свисторазгуловый скреп Наш – и ждём мы с ветками мир. Со светлыми ветками! Ткём мы скрипя пиры. И дождя дожидаемся, деева с детками. Со огнём и горомом пеньтесь пары – Оооблака! Локоны, локоны седые. Садись на темя огнянное яблоко, 1918 г. 14/V Ночь «Ирисы, ибисы – и бесы себе…» Ирисы, ибисы – и бесы себе. Развалинка розы, завалинка зелени, И свет какой-то в сонном серпе И тени торо́пные, еле оне. О нём и меною обменян И снег со свистом, мотивом, пью… На лёгкую лань обменял оленя О лель, лодь, день, – ффффьюю! Кутью мою из риса – рыси И сердце – сладостнохилой серне. И вниз, вниз, ночь! рысью, К лучистольющейся люцерне! Цедру ценную из трав В недра наши осторожно вложим И от ночей и до утра Вольёмся лельеносно в ложе Июнь 1918 г. |
