Отопление Марине Петровне включили, а магазин вскоре закрылся. Помещение пустует. Может, потенциальные арендаторы слышали, кто живет над ним. Я принципиально не хожу в магазины этой сети. Марина Петровна же активно включилась в борьбу за права обиженных граждан. Просто помогает людям – по велению души. У нее хорошая блокадная пенсия, она ни с кого не берет денег. Но все считают своим долгом ее как-то отблагодарить. Ее координаты передают друг другу. Она может подсказать, куда лучше записаться на прием, как это сделать, как подать жалобу. Она знает нюансы – проходила сама эти процедуры неоднократно. У нее появились подруги – те, кому она помогла, и они тоже подключаются к проводимым Мариной Петровной кампаниям. Сама она живет полной жизнью, скучать некогда! Себя считает очень счастливым человеком.

Хорошо бы было и Фомичихе найти какое-то дело, но какое, если главная любовь ее жизни (после Петеньки) – огород?!

После расставания с Фомичихой я позвонила Андрею, которому Пашка уже переслал «сырую» съемку нашего общения с матерью (одной из матерей) Иванова-Сыроварова, ее новым мужем и сестрой.

– Даже если у этого Сергея искусственный глаз, я не понимаю, зачем ему бы было убивать пасынка? – сказал приятель. – А вот Алекса… Она могла и раньше знать, что он ее сын. Это мог быть не первый генетический анализ, который она делала частным образом. А у Алексы четко прослеживается мотив: деньги.

– Ты считаешь, что она точно что-то получит?

– Есть завещание. Оно должно быть публично оглашено через месяц после смерти наследодателя – это воля гражданина Иванова. Я не знаю его содержание.

– Но если Алексе ничего не оставлено? С какой стати Иванову-Сыроварову ей что-то оставлять? Она может претендовать на какие-то деньги, как биологическая мать? На имущество? Она вообще-то инвалид.

– Она не находилась у него на иждивении. Например, если он ничего не оставил детям (что сомнительно), то они все равно получат обязательную долю в наследстве, хотя и меньшую, чем при наследовании по закону без завещания. Я думаю, что Алекса сейчас собирается рубить капусту на ток-шоу, подпишет новые рекламные контракты. Может, конечно, подать в суд, устроить там очередное шоу… Хотя признаю: получается интересный юридический казус.

После выпуска «Криминальной хроники» мы с Пашкой заехали в магазин, купили еды себе и своим питомцам и поехали к Пашке. По пути заглянули в два места в пешей досягаемости от Пашкиного дома, куда они с Василием после проведенной мной работы регулярно заходят. Это места, где местные жители кормят котов. Но почему-то немало людей, думая, что делают благородное дело, приносят дворовым котам рыбьи головы или другие куски рыбы с костями. Коты не едят кости! Они не могут сами их вынуть. Если хотите покормить кота рыбой, очистите ее от костей – или вообще ничего не давайте. Я знаю немало историй, рассказанных мне зоозащитниками, о том, как кости приходилось вырезать из животов и не только. Я видела кота с десятиметровым шрамом на шее и его же фотографии до операции. Кость странным образом застряла в горле, ее кусок даже торчал наружу, и шею раздуло так, что в страшном сне не увидеть. Операция, дренаж, антибиотики, долгое восстановление, кормление из шприца и с пальца… Его подобрал парень-компьютерщик, он же оплатил операцию, выхаживать взялась моя знакомая хозяйка приюта (парень просто не знал, как это делать). Все закончилось хорошо, коту нашли дом. Но сколько животных погибает в муках! Я сама обхожу такие места кормлений в своем районе, я неоднократно развешивала объявления, я прошу своих друзей убирать рыбьи головы и развешивать соответствующие объявления. Не кормите котов рыбой с костями! Но рыбьи головы все равно появляются.

Подобранный Пашкой кот уже чувствовал себя хозяином, выживал Пашку с дивана, ел в три горла, а при нашем появлении потребовал общения. Васин подарок пришелся ему по нраву, и он сразу растянулся на гладильной доске. Мы сели за стол, мужики налили себе пиво, я – чаю.

И к нам присоединился кот.

– Это что? – спросила я, увидев новый предмет, появившийся у Пашки на кухне.

– Дядя Саша по моему заказу сделал.

Дядя Саша – это сильно пьющий старый плотник, который живет на первом этаже Пашкиного дома. С моим оператором они большие друзья. Пашка решил, что коту нужно обеспечить удобное место за кухонным столом – чтобы лапой мог достать любой кусок. Пошел к дяде Саше, сказал, что ему нужен высокий табурет. Дядя Саша к работе подошел творчески, как и подходил всегда, и сделал табурет с большим круглым сиденьем, чтобы кот на нем не только сидел, но и лежал с ком– фортом.

– У меня сногсшибательная новость, – сказал Вася.

– Из морга? – уточнила я.

Вася кивнул.

– У Сыроварова был рак.

– И что? – посмотрела я на патологоанатома.

– Четвертая степень. Желудок. Он был на сильных обезболивающих.

– Сколько ему оставалось жить, если бы не…

– Дело не в том, сколько ему оставалось жить, а в том, что его мучили дикие боли. С такими болями человеку нисколько жить не хочется. Свет белый не мил. И обычные обезболивающие не подходят. Нужна рецептурная наркотика, как ее называют, ну, или свой дилер. У него, скорее всего, был свой дилер. То есть почти точно был. Такие рецепты, выписанные официально, теперь можно отследить. Наши сообщили следаку. Пока никаких подтверждений, что он лечился официально.

– Значит, самоубийство?! – я не могла в это поверить.

Василий пояснил, что из пистолета Сыроваров с очень большой долей вероятности выстрелил в себя сам. Куда потом делся пистолет – другой вопрос. Кто-то из родственников мог прихватить для возможного использования в дальнейшем.

– То есть он решил себя взорвать и взял с собой пистолет на тот случай, если не получится взорваться?

– Похоже, что так.

А ведь нам никто из родственников не упомянул, что у Иванова-Сыроварова был рак. Похоже, они об этом даже не знали.

– Он мог не знать диагноз? – спросила я у Васи.

– Должен был знать. Он принимал препараты. Я думаю, что он обращался к какому-то частному врачу. У него же были деньги. То есть у него начал болеть живот, сильно болеть. Человек типа Сыроварова не пойдет в районную поликлинику. Спроси у Кристины или сестры Сыроварова, где он лечился, где они вообще все лечатся. Чтобы хоть какие-то концы найти.

– Но, наверное, он не сразу к онкологу пошел, – заметил Пашка.

– Скорее всего, он пошел к гастроэнтерологу. То есть я сам бы пошел, – продолжал Вася. – Ему сделали УЗИ, анализы. Не могли не определить, в чем дело!

– Но обратился он слишком поздно и поэтому решил жить на обезболивающих столько, сколько проживет, – сделала вывод я.

– Ну и, возможно, у него были знакомые, которые перед смертью сказали друзьям и родственникам, что если бы все можно было начать сначала, то лечиться бы не стали. Процедуры только добавили мучений. Мой отец так сказал, – вздохнул Вася. – А мы с матерью убеждали его лечиться. Я все связи свои поднял… Но я видел, как он тяжело переносил «химию», и подсознательно тогда уже понимал, что все бесполезно. А мы… для очистки своей совести… В общем, Сыроваров не лечился, но старался облегчить себе жизнь, потому что его средства это позволяли.

– И решил уйти эффектно… – медленно произнесла я. – Но зачем погубил ни в чем неповинную девчонку?

– Положим, девчонка была не таким уж ангелом, – заметил Вася. – Конечно, о мертвых принято или хорошо, или никак, но мы с вами, друзья мои, находимся в несколько иной ситуации.

Я кивнула. С моей работой я чаще слышу о покойниках неприглядные вещи, правда, пока не особо интересовалась биографией Саши Непоседы. Кое-что уже, конечно, узнала от известного певца, например, но убивать? Она шантажировала Иванова-Сыроварова? Его нетрадиционной сексуальной ориентацией? Все окружение считало его хорошим человеком. Он мог убить девчонку за шантаж?

По поводу Саши Непоседы просветил Вася. Информация, опять же, была от его коллег женского пола, которых криминал вне работы мало интересует (хватает работы), и они предпочитают читать светские сплетни.