Девушки после этого, видимо, окончательно слетели с катушек. Они стали подбираться к парням в столовой, поджидать в коридорах. Некоторые буквально падали на них, якобы подворачивая ноги. Это было бы смешно, если бы при всем этом они не душились приворотными зельями, не добавляли бы их парням в суп. Пока значки Академии работали отлично и защищали студентов от такого рода посягательств. Однако было пара случаев, когда парни попадали в лазарет с острым отравлением. Конечно, преподаватели не могли смотреть сквозь пальцы на это безобразие, поэтому несколько красоток уже драило туалеты по вечерам, а отравительницы так вообще попадали под отчисление. Правда, пока выгнать из Академии из не могли, так как такие приказы утверждал лично ректор, который до сих пор так и не появился в учебном заведении.

За прошедшие дни я расслабилась. И, наверное, потеряла бдительность. Потому как сегодня, придя на очередной урок по владению оружием, я заметила, что тренер изучает меня странным подозрительным взглядом. А когда пришло время разбиваться на пары для спарринга и ко мне уже привычно направился Винс, он неожиданно заявил:

— Винсонт, ты сегодня со мной. К Розалии пойдет Корал.

Надо сказать, что этот четверокурсник смотрел на меня волком. Это был один из негативно настроенных ко мне студентов. Он в числе некоторых других из группы считал, что я «окрутила» Винса и поэтому тот делает мне поблажки.

Я напряглась. Этот студент уж точно не станет меня жалеть.

Урок опять превратился в избиение. Уже через полчаса я не чувствовала своего тела, которое, казалось, превратилось в сплошной синяк. В глазах темнело, но обморок, способный избавить меня от этого, не приходил. А учитель, смотря на это, лишь морщился, не останавливая издевательство.

В какой-то момент, отлетев от очередного удара и выплюнув пару зубов, я поняла, что не могу подняться. У меня просто нет сил. В глазах было темно и мелькали мушки, а голос учителя, требующий продолжить спарринг, доносился будто издалека.

Я услышала, как за меня вступился Винс с друзьями, убеждая упертого мужчину, что меня пора нести в лазарет и ни о каком продолжении боя речи быть не может.

Медленно погружаясь в спасительное небытие, краем сознания я уловила треск от открывшегося портала и знакомый голос ректора, возмущенно произнесший:

— И что тут происходит?

Тадор

Сразу после зачисления студентов на первый курс я дал волю бушующему во мне дракону. Он рвал и метал, был в бешенстве и одновременно грустил из-за потери своей истинной пары.

Я понимал, что в таком состоянии своего зверя не смогу долго удерживать над ним контроль. Он рвался, сам не зная куда. Ему были абсолютно безразличны проблемы Академии, да и мои личные тоже. Дракон, раз увидевший, почувствовавший свою пару, уже не мог думать о чем-то другом. Он ярился внутри меня, отвлекал от происходящих вокруг меня событий, заменял мои эмоции своими и изо всех сил старался забрать контроль в нашей паре до тех пор, пока я ему это не позволил.

Во время всех официальных процедур по принятию студентов в Академию и оформлению своего незапланированного отпуска я изо всех сил старался создать видимость, что все хорошо. Что дракон все еще под контролем, что он по-прежнему мой верный друг, но я остаюсь главным в этом партнерстве. Это было крайне важно для меня, для моего отца, для сохранения статуса и для моего будущего.

Дракон меня не понимал и с каждым часом моего бездействия в отношении поиска истиной все больше ярился, все чаще пытался захватить контроль, все больше влиял на мой разум и эмоции.

Впервые в жизни он злился на меня. За то, что я не смог удержать его истинную пару, за то, что ее отпустил, не смог повлиять на события, но больше всего за то, что вовремя не выпустил его. Его злость накатывала на меня будто волнами, иногда заставляя забываться, делать нелогичные поступки.

Я тоже злился. Но не на своего зверя. Объектом моей ярости стала девушка. Истинная, ускользнувшая у меня из рук. Это несуразное чучело, которое не оценило полученного дара. Та, которая сейчас заставляла неимоверно страдать моего дракона. Та, которая хладнокровно обрекла на муки прекрасное светлое существо. Она для меня виделась даже не предательницей. Еще хуже. Какой-то бессердечной тварью, которая равнодушно отвергла, обрекла на смерть самое прекрасное в мире создание — моего дракона.

Наверное, именно в эти дни я окончательно убедился в правильности моей мысли: что у нас с драконом разные истинные. Наверное, это насмешка судьбы или ее кара, хотя я не понимал, чем ее заслужил. Но насколько сильно мой дракон любил это непонятное создание, прибывшее из другого мира, настолько же сильно я его ненавидел. И мои чувства лишь прогрессировали с каждым днем. Каждую минуту, ощущая боль ящера — самого моего близкого существа, я все глубже погружался в эту пучину ненависти.

Но свои чувства я держал под контролем. Если моему дракону нужна эта самка, он ее получит. Я сделаю все, чтобы мой друг больше никогда не страдал. Переступлю через собственные чувства, растопчу клокочущую в груди ненависть, чтобы самое дорогое для меня существо жило и было счастливо. Я сделаю то, что должно. Ради своего ящера.

Когда, наконец, мне удалось закончить все свои дела в Академии, я немедля отправился на один из полигонов этого учебного заведения полностью ослабил контроль, выпуская своего зверя.

Трансформация заняла на этот раз рекордные сроки. Не прошло и секунды, как мы взлетели в ясное синее небо.

Мне, как ректору, не составило труда пройти сквозь защиту Академии.

А дальше меня ждало несколько минут чистого, ничем незамутненного счастья.

Ветер в лицо (точнее, сейчас морду), теплые лучи солнца в глазах и прохладные капли облаков на чешуе.

Меня настигло забытое, неощущаемое с момента побега истинной чувство правильности, чувство единения со своей сущностью. Со своим зверем.

Я впервые за долгое время ощущал его как себя. Мы — одно целое. Неделимое. Мы со всем справимся. И какая-то женщина не сможет нас разлучить.

Вместе с последней мыслью дракон оттолкнул меня. Выкинул из своего сознания. Теплое чувство родства с ним ушло, оставив мою личность таиться где-то на задворках души зверя.

Я понял свою ошибку. Старался больше не думать о неприятной самке, по нелепости оказавшейся истинной.

Я просто наблюдал глазами дракона проносящиеся мимо с огромной скоростью пейзажи. Я не доминировал и даже не пытался вернуть контроль. Я надеялся, что он своим звериным чутьем, с помощью связи истинных сможет отыскать свою пару.

Но поля сменялись лесами, те горами и равнинами, а ящер так и не смог почувствовать свою самку.

Вечером мы остановились на сон для восполнения сил, но он не принес облегчения. Дракон тосковал, дракон страдал, и ничто не могло помочь ему забыться.

Следующие дни слились в сплошную круговерть. Мы пролетали по несколько тысяч километров в сутки, стараясь уловить нить… или хоть отголосок связи с истинной.

На ночь мы прерывались, отдыхая то в какой-то пещере, то на лесной поляне, а один раз даже на центральной площади забытой всеми в глухих местах деревне.

Но время сна не приносило покоя. Ящер, все больше отчаиваясь, выл от тоски, заполняя и мою душу ничем не притупляемым горем.

Мы облетели весь мир. Но так и не смогли почувствовать свою пару.

В дальнейших полетах не было смысла. Я понял, что мне предстоит взять снова главенствующую роль и контроль над своей сущностью. Теперь предстоит дать работу следователям, осведомителям, шпионам — всем, кто на земле сможет залезть в каждый укромный уголок и найти столь нужную самку.

В растрепанных чувствах, стараясь унять хоть как-то боль своего дракона, я вернулся в Академию, где на меня сразу налетела тетка.

Я не очень понимал, о чем она мне талдычит. Что пытается доказать.

По большому счету мне было неинтересно, все равно.