— Ты будто нарочно не замечаешь очевидного, — всё же выдавила я. — Маленькой девочки больше нет, вместо неё есть её повзрослевшая копия, ставшая чужой, совсем иной, которую ты почему-то страшишься узнать ближе. Мы с тобой целуемся, занимаемся сексом, шутим, болтаем в основном на нейтральные темы и любим тех прежних нас, умышленно отгораживаясь от неприятного прошлого, которое провели врозь, от приобретённых черт характера из-за которых теперь мы не всегда узнаём друг друга. Я тоже боюсь Бас, что если ты теперь узнаешь меня настоящую — ты вряд ли захочешь связать со мной свою судьбу.

— Это просто отвал башки какой-то! Я уже её связал с тобой! Я не хочу копаться в твоём прошлом, в твоих воспоминаниях, чтобы не травмировать тебя, только и всего! — прокричал Бас, на последних секундах своего бодрствующего сознания. — Мне плевать на твою тёмную сторону, на заскоки и дурные привычки, дерьма хватает в каждом из нас! Я хочу быть с тобой — это и есть очевидное! — выдохнув последнее слово, Бас замер, а я воспользовавшись моментом, попыталась скрыться в полумраке садовой дорожки.

Но разве от него можно спрятаться в тени.

— Шарлотта Магдалена Скорес, — растягивая моё имя, небрежно поцокав языком, проговорил мне вдогонку Артур. — Клянусь, я еле сдержался, чтобы не появиться раньше, и тем самым спасти беднягу Баса. Какого рожна ты теперь к нему привязалась?

Психанув, я развернулась и затопала обратно к нему:

— По той же причине, по которой и ты привязался к нему, паразит! — ткнула я со злостью ему пальцем в грудь. — Потому что хочу понять, как мне жить дальше, со всем этим подарочным набором судьбы! И это между прочим ты виноват, если бы ты тогда не закинул удочку — я бы даже не придала этому значения, а так, благодаря тебе, теперь я стала сомневаться в поступках любимого парня!

— Значит, для зёрен сомнений была благодатная почва, — язвительно ответил он. — А с другой стороны, если ты будешь полностью поглощена Басом, а он будет полностью поглощён тобой — то это уже одержимость, не здоровая форма отношений. Поэтому слегка повёрнутым в паре должен быть кто-то один, ты например. Дай ему идти своим путём, уважай его желания, не зацикливай его лишь на себе. Просто не будь эгоисткой Шарлотта и люби его себе на здоровье, тебе никто не мешает.

- Как же я тебя ненавижу! — прошипела я, сжимая челюсти до боли. — Это из-за тебя мои отношения с Басом стали нездоровыми. И я больше не позволю тебе к себе прикасаться, гуляй в его теле куда тебе вздумается, можешь перетрахаться хоть со всей деревней, мне всё равно, Бас велел мне об этом не заморачиваться, значит меня это больше не волнует!

— Хм, — с загадочным видом хмыкнул Артур, несколько раз смерив меня придирчивым взглядом. — Не смей сбрасывать меня со счетов, моя дорогая Шарлотта. Не хочу пугать тебя моя девочка, но теперь все принимаемые решения пляшут исключительно от меня, и мы поступим иначе. Ты поедешь со мной. Без пререканий. А после того, как мы закончим одно важное дело — я внимательно выслушаю твоё мнение.

Иногда с первого раза становится понятно, что выбора у тебя нет. Мы покинули поместье даже не заходя в дом. Артур сухо скомандовал мне забираться на заднее сиденье машины и спать, что я и сделала. Хотя до момента пока не сомкнулись мои веки — я не переставала гадать о том, что же он задумал. Но Артур Корвин, мистер великий колдун был слишком непредсказуем, как ни с чем не сравнимое стихийное бедствие, как роковая безысходность, через это, видимо, нужно было просто пройти.

Когда я проснулась, мы всё ещё ехали по шоссе. Моя молчаливая непритязательность похоже его устраивала. Я смотрела в окно, он на дорогу. Он наверняка знал о чём я думаю, я же была без понятия, что в голове у этого парня. Артур остановился по своему выбору у маленького придорожного кафе, обратившись ко мне вслух:

— Пожалуй, стоит подкрепиться. И некоторым привести себя в надлежащий вид.

— Ты так любезен, — скорчив ему гримасу, я выбралась из машины.

В туалете, куда он кстати попёрся вместе со мной, я побрызгала на лицо водой, кое-как расчесала пальцами волосы, сходила в кабинку по нужде. Всё это время Артур молча за всем наблюдал, не то охраняя меня, не то контролируя. И то что он стоит рядом и слушает звуки спускаемого унитаза, по сравнению с общей картиной уже не выглядело так уж странно. Завтрак заказал тоже он, решив, что именно мне будет полезнее съесть. Вообще-то личность Артура была просто пропитана деспотичными манерами с аристократичными оттенками. И он до сих пор не сказал куда мы направляемся, а я из упрямства не стала показывать, что мне это интересно. Нужно ещё сказать, что есть в присутствии Артура — это ещё та пытка! Его привычки вести себя за столом резко отличались от манеры поведения современных людей. Поэтому каждый его придирчивый полный упрёка взгляд направленный на меня, говорил мне о том, что я жутко некультурная особа.

— Прости, я что вилку не так держу или глотаю слишком шумно? — не выдержав, поинтересовалась я с раздражением. — Когда ты на меня так смотришь, пропадает весь аппетит!

На что Артур только закатил глаза, покачав головой.

Узнав место рядом с которым мы остановились — я обмерла, лишилась дара речи и возможности двигаться. Это всё равно что устроить аншлаг своих кошмаров, позволив им разнести своё сознание на куски. Это был даже не страх — тёмный ужас с искажённой мордой. … Пансионат Монакр.

— Пойдём, — но на его протянутую ладонь я никак не отреагировала, даже не шевельнулась. Тогда Артур силой выволок меня наружу. — Я привёз тебя сюда вовсе не мучить Шарлотта, а наоборот — развеять твои ужасы.

— Ужасным в Монакре было всё, — с трудом, тихо выдавила я, не сводя глаз с виднеющихся стен пансионата. — Правила, обращение, условия существования, воспоминания. Поэтому чтобы развеять те ужасы — здесь нужно камня на камне не оставить.

— Как пожелаешь, — спокойно и уверенно заявил Артур, заставив меня идти рядом с ним.

Пока мы направлялись к воротам, Артур сделал кистью пару каких-то замысловатых движений, прошептав слова на незнакомом мне языке, а потом сжав кулаки — резко их разжал, встряхнув пальцами. И тут … у меня снова отняло дар речи — с жутким скрежетом массивные стальные ворота свернулись в клубок железа, а огромные плиты забора послушно сложились эффектом домино, предоставляя нам возможность беспрепятственно проникнуть на территорию пансионата. Я повернула голову в сторону охранной будки у ворот, но Артур меня предусмотрительно успокоил:

— Они задремали. Все. В каждого живущего здесь проникли мои тени — в охранников, в воспитанниц, в кухарок и преподавателей. У нас с тобой есть время прогуляться, взглянуть последний раз, прежде чем стереть это место с лица земли.

Заторможенная и потрясённая до глубины души, не веря своим глазам — я вошла в главное здание. Кто-то дремал просто стоя. Жутковато было смотреть на них, вырубленных некой силой, в самых разнообразных позах.

— … Всегда ненавидела её уроки. Чистописание, — пробормотала я, войдя в один из классов и окинув взглядом замершую грымзу по языковедению. — При каждой помарке она била меня указкой по пальцам.

…- Мерзкий гороховый суп и кислый хлеб, — меня начало тошнить, когда мы оказались на кухне, где на плитах продолжал булькать обед. — Уверена они воровали продукты. Ты даже не представляешь, как унижались некоторые девчонки, чтобы получить кусочек шоколада.

В одной из общих душевых, пошатнувшись от нахлынувших воспоминаний, я окончательно поняла, что Артур каким-то образом имеет представление о том, что происходило в этом пансионате, и конкретно в этом месте, куда он меня привёл явно умышленно.

«Я выжидала этого случая несколько недель. И вот наконец Ренэ направилась в душ в одиночку, хотя обычно старшие девушки в целях безопасности ходили кучкой. Ренэ была виновата в смерти Хлои, это она довела до самоубийства мою единственную подругу. Я умышленно разлила гель на мокром полу и притаилась, а когда Ренэ вышла из кабинки, я … дождавшись определённого момента выскочила и с силой толкнула её. Я всё рассчитала. Она поскользнулась, и падая ударилась головой о бетонную ступеньку. Ренэ умерла не сразу, перед смертью эта стерва успела узнать кто её убил. Я стояла и смотрела как под ней растекается лужа крови, а потом побежала звать на помощь, когда ей уже не смогли бы помочь. Мне ни капельки не было жаль, и меня никогда не мучила совесть, я не боялась греха или что там следовало в аду за убийство. Я была даже рада, что смогла отомстить»