Они вошли. Валуа последовал за ними и прикрыл дверь. Кирилл осмотрелся по сторонам. Зал был невелик и, действительно, представлял собой круглое сводчатое помещение, окружённое глубокими нишами, темневшими под полукруглыми арками. На краях арок неподвижно висели чёрные полотнища, собранные складками и напоминавшие занавесы в каком-то дьявольском театре. Место было достаточно мрачным, и освещалось оно двумя десятками настоящих факелов, укреплённых на стенах, и огнями висевшей под сводом люстры в виде большого деревянного колеса.

Посреди зала, как раз под люстрой стояла покрытая чёрным бархатом высокая подставка, на которой покоился большой хрустальный шар. Дальше располагался покрытый крепом алтарь, а впереди прямо на каменном полу была начерчена пентаграмма диаметром около четырёх метров.

По залу перемещались какие-то люди в чёрных плащах с остроконечными капюшонами. Приглядевшись, Кирилл увидел миловидные сосредоточенные лица юношей из свиты генерала Юханса. Они расставляли на алтаре какие-то предметы, чашу, книгу, раскладывали ножи, засушенные веточки растений. Другие разжигали курильницы по сторонам пентаграммы, аккуратно обходя её, чтоб ненароком не ступить внутрь. К счастью, дым от курильниц, хоть и был едким и неприятным, явно не исходил от горящего чичанского мха.

Сам генерал Юханс стоял в стороне и беседовал о чём-то с высоким человеком, лица которого Кирилл не видел из-за капюшона. Наконец, Юханс заметил их и что-то сказал. Человек обернулся, и Кирилл узнал Игната Москаленко. Его тонкое лицо в полумраке казалось нечеловечески прекрасным, а глубокие чёрные глаза смотрели столь равнодушно, словно были не живыми, а выточенными из агата.

— Встаньте туда, — вполголоса проговорил Валуа, указав им на одну из ниш.

И в этот момент сзади хлопнула дверь. Все резко обернулись, но лишь креповая занавесь на одной из ниш колыхнулась от внезапно возникшего сквозняка. Валуа тут же прошёл туда, заглянул в нишу и в две соседние. Потом выглянул в коридор и какое-то время шёпотом разговаривал с охранниками снаружи. Всё это время присутствующие в напряженном ожидании молчали. Наконец, он вернулся и кивнул Юхансу. Беззвучное скольжение чёрных плащей по залу возобновилось.

Бризар и Оршанин отошли туда, куда указал Валуа. Затем он присоединился к ним. Ещё несколько рыцарей застыли возле стены у двери. Юноши в чёрных плащах разделились на две группы и встали по сторонам зала в два ряда. Генерал Юханс в чёрной мантии, расшитой какими-то кабалистическими знаками, подошёл к алтарю, а Москаленко со столь же непроницаемым выражением на лице встал рядом.

Юханс открыл книгу и начал нараспев читать оттуда заклинания на непонятном языке. При этом он производил странные действия, то плеская по сторонам воду из чаши, то рассыпая какой-то порошок из коробочки, то бросая за спину веточки неведомых растений. Потом он зажёг разноцветные свечи, стоявшие на алтаре. Игнат, скользивший взглядом по странице, время от времени тонкими бледными пальцами переворачивал её, чтоб его хозяин не отвлекался от своих манипуляций.

Затем юноши, стоявшие у стен, медленно двинулись по периметру, негромко напевая вслед за Юхансом заклинания. Они шли мимо закрытых пологами ниш, а постепенно приближаясь к краям пентаграммы. Их молодые голоса сливались со зловещим голосом Юханса. Эта странная какофония наполнила зал. Серый дым из курильниц струился вокруг, создавая причудливые облака, застывшие в неподвижном душном воздухе. Красные огни факелов на стенах начали странно двоиться, а следом медленно заколыхались занавеси из крепа, прикрывающие чёрные провалы ниш. Кирилл явно чувствовал холод, выползающий из тёмной ниши за его спиной, и ещё странное присутствие чего-то, что было рядом. И это присутствие было ещё страшнее, чем холод, дым и расплывающиеся красные огни.

Оценив своё состояние, Кирилл определил его как физическое проявление страха. Сосредоточившись на нём, он почувствовал, как страх потихоньку уходит, а восприятие обостряется, готовя организм адекватно отреагировать на возможную угрозу. Уже совершенно спокойно взглянув на происходящее, он вынужден был признать, что дело не в страхе. Огонь факелов действительно был зловеще багровым. В центре зала висели густые слои дыма, в то время как креп продолжал развиваться, словно в помещении гулял сквозняк. Лопатки уже заледенели от холода, выплывавшего из ниши.

Что-то явно происходило. К тому же он чувствовал присутствие в зале чего-то опасного, чего-то, не являвшегося человеком.

Повторение одного и того же слова заставило его сосредоточиться на заклинании генерала Юханса. Толстяк властно простёр руку к стоявшему в нескольких метрах от него хрустальному шару и настойчиво звал кого-то. Это слово отражалось от сводов зала, гуляло по нишам, шевеля занавеси, плавно скользило между клубами дыма. Прислушавшись, он смог разобрать это имя: «Кратегус». Раз за разом это имя звучало в зале, тревожно отзываясь где-то внутри, как знак чего-то зловещего, жуткого и разрушительного.

Взгляд Юханса был сосредоточен на шаре. Кирилл невольно взглянул в него и неожиданно увидел в нём искажённое выпуклым стеклом, замутнённое дымом странное лицо без глаз. Вернее вместо глаз у него были провалы тьмы под надбровными дугами. Он вглядывался в это лицо и видел его всё более ясно, словно дым рассеивался, а шар превратился в плоский экран видеотектора. Он увидел высокий гладкий лоб, широкие скулы, прямой нос, плотно сжатые губы, четко очерченный подбородок. Потом он разглядел крепкую шею и обнажённые плечи. Тёмные волосы были гладко зачёсаны назад. И взгляд из тьмы под бровями был таким же леденящим, как то дыхание ужаса, что вытекало из тёмных ниш по окружности зала.

— Кратегус! — воскликнул Юханс полным ликования голосом и ударил Москаленко по плечу.

Тот отошёл и, откинув креп с ближайшей ниши, щёлкнул пальцами. Два рыцаря в чёрных плащах с накинутыми на головы капюшонами вывели оттуда человека с завязанными глазами и связанными за спиной руками. Оршанину не нужно было видеть лицо, чтоб узнать его.

— Я его знаю, — шепнул он Бризару. — Он наёмник, был командиром гвардии Белого Жреца.

Бризар посмотрел на него, как на сумасшедшего, но Кириллу не было до этого дела.

Донцова тем временем подвели к пентаграмме и опустили на колени. Москаленко взял с алтаря широкую чашу и поставил перед ним на пол. Юханс поднял над головой свой нож и обошёл алтарь. Продолжая читать заклинания, он встал за спиной пленника и поднял над головой нож. Москаленко положил руку на затылок Донцова и наклонил её так, что она оказалась над чашей. Кирилл напрягся, лихорадочно соображая, что делать. Он не заметил, как смолк хор юных голосов, в воздухе явно запахло серой. По его плечам пробежала волна напряжения, пальцы сжались в кулаки. А в следующий момент в его руку мёртвой хваткой вцепились сильные пальцы Валуа. Он взглянул на него, но капитан с прежним непроницаемым выражением смотрел вперёд.

Он взглянул в центр зала, чтоб увидеть, как Юханс полоснул ножом по горлу Донцова. А в следующий момент раздался взрыв, звон стекла, и хрустальный шар разлетелся вдребезги. Вслед за этим раздался вопль ужаса, и один из юношей рухнул на пол и забился в конвульсиях. Следом заголосил другой, потом третий. Они корчились и орали, путаясь в плащах и отбиваясь от чего-то невидимого. Кирилл со смятением смотрел на выкатившиеся из орбит глаза и искаженные болью и ужасом ещё недавно такие красивые лица. Потом у несчастных на губах появилась пена. Остальные мальчики начали в панике метаться по залу. Они кричали, натыкаясь на стены, нечаянно заскочив в ниши, выскакивали с воплями. Один, не разобрав дороги, залетел внутрь пентаграммы, заметил это и заверещал так, словно его схватили железными когтями с десяток демонов.

Кирилл поднял глаза на Москаленко и увидел, что на его бледном лице появилась холодная удовлетворённая улыбка. Он спокойно наблюдал за происходящим. Валуа так же хладнокровно смотрел на сутолоку в зале. В этот момент двое мальчиков в каком-то странном безумии вцепились друг другу в волосы и, падая, опрокинули алтарь, с которого покатились ножи, чаши, свечи, растрёпанная колдовская книга и прочая магическая утварь.