Он усмехнулся, но в глазах его блеснули слёзы.

— Я никогда и никому не говорил об этом, но теперь это уже неважно. Мне было пятнадцать лет, когда я решил, что пора осуществить мою мечту. Я сказал отцу, что шестнадцатилетие хочу отпраздновать на своей исторической родине. Его ответ был для меня даже не холодным душем, это был удар в сердце. Он сказал, что меня туда не пустят. Оказалось, что в молодости отец провернул одну сделку. На некой планете, где произошёл переворот, и присутствие консульства Земли было не угодно пришедшей к власти клике, он принял заказ на физическое уничтожение находившихся там землян. Он был довольно неплохим инженером и сумел устроить какую-то техногенную катастрофу. Я не знаю подробностей, а он тогда уже стыдился этого и не стал посвещать меня в детали. Короче, в результате этого, прорвало какую-то плотину, и консульский городок смыло в океан. Погибли все. Потом к власти вернулось законное правительство, заговорщиков казнили, а отца передали Звёздной инспекции. Но всё было сделано так ловко, что инспекторам не удалось доказать его виновность в совершении этого преступления. Его оправдали и отпустили. У них не было доказательств, но они знали, что это сделал он. И его объявили персоной нон-грата на Земле. И всех его родных тоже. Впрочем, из родных был только я. Вот и всё… Моя мечта оказалась неосуществима.

Оршанин посмотрел на Куренного, но лицо того оставалось непроницаемым.

— Очень трогательная история, господин Бризар, — произнёс инспектор. — Впрочем, вы, я вижу, пошли по стопам своего отца…

— Нет, — покачал головой Даниель. — Вы не поняли, пан Анджей. Эта безумная мечта… Я окончил университет на Пелларе. Отца уже не было в живых. Я остался совсем один. У меня не было цели в жизни. Вернее, не было иной цели, кроме осуществления той самой, единственной мечты. Это меня и погубило. Я встретил Клермона. Я понравился ему, и он пригласил меня вступить в Орден. Поймите, они никогда не говорили своим неофитам о том, чем действительно занимается Орден. Мне он рассказал только то, что было на виду. И я увидел то, что показалось мне существенным шагом к осуществлению моей мечты. Это были земляне, они были рыцарями. Это был настоящий рыцарский Орден, совсем как в романах, которые я читал в детстве. Мне казалось, что я стану ближе к Земле, если приму это предложение, и я его принял. Когда я понял, во что позволил себя втянуть, было уже поздно. В первом же полёте я оказался соучастником преступлений, которые сделали меня кандидатом на отправку в Пиркфордскую мясорубку, а не на Землю. Поверьте мне, я понял это совершенно ясно. Но я не знал, что делать. Я растерялся, испугался за свою жизнь и, в конце концов, смирился. Меня несколько утешало, что Орден действовал вдали от Земли и Объединения Галактики и не посягал на землян и их звездолёты. Это создавало какую-то иллюзию того, что ещё не всё потеряно. Но когда на горизонте всплыл де Мариньи…

— Что значит, всплыл? — спросил Куренной.

— Клермон искал его, — ответил Даниель. — Де Мариньи был частью мифа, предначертания, предвестником достижения великой цели, которую я не понимал. Он был последним препятствием, и магистр стремился устранить его, чтоб достичь своей цели. Вот тогда мы впервые захватили лайнер землян. Остальное вам известно. Когда баркентина появилась на Свезере, я понял, что если оставлю всё, как есть, я уже никогда не смогу осуществить свою мечту. Мне нужно было принять решение, я должен был сжечь мосты, либо ведущие на Землю, либо связывающие меня с Орденом. Я сделал выбор и не жалею о нём. Я убил Клермона, я приложил руку к тому, что Орден уничтожен. Земляне, корсы, сварожичи, степняки, все живы. В конечном итоге, моя жизнь уже не имеет особого значения. Жаль только что…

Он опустил голову и посмотрел на напряженно стиснутые пальцы.

— Значит, единственной вашей целью было попасть на Землю? — спросил Кирилл.

— Да, — кивнул Бризар. — Просто попасть. Увидеть её хоть на мгновение, очутиться под её небом, вдохнуть её воздух. А там… Не важно. Даже если меня просто выведут из звездолёта и расстреляют на краю взлётно-посадочной площадки. Это будет логичный финал.

Оршанин посмотрел на Куренного.

— Ты слишком сентиментален, Черкес, — заметил тот.

— Я могу себе позволить эту маленькую слабость после восьми лет полной бесчувственности, Акела, — неожиданно разозлился Кирилл. — Наверно, будь я на твоём месте, я мог бы так же равнодушно относиться к подобным вещам. У тебя достаточно иных поводов для проявления нормальных человеческих чувств.

Куренной усмехнулся.

— Злобный щенок. Ладно, будь по-твоему. Я думаю, господин Бризар, мы можем оказать вам содействие в осуществлении вашей мечты, — произнёс он.

Бризар поднял на него взгляд, полный смятения.

— Это правда?

— Да, пожалуй. Но вам придётся пойти на сделку с правосудием. Вы должны будете передать Звёздной инспекции Земли весь имеющийся у вас объём информации об Ордене и его связях в различных мирах. Если необходимость предательства товарищей не смутит вас…

— Они мне не товарищи! — воскликнул Бризар с яростью. — Это шайка бандитов! Я ненавижу себя за то, что участвовал во всём этом и готов ответить за всё. Но я хочу, чтоб и они ответили. Я расскажу всё, что мне известно, и без каких-либо условий!

— Хорошо, — Куренной поднялся. — Значит, проблем нет. Никаких условий. Информацию можете начать выдавать прямо сейчас. А ты, Черкес, попрактикуйся в ведении допросов, в работе пригодится.

— Акела, — прорычал Кирилл.

Тот рассмеялся.

— Ладно, забирай своего генерала и веди его в свою каюту. Я — к командиру, объясню, что он не представляет опасности, и можно не ограничивать его свободу. Но на Земле я его заберу. Думаю, если он сдаст своих подельников, а ты составишь подробный и грамотный рапорт о том, какое содействие он оказал тебе при проведении этой операции, Мясорубка ему не грозит. Мы по-прежнему живём в очень гуманном обществе.

— Мы летим на Землю? — недоверчиво спросил Даниель, приподнимаясь с койки.

— На Землю, Даниель, — кивнул Куренной. — Кстати, вы ведь хороший инженер, не так ли? Если вас простят, я мог бы посодействовать вам в поисках работы. Какой-нибудь старый ракетостроительный комплекс в России вас устроит? Например, тот, где построен мой катер. Подумайте.

И он вышел из камеры, оставив дверь открытой.

— Ненавижу, когда он так делает, — проворчал Кирилл. — Идёмте, Даниель. Нам снова придётся жить в одной каюте. Может, это и к лучшему. Я расскажу вам о Земле, и сам лучше вспомню, что это такое.

Полёт пролетел незаметно. Стажёры блестяще сдали свой экзамен по безопасности полётов блестяще принявшему его старпому и с полным правом присоединились к постепенно расслабившимся членам экипажа.

Наши пассажиры, за исключением мрачного усача, сидевшего в своей камере в трюме, сдружились с экипажем. Я уже начала присматриваться к Карначу и его друзьям, прикидывая, не пригласить ли их в экипаж, тем более что, как выяснилось, Валуев и Москаленко по окончании космошколы получили ориентировки на замещение должностей инженера связи и астронавигатора.

Саша Карнач пришёл ко мне в отсек почти через неделю полёта. Мы просидели с ним до полуночи. Он, наконец, признался, что, поскольку привёл своего непутёвого приятеля Сергея Пегова на звездолёт, счёл себя обязанным взять вину за его выходку на себя. А когда его отчислили из космофлота, посчитал себя обиженным, поскольку надеялся, что хорошая характеристика и исключительные способности дают ему право на снисхождение.

— Глупо, конечно, — вздохнул он. — Сам себе всю жизнь поломал, но что теперь делать…

— Попытаться её наладить, — проговорила я. — Если хочешь вернуться во флот, я тебе помогу. Но ты же понимаешь, что начинать придётся с нуля. Твои сверстники уже капитаны и командоры, а ты будешь лейтенантом.

— Ну, это может пару-тройку лет, — пробормотал он задумчиво. — Потом всё равно очередное звание дадут. К тому же, сами знаете, работать я умею…