— Очень — искреннее сказал я — Только он стоит таких денег, что мне даже неудобно было его принимать!

— Ты даже не представляешь, каких он стоит денег! — хихикнула Соня — Но это ничего не значит. Папа меня любит, и сделает для меня все, что угодно. Понимаешь? Все! Что там какой-то жалкий меч? Папа один из богатейших людей Империи, хотя и не любит показывать свое богатство. Он всегда скромно одевается, у нас хорошие вещи, но не бросающиеся в глаза. Папа считает, что показушничество есть способ привлечь к себе нездоровое внимание, обрести новых врагов и потерять старых друзей. Деньги — всего лишь инструмент, чтобы сделать еще денег, и чтобы обеспечить семье безопасность. Нужен ли ты у нас в доме? Если мне нужен, значит, нужен и моим родителям. И только так.

— А тебе…тебе я зачем нужен? — спросил я спокойно, будто между делом, не глядя в лицо Соне.

— Ты мой друг — без запинки ответила она, и добавила дрогнувшим голосом — Я люблю тебя.

— Соня…ты мой друг — мягко ответил я — Но ты же понимаешь, что между нами ничего не может быть? Ну…имею в виду — ничего серьезного (глаза Сони снова метнулись в сторону). Давай с тобой говорить серьезно, как два взрослых человека. Вот что ты обо мне знаешь? То, что я учусь в Академии, что я хороший лекарь и хороший боец. А что еще? Ну вот может я кровавый маньяк с руками по локоть в крови? Осторожнее! Иди сюда, ближе…

Я едва успел дернуть Соню к себе, когда телега ломового извозчика с грохотом пронеслась мимо, чуть не задев девушку огромным, выше ее головы колесом. Теперь мы шли прижавшись друг к другу — моя рука обнимала ее плечи, ее рука — мою талию. Соня довольно жмурилась, и по-моему плевала на все мои истины сорокалетнего придурка, который пытается привести в разум малолетнюю, подстегиваемую гормонами и некромантским обаянием девчонку. Тело ее было приятным на ощупь — худощавым, но не костлявым, скорее мускулистым, как у профессиональной спортсменки.

— Ну, так вот: ты ничего обо мне не знаешь, однако ведешь себя так, как если бы я был твоим суженым, твоим женихом! И это притом, что я всеми силами стараюсь тебя уберечь от ошибки! Но ты — будто безумная — толкаешь и толкаешь меня в одну сторону! Туда, откуда не будет возврата! Неужели этого не понимаешь?

— Ой, как пафосно! — хихикнула дквушка — Послушай, Пет…неужели ты думаешь, что я ничего не понимаю в сексе, что я такая глупенькая домашняя девушка? Мне мама давно все рассказала! А еще — пригласила женщину…лекарку, которая объяснила мне все про предохранение, рассказала, как вести себя с мужчинами. Я знаю все, что можно об ЭТОМ знать, даже самое запретное! В том числе и от девочек. Ты зря считаешь меня такой уж невинной, как ангелочек. Я может и выгляжу сущим ребенком, что не раз доставляло мне…в общем — я взрослая девушка, которая знает, чего хочет. И я хочу — тебя. И никто мне не помешает тебя получить!

— А Фелна? Хельга? — хмыкнул я, слегка ошеломленный открывшейся мне бездной. Да, что-то я как-то промахнулся, считая здешних девочек эдакими невинными цветками. Это тебе не инфантильные жительницы Земли, которые в двадцать пять еще глупенькие девочки. Эти девчонки взрослеют рано. И умирают рано. Помню, что в Средние века на Земле женщины в тридцать лет считались абсолютными старухами. Да и выглядели ими — беззубые, больные, искалеченные и тяжелой работой, и дурацкими обычаями тех веков.

— А я не ревную! — улыбнулась девушка — В конце концов, они раньше заявили на тебя права. Я готова делить тебя с ними. Как и они — не против, чтобы я была с тобой. Я с ними дружу, они хорошие, порядочные девочки. И мы продолжим дружбу и после окончания Академии. Конечно же, ни на какую войну мы не поедем — наши родители все сделают для того, чтобы нас не пустить. Деньги решают все. Так что мы не потеряем друг друга. И наши дети не потеряют друг друга. И это хорошо! Когда мы вместе — нас никто не победит. А ты…ты можешь конечно пытаться скрывать свое происхождение, но как утаить кинжал в холщовом мешке? Он ведь все равно вылезет наружу! Ты похож на простолюдина так же, как я похожа на бродячую кошку. И только не надо мне дуть в уши о том, что ты простой ворк, который…бла-бла-бла! А то я не вижу, что ты получил отличное образование, что ты владеешь науками, что у тебя манеры аристократа! Этого только идиот не заметит, или слепой! Ты умеешь поддержать разговор на любую тему, твои слова соответствуют высокому уровню образованности, ты изучил единоборства на таком уровне, на котором их мог изучить только тот, кто занимался этим с детства! С самого рождения! Притом — со специальным, личным учителем. Как я, к примеру, и как Фелна. Это же очевидно! Потому не надо себя принижать, и говорить, что ты какой-то там дикий ворк! Хи хи хи… А музыка?! Да ты играешь на таком уровне, на котором можно играть только лишь прозанимавшись не менее нескольких лет — интенсивно, и опять же, с личным учителем! И еще сочиняешь стихи. Потому — ты уж помолчи насчет своей обыкновенности, не оскорбляй наш разум! Мы девочки молодые, но не глупые. И многое подмечаем. Понял?

— Понял — вздохнул я — Понял то, что хоть щелбанов вам надавай, все равно вы не поверите, что я никакого отношения к…

И тут я замолк, внезапно вспомнил, что как раз имею самое что ни на есть прямое отношение к тому, в чем меня подозревают. Что я и на самом деле принц, и что мой дядя, которого я никогда и в глаза не видел, сейчас является королем ворков, главарем всех Непримиримых, врагов этого государства и врагом всех его обитателей. Потому…лучше я прикушу язык.

— Не поверим — улыбнулась Соня, и лицо ее стало таким милым, таким родным, что я не выдержал, поднял ее в воздух, как ребенка, и крепко поцеловал в губы. Она не отстранилась, и даже не удивилась, а еще я почувствовал как ее язычок скользнул между губ и уперся мне в зубы. Глупо, но в этом момент я вдруг подумал о том, что…хорошо, что я почистил зубы. Целоваться, да еще ТАК — с нечищеными зубами было бы просто неприлично.

Опомнившись, поставил Соню на мостовую и внимательно посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляда, смотрела прямо, и на влажных ее губах бродила загадочная полуулыбка.

Вот никогда, никогда мужики не научатся разбираться в женщинах! Всегда женщины будут для нас загадками, которые разгадать невозможно. И это загадочность рождается вместе с ними. Женщины — это совсем другой народ, как инопланетяне. И кто их поймет — будет править миром. Мне так трон Всемирного Тирана точно не никогда не обломится. Глуп-с! С женщинами — глуп-с!

— А пойдем в трактир? — неожиданно для себя предложил я — Обед мы похоже что пропустим, если не поторопимся, а бегать как лошадь мне не хочется. Поедим в трактире!

— Я…никогда не была в трактире — смущенно призналась Соня, и я невольно расхохотался:

— Ха ха ха… Ну наконец-то есть нечто такое, чего ты не знаешь о взрослой жизни! А то — я все познала, мне мамка рассказала, и тетенька на пальцах объяснила! А сама в трактире никогда не была!

— Ну тебя! Болтун! — румяная от смущения Соня ткнула меня в бок острым кулачком, потом ласково погладила мне ушибленное место и обняла за талию — Пойдем, куда ты хочешь. Хоть на край света! И кстати — ты зря думаешь, что если я не была в трактире, то ничего о трактирах не знаю! Я читала о них! И мне рассказывали! Вот!

Она показала мне язык, а я обнял ее за плечи, и мы побрели в сторону порта. Ну а куда же еще? Я уже как-то привык к этому вертепу под названием «Якорь». Кстати — давно уже там не был. И некогда, и…что там делать без лютни?

***

— Ооо! Наш Пет пришел! — громогласно возопил Аллен, одетый в свободные штаны и полотняную безрукавку, забрызганную темными пятнами — то ли соусом, то ли вином — Сто лет тебя не видали! А где твоя лютня? Ты чего без лютни приперся?! Оой…а это кто с тобой?! Ну-ка, представь меня девочке!

Аллен с интересом воззрился на Соню, а та от смущения закусила нижнюю губу. И это вышло у нее так…мило, так непосредственно, что Аллен захохотал, и недоверчиво помотал головой: