Снаружи доносятся странные звуки. Как будто дверь взламывают. Именно взламывают, а не открывают ключом.

На пороге появляются двое в форме и…

— Артем!

— Замри или я убью ее!

Парень застывает, впиваясь взглядом в мое лицо. Наверняка перекошенное от страха… за него.

— Оружие!

— Нет! — делаю отчаянный рывок вперед. — Артем, не смей!

— Заткнись! — дергает обратно, возвращая дуло «на место».

Пистолеты с грохотом падают на пол.

— Дай нам пройти!

Тот не двигается, явно оценивая ситуацию.

— Беркут, не глупи! — рыкает Зверина, теряя самообладание. Для большего страха сильнее прижимает оружие к моей голове.

Они отступают, освобождая выход…

— Ну! — толкает в спину, отчего я спотыкаюсь и, стиснув зубы, выхожу из комнаты. — Где мои люди?!

— Мне откуда знать, — пожимает плечами поднятых рук Артем, продолжая отступать.

Спокоен. Тверд. Холоден. Как и всегда в подобных ситуациях.

— Твои же люди, — кидает взгляд на второй этаж.

Судя по движению, Зверь поворачивается в ту же сторону. И происходит нечто из категории «Это что сейчас было?»

Толчок со спины, будто сверху кто-то рухнул, опрокидывает, толкая вперед. Запястья внезапно освобождаются. Шанс!

Не успеваю пробежать и десятка метров, как меня подхватывают чьи-то руки. Инстинктивно пытаюсь вырваться даже после того, как слышу родной голос:

— Тише, все хорошо.

Артем помогает встать, а мои пальцы сами до онемения сжимают его руки.

— Он тебя больше не тронет, — кивает мне за спину.

Машинально оборачиваюсь.

Зверю заворачивает руки сидящий на нем мужчина в форме. Поднимает моего мучителя чуть ли не за шкирку.

— Все равно ты моя, слышишь? МОЯ! И ТОЛЬКО МОЯ! — кричит изверг в нашу сторону.

— Псих! — цедит парень.

Лишь убедившись, что они скрылись из виду, наконец, выдыхаю. Обхватываю руками плечи, съеживаясь от переизбытка эмоций. Чувства переполняют, смешавшись в мощный водоворот, уносящий неведомо куда.

Только сейчас осознаю, что меня колотит крупная дрожь, а лицо — мокрое от слез.

— Он тебя не ранил? Нигде не болит?

Мотаю судорожно головой и обессиленно прижимаюсь к спасителю.

— Все закончилось, — проводит ладонью по волосам, успокаивая. — Все позади.

— Он м-меня чуть не… чуть не… — всхлипываю, снова заходясь в рыданиях.

— Эта мразь расплатится. За каждую секунду твоего страха и страданий, за каждый сантиметр шрамов… Обещаю, — бережно вытирает слезы, обхватывая лицо ладонями.

Оставляет едва уловимый поцелуй на щеке. Потом еще и еще. Везде, где проложили след соленые влажные дорожки.

Не знаю, сколько мы так стоим. Пока Артем не отстраняется, резко мрачнея.

— Нужно уходить. Ты идти сможешь? Аня! — ощутимо встряхивает за плечи, приводя в чувство. — Ты. Идти. Сможешь?

— Д-да, — отвечаю заторможено.

— Отлично. Пошли.

Выйдя на улицу, я замечаю металлический блеск, врезающийся на периферию зрения. Которому, не раздумывая, кидаюсь наперерез.

Остальное происходит слишком быстро. Выстрел, сквозь пронзившую тело боль слышу еще один…

Воздух уходит. С каждым вдохом его все меньше.

— Аня!

— Я не могу дышать… — хриплю едва слышно.

Земля переворачивается вверх тормашками. Спиной чувствую твердую шершавую поверхность. Шелестит пакет, трещит разрываемая ткань. Кто-то прижимает грудную клетку. Бинтует.

— Скорее всего, пробито легкое. Если б пуля попала в сердце, уже бы отмучилась, — раздается, как в поломанном телефоне.

— Артем…

Сквозь пелену вижу, как он наклоняется ко мне.

— Я с тобой.

Сознание ускользает, превращаясь в эфирное облако. У меня нет выбора: я должна успеть!

— Хочу тебе сказать, — дышать становится труднее, — умирать не страшно. Это я еще… два года назад… поняла. Смерть — не конец. Всего лишь переход… — с каждым вдохом боль пульсирует, ядовитым ключом разливаясь по всему телу. Пронзая его насквозь. Как будто наживую режут… — Нужно просто потерпеть… — до скрежета стискиваю зубы.

Я понимала, что это случится. Ведь понимала? Безусловно. Только не думала, что все произойдет… когда казалось, что все позади…

Ведь я увижу маму. Боже, я буду с ней! Ради этого стоит даже умереть.

— Аня, — половина фразы теряется, я улавливаю только конец, — ты будешь жить, слышишь?

Пытается успокоить, но я-то понимаю: на этот раз — конец.

— Спасибо… за все, — закрываю глаза. Успела… Смогла…

Артем

— Скорее всего, пробито легкое. Если б пуля попала в сердце, уже бы отмучилась.

— Артем… — зовет Анюта.

— Я с тобой, — мгновенно присаживаюсь рядом.

— Хочу тебе сказать, — начинает дышать тяжелее, — умирать не страшно. Это я еще два года назад поняла. Смерть — не конец. Всего лишь переход. Нужно просто потерпеть.

Улыбается, превозмогая боль.

— Аня, ты не умрешь! Ты будешь жить, слышишь?

Неужели она сейчас погибнет?!

— Из-за тебя!

— Спасибо… — шепчет одними губами, — за все, — прикрывает глаза, а рука безвольно повисает в моей ладони.

— Аня!..

Рядом с визгом тормозит «скорая».

— Я поеду с ней.

— Хорошо, — кивает молоденькая фельдшер.

Забираюсь в машину, сжимая тоненькие пальчики. В голове — два слова, звучащие на автомате: «Только живи».

— Вам туда нельзя, — врезается в сознание голос врача. — Подождите в коридоре.

И Анюту увозят.

Перед глазами только ее лицо. И улыбка.

— Пожалуйста, только не умирай, — шепчу одними губами.

Она спасла меня.

Спасла!

Меня!

Загородила собственным телом, кинувшись навстречу пуле. Не сомневаясь, не колеблясь ни секунды, выдернула чужую жизнь из лап Смерти. Возможно, заплатив своей…

В памяти проносятся все моменты, когда Анечка была рядом. Ее смех, улыбка, слезы… Каждое слово всплывает, раскаленным гвоздем впиваясь в душу.

На плечо ложится чья-то рука:

— Молодой человек!

— Да-да, — вскакиваю на ноги.

— Сердце не задето, пробито левое легкое. Шансов мало, тем не менее они есть.

— Сколько?

— Процентов десять, не больше, — отвечает, слегка понурив голову. — Мы делаем все, что можем, но… будет чудо, если она хотя бы придет в себя.

— Можно к ней пройти?

Доктор поднимает сочувствующий взгляд.

— Проходите.

На плечи накидывают халат, позволяя войти.

Тишину нарушают только мерный писк датчиков. Передо мной — Анюта. Бледненькая. Черты заострились, глаза все так же закрыты.

— Неужели она никогда их больше не откроет… из-за меня… — проносится в голове.

Сажусь рядом, беря худенькую, как веточка, кисть.

— Аня… Анечка… Не уходи, пожалуйста.

Аня

— Ты не умрешь, слышишь? Слышишь… слышишь… слышишь… — слова растворяются, эхом отражаясь в улетучивающемся сознании. — Аня… Аня… Аня… — голос Артема меняется, превращаясь в женский.

Открываю глаза.

— Мама!

— Анечка, доченька!

Я не ошиблась. Вот она — мамочка. Прямо передо мной. Встаю, направляясь к ней. Мне не больно. Совсем. Чувствую только парящую легкость и… умиротворение.

— Я уже… умерла?

Она лишь стискивает меня в объятиях.

— Ты такая большая и… мягкая.

— Мягкая? — ее лицо озаряется светлой улыбкой.

— Да. И очень теплая. Я скучала по тебе.

— Я тоже, котенок, — берет мои ладони в свои.

— Мы теперь будем вместе? Навсегда?

— Ты сама решишь. У нас есть немного времени — пойдем покажу тебе, как я здесь.

Под ногами шебуршит шелковистая трава. Вокруг светло, красочно и… спокойно. Все тревоги уходят, растворяясь в призрачную дымку, уступая место необъятному величию.

Мы ходим вместе. Разговариваем, обнимаемся, смеемся… Все, как когда-то давно, когда я была маленькой, когда мы были живы…

— А что в тех домиках? — показываю на стоящие бочком к бочку симпатичные деревянные постройки.