Три года назад я выгорел. Буквально. Душу опустошил огненный смерч, стерев все. Кроме мести. Мести, которая заполнила все пустоты, увеличившись в сотни раз. Которая с каждым днем, месяцем и годом лишь продолжала расти, полностью искореняя даже то немногое, что могло уцелеть.

И тут появляется Аня — девушка с похожей судьбой. Наше горе разнится лишь в одном: ей досталось намного раньше, чем мне. Осознание этого бьет наотмашь. За что? За что судьба так жестока и беспринципна? Почему обрушивает свою мощь так неожиданно и в один момент?

— Что ты имеешь в виду под словом «дом»? — прерывает беглянка мои размышления.

— «Волну».

— Дом — это место, где тебя ждут, где тебе рады. «Волна» под данное определение как-то не подходит, — говорит с грустной задумчивостью.

— В моем доме тебя ждут и тебе рады, — произношу осторожно.

— И еще дом — это место, куда тебе хочется вернуться, — бросает в ответ колючий взгляд.

— Я всего лишь предлагаю помощь.

— А я всего лишь ее не просила! — ощетинивается снова. — Знаешь, есть такая замечательная вещь, как автобус, простые смертные ею часто пользуются!

— Уже слишком поздно. Последняя маршрутка ушла час назад.

— Значит, вызову такси, — не собирается отступать, ты посмотри-ка! — За свои деньги, — делает акцент на предпоследнем слове.

— Считай, что оно к тебе уже приехало.

— Пф, в таком случае я лучше пешком пройдусь, — фыркает, закатывая глаза.

Машинально тянусь, чтобы разровнять землю. На полпути меня прерывает гневное:

— Не смей!

Что ж, ее можно понять — здесь самое дорогое, и Аня не хочет, чтобы этого кто-то касался. Включая меня. Даже нет — меня в первую очередь!

— Я готов прямо здесь сказать, что не желаю тебе ничего плохого, — снова делаю попытку донести истинную правду.

— Ах ты… Ты знаешь, насколько важна для меня будет такая клятва, но для тебя она не значит ровным счетом ни-че-го! — выдает, практически срываясь на крик. — Для тебя здесь ничего ценного: просто земля, могила, цветы… Тем не менее ты прекрасно понимаешь, насколько ценно это для меня и специально давишь на больное место! Как… гнусно!

Хочешь, как лучше — получается, как всегда!..

— Ань…

— Хорошо, предположим, я тебе поверила. Но если я откажусь? Ты ведь применишь силу, — заявляет безапелляционно

И я понимаю, что даже не рассматривал этот вариант. Просто не задумался о таком, хотя… хм… стоило.

— Я сказал, что не буду это делать. С одной оговоркой: если ничего не грозит твоей жизни и здоровью, — нахожу, как выкрутится,

— Это единственное «но»? — уточняет не без издевки.

— Да.

— Надеюсь, — наконец, поднимается. Осторожно сгребает землю обратно на могилку.

Встает, застегивая курточку. На юбке осталось пару комков грязи. Неверно поняв мою попытку, Аня отпрыгивает, как ужаленная:

— Ты же сказал, что…

— У тебя земля сзади.

Смотрит с подозрительным прищуром, слегка наклонив голову, но все-таки оборачивается.

— Давай я, — помогаю отряхнуть.

Девушка смущенно ежится, обхватывая плечи. Замерзла. Еще бы, полдня на земле пролежать!

Накидываю свою куртку. Ох уже это дежавю…

Девушка вцепляется в нее, как в соломинку спасительную, запахиваясь глубже. Анюте сейчас не до истерик — она опустошена, и я почему-то это чувствую. Может, потому что сам испытывал такое же состояние, когда вокруг все меркнет и становится просто плевать…

Молча забирается в машину и, подперев рукой подбородок, отворачивается к окну. Вторая лежит на сиденье.

Чуть дотрагиваюсь до запястья — обжигающий холод пронзает, словно молния. Не раздумывая, беру ладошку и начинаю растирать. Аня инстинктивно дергается, пытаясь освободиться. Бессмысленно — я держу крепко.

— Давай вторую. У тебя руки холодные, — поясняю, заметив ее перепуганный взгляд.

Медлит. Смотрит прямо в глаза, чуть ли не гипнотизируя своим пронзительным взглядом.

— Ты замерзла, Анют, застудишься.

Нервно комкает край юбочки. Все же подает вторую ладонь, и робко опускает глаза.

— Я уже согрелась, — шепчет, смотря куда угодно, кроме меня.

Стоит мне немного отпустить, как она тут же сцепляет руки в замок, пряча их под курткой, и отодвигается к самой двери. Боится…

Аня

Чувствую легкий рывок и, обернувшись, вижу, что Артем сжимает мои пальцы.

— Давай вторую, — произносит, протягивая ладонь. — У тебя руки холодные. Ты замерзла, Анют, застудишься, — уговаривает терпеливо, читая в моих глазах, наверно, все, что только можно: от испуга до… чего-нибудь еще.

— Если б он хотел что-то сделать, то, уже бы сделал! Перестань вести себя, как дикарка!

— Откуда я знаю, что у него в голове?!

Помедлив еще немного, все же вкладываю руку, которую сразу окутывает мягкое тепло.

Греет пальцы дыханием, слегка растирает, а я сижу, словно оцепенев: добровольно доверилась человеку, которого ненавижу и… боюсь, чего там скрывать.

Пытаюсь отвернуться к окну, что сделать физически неудобно сделать из-за позы.

— Я уже согрелась, — говорю тихо, не поднимая взгляд.

Ослабляет «хватку». Пользуясь моментом, отползаю на край сиденья, и практически вжимаюсь в дверь, ощущая себя в мнимой безопасности.

Приезжаем быстро. Выхожу из машины сама, не дожидаясь, пока Артем проявит навыки джентльмена, и поднимаюсь в квартиру. Собираюсь открыть замок, когда рука вдруг замирает в паре сантиметров от замочной щели: на мне все еще его куртка. Если отчим со Стасом увидят — вопросов не оберешься.

Быстро скидываю кожанку, сую в руки Артему с торопливым «спасибо» и открываю квартиру, прошмыгивая внутрь.

— Ты где… — «встречает» своей коренной фразочкой отчим, но осекается.

Выражение его лица за одно мгновение становится чересчур заискивающим:

— Здрасьте, Артемий Владленович.

А, понятно. Прохожу мимо застывшего, как статуя, недородственника прямиком в ванную.

Вылезаю часа через полтора и принимаюсь за высушивание волос. Хочу как можно дольше не выходить, однако понимаю, что все равно придется — не ночевать же здесь. Закончив с волосами, надеваю пижаму, которую всегда кладу заранее.

Выскакиваю из ванной, бесшумно прокрадываясь в комнату. Артем еще не ушел — на кухне слышны голоса. Хоть один вечер пройдет без выноса мозгов.

Судя по интонации, отчиму здорово достается. Наконец-то получит по справедливости!

Ночь будет «веселая» — уснуть усну, только снов, скорее всего, не будет. У меня так всегда после того, как перенервничаю. В любом случае это лучше, чем кошмары.

Просыпаюсь, как обычно, и сразу вспоминаю о своих планах. Вчерашний поступок Артема ввергает в ступор, но я быстро отмахиваюсь от посторонних мыслей. Мне. Нужно. Бежать. Все, точка!

Шмотки даже собирать не надо, все уже в рюкзаке. Безусловный плюс — не придется тратить драгоценное время.

И все-таки, понимая, что каждая секунда на счету, я проверяю. Откидываю одеяло с заправленной простыней. Симки нет… значит, они здесь были… искали… Для пущей уверенности провожу руками вдоль всей кровати. Нет…

Бежать бесполезно, я это прекрасно понимаю — он все равно меня найдет.

Только гордость берет свое. Я не хочу быть покорной! И не буду! Сидеть, тихо сложа ручки, и ждать?! Чего?! У моря погоды?! Щас, разогналась!

Выхожу из комнаты, направляясь к двери. Путь мгновенно преграждает отчим.

— Далеко собралась?

Далко, очень далеко!

— Погулять. Или даже это нельзя? — спрашиваю с вызовом, сразу переходя в нападение.

— Пошла и села на место!

— Я тебе не собака!

— В комнату, я сказал! — орет, хватая за руку.

— Папа! — раздается голос из кухни. — Пусть сходит, погуляет. Проветрится. Этот козел ее даже на улицу не водил, скорее всего.

— А если она опять сбежит?! Ты об этом подумал?! — заводится первый. — Он нас в порошок сотрет!