Опускает взгляд.

— Отпусти меня. Просто дай спокойно уйти.

Аня

Вскидывает взгляд, упираясь им прямо в глаза.

— Хорошо, предположим, я даю тебе такую возможность. И? Что ты будешь делать? Наверняка хочешь закончить школу, получить высшее, устроиться на престижную работу… что там дальше по списку? Ведь так? Можешь не отвечать, я уверен, что так. Я смогу тебе дать все, что ты захочешь, обеспечить всем и даже больше. Это не хвастовство, а констатация факта, — добавляет, заметив усмешку в моих глазах. — Но если ты уйдешь… Ты перечеркнешь все! Всю свою жизнь, таланты, мечты! Снимешь квартиру и будешь пахать целыми днями, работая «на дядю». Надо оно тебе?

— Это уже мои проблемы, — отвечает безэмоционально.

— Слушай, я не знаю, что ты там себе навыдумывала, но я уже говорил, что. Никогда. Не сделаю. Тебе. Плохо. Больно. Или неприятно. Сколько раз нужно еще сказать, чтоб ты, наконец, поверила?

Видя абсолютное (напускное) безразличие с моей стороны, он вздыхает и оставляет попытки меня убедить. По крайней мере, на сегодня.

— Где мои вещи? — спохватываюсь, посылая вопрос в спину уходящему Артему.

Надеюсь, он их не выкинул.

— Вон стоят, — повернувшись, кивает в сторону кровати на мой одиноко покоящийся рюкзачишко. — И все-таки поешь. Ужин сейчас принесут.

— Я не голодна! — огрызаюсь снова.

Гордость, вот скажи мне, какого черта ты блокируешь мои естественно-физиологические потребности?! Я ведь есть хочу! Я, блин, жрать уже хочу!

В подтверждение желудок вовсю начинает голосить. Пре-крас-но…

Артем хмыкает и закрывает дверь.

— Все равно я от тебя убегу, — повторяю шепотом фразу (последние несколько суток она стала мантрой) и проверяю немногочисленные пожитки.

Ужин, и правда, приносят быстро. Завтрак убирают, но через минут пять снова ставят на тумбочку. Разогретый.

— Приятного аппетита, — говорит милая девушка, выполнившая все эти процедуры.

Причем говорит она это как-то… искренне. Не просто потому что ее об этом попросили.

— Спасибо.

— Я не хочу есть, — внушаю сама себе.

А еда так аппетитно пахнет. И красивая. И, наверно, вкусная, и… Ай, ну ее, эту Гордость! Еще заморить себя голодом не хватало! Даже Макс таких мучений не стоит!

Два дня прошли незаметно. «Навещая», Артем каждый раз заводил волынку по поводу того, что не хочет мне зла. Отклика, конечно, не получал. Я делала вид, что у меня нога болит, и мне не до него, либо я сплю, и мне, соответственно, тоже не до него. И парень удостаивал меня чести существования без его прекраснейшего общества.

Рано или поздно все равно придется с ним поговорить, на вряд ли Артем так просто отстанет. Да и мне самой необходимо выяснить, что ему надо. Если скажет, конечно… Для начала я хочу разобраться хотя бы в себе, потому что… запуталась.

Сейчас внутри борются Подозрение и какая-то Влюбленная Дурочка, которая видит в Артеме героя. Стоп, я сказала «влюбленная»?? То есть в глубине души… Он мне что, нравится?! Бо-о-оже, этого еще не хватало! Кажется, я многого о себе не знаю.

Может, он правда не желает мне плохого, а все, что наговорил отчим, — выдумки? Да я ж не маленькая, в конце концов! Сколько можно верить в эти сказки о розовых пони, скажи мне, Влюбленная Дурочка?! Знаем мы забавы этаких миллионеров! Так что лучше перебдеть, чем недобдеть.

И все-таки. Подсознательно в каждом действии Артема я ищу какой-то подвох. Не нахожу и опять продолжаю искать. Может, проблема во мне?

Ну, не может человек, рассматривающий других, как товар, быть нормальным, не может! Да, помог. Толпу разогнал, до дома проводил — спасибо. Все равно, на его месте многие бы поступили точно так же. Хорошо, не все! Но многие. Что мне теперь, верить ему во всем, что ли? Может, это ход у него такой был!

— Да он понятия тогда еще о тебе не имел, какой ход?!

Не знаю, какой-нибудь! Его поведение — всего лишь маска, и точка!

Другой вопрос, зачем она ему, маска эта? Артем ведь может делать, что только в голову взбредет, и ничего ему не будет. Сейчас достаточно иметь власть и деньги, чтобы весь этот продажный мир валялся у твоих ног. У него есть и то, и другое, но до сих пор он не причинил мне вреда: не сказал обидного слова, не обозвал, не ударил, не сделал то, о чем говорил отчим… Или это только пока? Как же сложно!

Шахматная партия, честное слово! «Артем, что тебе от меня надо?» — не, давайте глобальнее. ЖИЗНЬ, что тебе от меня надо?! Тебе Стаса с отчимом мало оказалось?..

Нога потихоньку зажила, практически не болит, ходить могу нормально. Пора готовиться ко второму побегу. Только у него дома охрана такая… Пентагон так не охраняют. Я уже думала, что придется по какому-то предлогу отпрашиваться домой, но Артем первый сказал, что отвезет меня обратно к отчиму.

В машине

— Артем, — все-таки задам этот вопрос.

— М? — «спрашивает», не отрываясь от окна.

— Скажи честно, — ненадолго замолкаю, подбирая слова. — Как ты меня нашел?

Отворачивается от окна, хитро прищуривясь.

— Не скажу.

Хм, я другого и не ждала. ЧТД[1], как говорится.

— Ну и не надо, — бормочу, отворачиваясь, и бесцельно пялюсь в окно.

Лишь бы на его рожу довольную не смотреть.

— Приехали, — уведомляеь, когда машина останавливается около подъезда.

Забрав пожитки, покидаю авто и поднимаюсь в квартиру, где меня совершенно не ждут.

Артем

Анюта выходит из машины и идет к дому. Молча следую за ней. Так же, не говоря ни слова, поднимаемся на нужный этаж. Открывает квартиру. Надо же, думал, она выбросила ключ.

Как только мы заходим, сразу подбегает отчим, но, поймав мой взгляд, пугливо пятится назад.

Аня замирает, перед тем как войти в комнату. Разворачивается.

— Я все равно не стану твоей! — шипит, прежде чем скрыться за дверью.

Хмыкаю, идя на кухню, где притаились два подонка.

— Артемий Владленович, она сказала, что к однокласснице пойдет, переночует, ну, не могу же я ей запретить, — тарахтит отчим, пытаясь оправдаться. Жалкое зрелище. — Если б я знал…

— Я не знал, где она, и нашел, а ты…

Делаю широкий шаг. От неожиданности он ойкает, плюхаясь на стул. Наклоняюсь, заглядывая прямо в глаза:

— …не смог догадаться, куда действительно пошла твоя падчерица. Неудивительно, что она сбежала. Столько лет терпеть ваши издевательства. Странно, как раньше не решилась.

— Да я…

— Заткнись! — шикаю, хватая за воротник. — Только попробуй с ней что-то сделать, пока я вернусь.

— Э-э-э-эй, полегче, дядя, — вступается сынуля, подходя ближе.

Одним движением перехватываю руку, загибаю за спину и отталкиваю так, что Стас буквально улетает в столешницу, жалобно скуля. Что б с ним было, если бы я толкнул посильнее…

— Живьем закопаю, — снова обращаюсь к первому.

В его глазах, у взрослого мужика, прожившего несколько десятков лет, — бездна страха и одновременно… заискивающего лизоблюдства.

— Ты меня понял? — произношу буквально по слогам обманчиво спокойным тоном.

— Понял, — соглашается поспешно.

— Я рад, — отпускаю подонка, отряхивая руки.

Мерзко. Ощущение, что в грязи искупался.

Выожу из квартиры, громко хлопнув дверью, не рассчитав силу. Порешаю кое-какие появившиеся неотложные дела и через пару дней заберу девушку из этого ада к себе. Навсегда.

Аня

— Я никогда не стану твоей! — говорю, захлопывая дверь перед самым его носом. Ненавижу! Не-на-ви-жу!

Спокойно, Аня, спокойно. Глубокий вдох.

Выдох.

Вдох.

И еще раз выдох.

Отлично. Теперь на относительно свежую голову можно так же относительно здраво рассудить.

Он ушел. Ненадолго. Я это знаю. Чувствую. Оставил меня в покое на пару дней, максимум, неделю, чтобы потом вернуться и забрать туда, откуда уже невозможно будет уйти. Эти несколько суток — мой единственный и, скорее всего, последний шанс, которым нужно пользоваться! Надеюсь, ему не приспичило поставить охрану вокруг жилого комплекса…