– Ты и не представляешь, как долго я ждал этого момента! – Лиам сжимал ее руки и тепло улыбался ей.

– Рада, что с вами все хорошо, мистер Ларссон, – со сдержанной вежливостью произнесла Либерсон и боязливо посмотрела на подругу.

Эванс лишь загадочно улыбалась с хитрым прищуром и встала за левым плечом Лиамеля, зарываясь тонкими проворными пальцами в светлые волосы на затылке молодого человека.

– Я тебя чем-то обидел? – Лиам помрачнел и стыдливо посмотрел на Миру, а затем на Эванс, но уже вопросительно. – Почему ты зовешь меня так же, как Эванс зовет моего брата? – сконфузился молодой человек.

Эванс же откровенно захихикала, наблюдая за ними, и не собиралась прояснять ситуацию, дабы хоть как-то помочь друзьям наладить между собой контакт.

– Нет, просто мы почти незнакомы, – опять смутилась мисс Либерсон от искрившегося взгляда серпентиновых глаз на красивом, но немного изможденном лице молодого человека. «Почти» было вставлено из вежливости. На деле же они вообще не знакомы, друг для друга они всего лишь друзья одной подруги, не более того.

– Ты об этом, – ласково улыбнулся он очень искренней улыбкой на складном, приятном лице с правильными и ровными чертами. – Ну, так знай, Мира Либерсон, что я ждал тебя почти целых шесть лет, чтобы сказать спасибо, – сжал он ее маленькую ладошку в своей намного более крупной и накрыл сверху второй, поймав руку девушки в замок.

– Спасибо тебе, милая Мира, благодаря тебе у меня есть сын, – Лиам с жаром поцеловал тыльную сторону ее ладони и прижал к щеке. – Спасибо, – шепнул он еще раз и прикрыл глаза, потираясь о ее руку и царапая нежную кожу отросшей щетиной.

– Мне? За что? Я? – Либерсон с удивлением, а скорее даже с испугом переводила взгляд с Лиама на притаившуюся подругу, а про руку и думать забыла, оставляя ее у щеки Лиамеля.

На лице Эванс только играла ироничная улыбка и добрый взгляд в сторону друга. Эта загадочная улыбка делала ее похожей на умалишенную, каковой ее и считали в колледже, но близко знающие Эванс люди боялись этой улыбки, как огня. То был верный знак появления замысла и очередного непонятного плана в ее дурной голове, и скорее всего, замысел был уже воплощен в жизнь. У экспресса «Миа Эванс» нет стоп-крана, и ее уже ничем не остановить.

– Она не в курсе? – Лиам откинул голову на подушку и посмотрел на Эванс, стоявшую за его плечом. Та не ответила, а покачала головой, погладив Лиама по волосам. – Понял, – Лиамель снова выпрямился, немного привстал, приосанившись, и сел ровнее на узкой койке.

Теперь можно было оценить, насколько же молодой человек был крупным, несмотря на его худобу. Стройный, высокий, если судить, что больничная койка ему впритык, с широким размахом плеч. Коротко говоря – писаный красавец. Вот только слухи о красавце ходили всякие. Большинство с тем содержанием, что он давно уже переметнулся в радужный батальон и чуть ли не несет там знамя в первых рядах. Слухи, конечно, это всего лишь слухи, и ими земля полнится, но на пустом месте они не возникают. Если быть честной, Мира, положа руку на сердце, подозревала, что подобные сведения вброшены в СМИ небезосновательно. В общем и целом, каким бы завидным женихом Лиамель не являлся, но красавец был не про их с Эванс честь, и не в ориентации или внешних данных дело. Лиамель представитель очень значимой семьи, и для него такие девушки, как Мира и Эванс, всего лишь серая биомасса, как выражалась сама Эванс. Бесформенная и легко возобновляемая, а для таких красавцев, как Ларссоны, еще и практически неисчерпаемая.

– В тот день, когда мы поссорились, и твоя вредная подруга не отвечала на мои звонки, ты помогла мне найти ее и уговорить оставить ребенка, моего ребенка. Теперь у меня есть сын, у нас, – Лиам очень быстро поправился, когда пальцы Эванс в его волосах напряглись и легонько дернули близко к корням волос.

– Наш общий сын, и если твоя подруга не сдрейфит, а все же выйдет, наконец, за меня замуж, да? Эванс? – Лиамель напомнил, что помнит о ее присутствии, и что она перестала дышать, ни разу ее не спасает. – Мы будем очень рады, если ты придешь на свадьбу, – уже уговаривал Ларссон шелковым голосом. Как полоз плел вокруг нее кольца, чтобы утащить с собой непонятно, правда, только зачем.

Но все стало понятно, когда при упоминании свадьбы Эванс так закатила глаза, что легкий привкус цинизма чувствовался на губах всех присутствующих. Лиамель просто пытался донести до Миры серьезность его намерений, пока Эванс низводила их до бреда или глупой шутки. Выходило отлично у обоих, и в этом раунде можно было объявлять ничью. Эванс такой исход никогда не устраивал, и она продолжила смешивать благородные намерения друга со своим родовым скепсисом.

– Да выйду, я выйду, – отмахивалась она под шокированным взглядом Миры. – Ты всем это уже разболтал? Нет? Какого лешего медсестры зовут меня миссис Ларссон? – Эванс дернула друга за волосы, а тот не пискнул и улыбался ей самой очаровательной улыбкой, какую Мира только видела в своей жизни.

– Ты выходишь замуж? – нетвердым голосом спросила Либерсон, а Эванс опять закатила глаза, бормоча себе под нос что-то вроде «еще одна» и «так себе достижение».

– Аха, за меня! Круто? – спросил ее Лиамель с восторгом в глазах, а Эванс так резко отпустила его волосы, что голова Лиама по инерции полетела вперед. – Приходи, пожалуйста, Мира, я твой должник, – молодой человек опять поймал ее руку и поцеловал.

– Не за что, обращайтесь, – рука Миры будто вытекла из пальцев Лиамеля, и девушка так и стояла возле койки, остолбенев от новостей.

– Ладно, тощий, нам пора, я обещала Черри к ней заехать, – смачно поцеловала она Лиамеля в лоб и потрепала по волосам, как матери или старшие сестры треплят детей.

– Я буду скучать, – разнылся Лиам, но слышалось фальшиво, и так и было для раздражения Эванс.

– Угу, – приоткрыла она дверь, пропуская Миру вперед.

– Уже скучаю, – звал ее Лиам приторным голосом.

– Да-да, мы поняли, ты скучаешь, – Эванс подгоняла Миру, ноги которой буквально одеревенели.

Уже оказавшись в коридоре и пройдя почти половину, Мира все же решилась на откровенный разговор.

– У тебя есть сын? – спросила Либерсон, но без удивления. До нее доходили такие слухи, и Мире не составило труда сложить два и два, а учитывая фамилию мальчика немудрено, что его семья скрывала личность его матери. Не по статусу их рода была им Эванс, но ребенок сына-гея являлся не иначе, что подарком судьбы, и отказываться от него Ларссоны не собирались.

– Да, и инициатором всего мероприятия был вон тот капризный говнюк, – Эванс показала большим пальцем в сторону палаты друга и поставила точку в разговоре, избегая дальнейших расспросов.

– И ты выйдешь за него замуж? – а вот это, по сравнению с новостью о существовании совместного с Ларссоном младшим проекта, была та еще новость.

Вряд ли семья Лиамеля одобрит кандидатуру его будущей супруги, но учитывая слухи, окружавшие младшего сына Ларссонов и планы его старшего брата, чья политическая карьера была под угрозой, Грегори и София Ларссон радовались хотя бы тому факту, что Эванс женщина. Как говорится, не мужик и ладно. Вопрос только в том, насколько это нужно самой Эванс. Судя по ее поспешному и вымученному согласию, нужно.

– Ми, ты прости, но он же… – запнулась Мира, но оглядевшись по сторонам, продолжила: – Гей, – шепнула, наконец, Либерсон, набравшись смелости, но озираясь с опаской.

– А это важно? – обернулась к ней Миа и спросила вроде бы как с осуждением. – Действительно, Мира, насколько это, по сути, важно? – спрашивала ее Эванс. – Он любит меня, – Миа пожала плечами, – так как может любить в его случае, – не обошлась она без уточнений. – Он любит нашего сына, мы можем быть семьей, да, не совсем обычной, но разве важна такая мелочь, как… – Эванс набрала воздуха, но не решалась высказать.

– Секс, – закончила за нее прямолинейная правдорубка Либерсон.

– Да, он, – сникла Эванс. – Насколько это на самом деле важно, когда тебя окружает тепло и забота? Когда у тебя есть опора и стабильность. Когда тебя ценят, и ты ценен. Насколько важен минутный перепих пару раз в неделю, если пожертвовав им, ты получаешь взамен все? – рассуждала Амелия, расписывая жизнь в радужных красках.