– Лот, я не думал, что все зайдет так далеко… – нелепо и по-детски оправдывался Альберто, съежившись от взгляда мореиновых глаз. В них ровные грани равно, что зеркало, в котором отражается вся сущность Альберто.
– О, нет, Альберто Сальваторе Романо, это песню я уже слышала, – Шарлотта вскинула маленькую ладошку, приостанавливая его от озвучивания еще непроизнесенных слов, и отворачивается, осматривая и изучая мертвое тело у своих ног. Для нее давно уже не являлось тайной, что ее друг тот еще бабник, но вопрос опять напрашивался сам собой, и она не могла у него не уточнить:
– Патрисия Ронье? Серьезно? – с глубоким разочарованием обратилась она к старому другу, которого знала всю сознательную жизнь.
Ей одной из немногих удалось постичь глубину его сердца, и эта глубина порой пугала ее до глубины уже ее собственной души. Забавный вышел бы каламбур, но на больших глубинах плавают крупные рыбы, одна из которых стараниями Альберто слегла на дно, куда скоро может отправиться и сам Альберто.
– Что такого? – озлобился Альберто и нервно заходил вдоль стены. Сейчас не место и не время припоминать друг другу старые обиды, не ей читать нотации по поводу измен, он сам знаток в этой области попуще многих, и точно знает больше нее.
– Трис Ронье, вот что такого, – брезгливо выплюнула Шарлотта, и на лице ее отобразилась гримаса, искривившая тонкие черты лица. – На ней пробы ставить уже негде, Ал, – цедила она слова сжатые зубы и смерила Альберто настолько пропитанным разочарованием взглядом, что он невольно сделал несколько шагов назад.
– Так я и не в свет вывести ее позвал, вообще-то, – Романо не собирался выслушивать претензий по поводу выбора кандидатуры для утех.
– Я бы пошутила, да статус не позволяет, – отмахнулась Шарлотта и начала подтаскивать тело Филиппа Ронье к краю ковра. – Ты помочь не хочешь? – слегка прикрикнула на него женщина, и Альберто всегда удивлялся, как это шепотом можно прикрикнуть. Эванс могла. Говорила она чуть слышно, а в его голове раздавалось эхом, перерастая в звон колоколов, а порой и в набат.
– Конечно, ты ж мать, – съязвить Романо и помог подруге подтащить тело к краю ковра, а затем завернуть его в четыре руки на пару с Шарлоттой.
– Где Бонс? – поинтересовалась Эванс, когда грязная работа была закончена, и села на ковер, перекинув через него одну ногу.
– Звонил полчаса назад, – Альберто сверился с часами. – Сказал, что приедет, как освободится, – уверенно кивнул он.
– Ты звони… – в испуге вытаращила глаза Шарлотта.
– Из номера напротив, успокойся, Эванс, я не совсем идиот, – огрызнулся Романо.
– Я бы поспорила, – успокоившись от его ответа, женщина лишь по-галльски пожала плечами.
– Это еще почему? – моментально вскипел Альберто.
– Трис Ронье, – бросила она ему в упрек в очередной раз, раздирая простыни на длинные ленты.
– Не тебе судить о вкусах, Шарлотта! – оскорбился он, помогая завязывать ковер рваными простынями, и отвернулся от нее, задрав нос и показав, что оскорблен до самой глубины его очень глубокой души.
– Захлопни варежку, патлатый, – Эванс незаметно сменила тон примерной матери семейства на привычный говор местной гопоты, и Альберто сразу же оскалился, услышав знакомые нотки.
Эванс же будто не поняла или попросту не заметила, насколько быстро сменила образ и стиль общения и продолжила в прежнем духе:
– Еще раз чирикнешь, поедешь следующим рейсом, – еще сильнее злилась женщина, отметив веселье Романо, но улыбка на его лице стала только шире. – Точно идиот, – прыснула она, туже затягивая узел на смотанном ковре. – Убил босса мафии из-за телки и радуется, как долба…
– Миссис Эванс, – Альберто осуждающе покачал головой, но его озорная улыбка говорила, что он ничуть не в обиде на слова старого друга.
– Точно идиот, – кивнула Шарлотта и ушла от пререканий. Это они могли делать часами, что выяснили еще со школьной скамьи. И чтобы им обоим не сесть на такую же в зале суда, следовало поторопиться.
Выбор номера для тайного свидания точно делал Альберто. Убойный номер. Первый от лестницы. Ни свидетелей, ни случайных прохожих. Цель скрытности при выборе была далекой от данного подобным номерам прозвища, но сейчас это играло только на руку. Глубокой ночью в холле было пусто. Постояльцы либо спали, либо развлекались, судя по звукам, доносившимся из-за соседних дверей. Эванс и Романо беспрепятственно вынесли ковер из номера на лестницу, оставшись незамеченными, но тащить груз вниз с четвертого этажа для Шарлотты было непосильной задачей. Годы тихой семейной жизни оставили отпечаток и на приоритетах женщины, и на ее физическом состоянии.
– Думаю, ему уже все равно, – прикинул Альберто, стаскивая волоком по ступеням тяжелый ковер с начинкой из трупа внутри.
– Жаловаться он не будет, – не могла не согласиться Эванс и быстро сбежала на один этаж ниже, придерживая дверь на лестницу, пока Романо неаккуратно тащил ковер за один край вниз.
– Смотри, чтобы крови нигде не было, – посматривая в приоткрытую дверь в пустой коридор третьего этажа, наказала ему Шарлотта.
– Без сопливых, ай, – проходя мимо нее, Альберто получил подзатыльник и злобно фыркнул на Эванс, но спорить не стал.
– Стой здесь, я подгоню машину, – скомандовала она, помогая спрятать ковер за мусорным баком, и исчезла за углом дома.
Оставшись в одиночестве с трупом, завернутым в ковер, Ал почувствовал некое беспокойство. Нет, вовсе не от того, что его ноша тянула на высшую меру, ему и так не протянуть в тюряге, попадись ему хороший адвокат, отсудивший четвертак вместо пожизненного. Дружки Ронье о его смерти бы позаботились. Альберто испытывал беспокойство от того, что Шарлотта оставила его, как оставила несколько лет назад. Из их бизнеса не уходят, а она ушла. Развернулась и ушла, не сказав ни слова, и сам Ал тоже не сказал ей ничего. А как тут скажешь, когда стоишь у алтаря и надеваешь кольцо на палец совсем другой женщине. Странно как-то было бы спросить у Лот, мол, мать, ты куда, и странно было бы услышать ответ, что она намеревалась иметь половые сношение с двугорбым верблюдом, пока тот отдыхает. Хоть, видит Бог, Ал бы этого хотел. Нет, не сношений с верблюдом, а ее прямого ответа, в котором Ал может идти по пустыне и без компаса. В итоге он не спросил, а она не сказала. Вот так и закончилось все, даже не начавшись, а начиналось еще с соседних парт на уроках английского. Все по заезженному сценарию: дергание за косички и портфель до дома.
Наверное, с возрастом все мы становимся сентиментальными, и Ал не стал исключением, но ностальгия ударила в голову, и горький привкус сожаления осел на языке вместе со стойким запахом ландыша. Он не будет винить, если она и сейчас уйдет. Бросит его здесь с трупом мужа любовницы и исчезнет в переулках старого города с теплым летним бризом. Из размышлений Альберто выдернул рокот восьмицилиндрового, ревущий так, что разбежались местные кошки. Красные габариты черной Импалы замаячили глазами хищного зверя, выглядывавшего из темноты.
– Ал, ты решил поспать? – на этот раз в полный голос позвала его Шарлотта и открыла багажник.
– Вспоминал, как ты отвратительно водишь, – вернул он ей ответ и потащил ковер к багажнику.
– Вызвать тебе такси? – участливо обеспокоилась миссис Эванс, и Альберто усмехнулся, загружая тело в машину, и вытер пот со лба, захлопывая крышку.
– Куда теперь? – спросил он, будто бы не знал ответ заранее.
– Тебе память отшибло? – Эванс бросила ему ключи в руки. – Шустрее, Ал, у меня смена на очистных утром, – поторопила его женщина. – Проедем через КПП со стороны Iron End, там к этому времени все уже прилично набрались. Оттуда всего полмили до отстойника, – напомнила маршрут Шарлотта.
До очистных сооружений промышленной зоны старого города они добрались без происшествий и исключительно благодаря умению Альберто водить. Если бы Шарлотта сидела за рулем, количество трупов в этой машине могло увеличиться втрое. Она никогда не ездила на машине мужа, да и водила просто отвратительно. И если миссис Эванс приехала на Импале, значит сегодня ночью Артур опять пьян и не сможет сесть за руль, да и пропажей жены вряд ли спохватится.
