— Каннибал… Аж противно смотреть! *Тфу!* — брезгливо бросил Рэмэ, смачно плюнув прямо на одежды Мориарти. Тот вовремя успел отвернуться, иначе б плевок угодил бы ему прямо в лицо. Рядом укоризненно заохал пиромант:

— Кошмар. Убить детей таким способом… Грешно, ой грешно. Пантократор не прощает подобных гнид.

Постоянное обращение авантюристов к своему мерзкому божку карателю, вызывало в груди Мориарти необычную ярость, словно все его естество при одном лишь упоминании этого существа начинало плавиться в вязкой кислоте, дабы очиститься и позабыть столь противное слово “Пантократор”. Молодой господин невольно заскрежетал зубами, а дальше с силой дернулся, намереваясь освободиться, выхватить кинжал из рук охотника и всадить лезвие прямо в черепушку охающего Пирона! Раскроить череп, достав до самых мозгов. Превратить их в кашу. Затем вонзить нож в грудь и вырезать сердце, чтобы отдать его в пасть радостного… *Херак!* Внезапно все тело Мориарти вдруг всколыхнулось, будто его оглушили ужасно сильным гудком!

*Хлоп.* Перед глазами все замелькало. Через пару секар, он почувствовал, что лежит на жестком хрустящем снегу. Пол лица обжигал лед, когда как вторая часть горела от сильного удара. Неприятно хрустнула челюсть, когда Мор попытался закрыть рот. Едва силясь, поднял глаза на наемников…

И каково же было его удивление, узреть потирающего ушибленный кулак вельможу, толстое лицо которого от ярости дребезжало пудингом при бросании уничтожающего взгляда на Аллароса.

— Это только начало, кусок дерьма. У-убью! *Херак!*

— Хах! — истошно, чуть ли не выплюнув легкие, вскрикнул молодой господин словив животом пинок крупной ноги.

— Лоран, может мы сами с ним закончим? Вам не стоит марать руки об его поганую кровь. — попытался встрять стрелок, едва перегородив вельможе путь. Он не пылал дружелюбностью к Мориарти, просто законы у отряда ловцов были несколько иными. В большинстве случаев, они пытали своих жертв, чтобы узнать в какой степени они одержимы и есть ли у них сообщники, а после, как не банально это не звучало, тела грешников сжигали на кольях. Ибо огонь, да еще и праведный, это искупление и очищение от всех бед. Им также не брезгует и великая Инквизиция, сжигая ренегатов крови или хвори. Почему две организации еще не объединились при таких сходствах? Все просто, одна стоит выше религий и защищает мировой баланс света и тьмы, а другая защищает интересы светлого пантеона. Одно другому не мешает.

— Прочь с дороги, наемник! — сквозь злые слезы и ярость приказал купец охотнику и уже попытался вновь замахнуться ногой на юношу, как вслед за стрелком выступила Мираэлла:

— Не в вашей власти мешать суду светлого пантеона, уважаемый лоран. — ее речь была четко отточенной, как будто говорил настоящий робот, возможно, таким тоном она пыталась показать ВАЖНОСТЬ их дела. — Мориарти должен быть представлен трибуналу и очищен от грехов, чтобы его душа при воскрешении в новом теле не смела осквернять лик мира!

— Гр-ребанная фанатичка… — прохрипел снизу избитый Алларос, стоило лишь ей заткнуться и перестать позерничать. На него тут же обрушился град ударов со стороны Рэмэ:

— Закрой пасть, падла! Или я тебе ее насильно нитками зашью.

В ответ тихо рассмеялись: — А крестиком мне не сошьешь? — а после вдруг захрипели. *Кха-кха!* Ибо Мориарти от столь яростного очищения “паладинов” обуял приступ бесконечного кашля дисбаланса, кой он так и не вылечил полностью. Молодой господин забился в конвульсиях под башмаками берсерка. Из его рта потекла кровь, запачкав как лицо с руками, так и затоптанный рядом снег. Все наблюдатели тут же попятились. Один лишь Рэмэ и купец остались на местах и с вожделенными улыбками лицезрели за корчениями Аллароса.

— Собаке, собачья смерть. — зло проклокотал вельможа, скривившись.

— Чт-тоб вас всех ур-родов… Кха-хр! Проклин-наю, гниды… — задыхаясь, токсично выплюнул молодой господин вместе с кровью, едва подняв голову на авантюристов. Те лишь заслышав запретное слово “проклятье” перестали мигом церемониться. Стрелок уверенно снял с пояса веревку, отсоединил от нее хватательный крюк и умело связал трепыхающемуся Мориарти руки за спиной. В то же время лазаретник, стоявший поодаль, что-то прошептал себе под нос и веревка тут же перекрасилась в желтый цвет.

На это Алларос яростно зашипел проклятья вдвое хлеще, не пропуская ничьей головы, стоило лишь путам начать прожигать его кожу святым огнем. Но долго это ему делать не позволили. Рэмэ внезапно закинул петлю ему на лицо и с силой натянул, заставив Мор под давлением открыть рот, в который тут же впился жгут. Юноша обреченно замычал. Задергался, давясь кашлем и кровью, которые не могли выйти наружу…

— Отошли от него! — неожиданно громко, перекрикивая поднявшуюся пургу, рявкнула Мираэлла. Все мигом повиновались. Далее она повернулась всем корпусом к лазаретнику и кивнула, якобы давая какую-то команду. Дэжеан понял без замедлений. Затараторил нараспев заклинание и принялся водить руками сложные руны.

Минута и у ног богатырши засияли голубые круги с едва различимыми символами. Стоило ей их лишь заметить, как девушка сама открыла рот и принялась начитывать песнопения, вынув попутно серебряный меч, блеск коего больно ужалил глаза Мориарти. Человек поспешно сжал веки, чтобы ненароком не ослепнуть. “Что же они со мной будут делать?” — горестно вопросил господин у неведомо кого, заливаясь слезами, кровью и холодным потом страха. Он, утомленный и испуганный всем этим, вздрагивал на снегу то от приступа кашля, то от любого резкого движения паладинши. Запястья, рот, легкие и гортань нещадно болели. Хотелось уже сдохнуть и не мучиться, но почему эти уроды так изощренно мучают его ожиданиями?

Вдруг внешний, самый широкий круг вокруг Мираэллы вспыхнул синим огнем! Тут же разум Аллароса пронзили сотни тысяч ядрено острых игл, словно подушечку. Он истошно заскулил подбитым волком, чуть ли перегрызая мешающий ему орать кляп, а после отчаянно забился в истерике! Из глаз брызнули ядовито-зеленые слезы…

— Попрошу вас, лоран, отойти на приличное расстояние. — словно в тумане протянули над ним опасливо. Тут же, стоило лишь ошарашенному от увиденного вельможе убраться подальше, как лагерь и всех столпившихся на поляне людей окатил богоподобный возглас, исходящий из уст паладинши:

— ОН ВИНОВЕН! ОДЕРЖИМЫЙ!

Действительно, глаза десятка зевак устремились к лицу молодого господина. Тут же все в смятении и ужасе шарахнулись на целый аршин назад, увидев, как из ядрено-зеленых зрачков Мориарти выливаются клубы токсичного дыма, а по вздувшимся венам перекатывается чернота, подобно склизким щупальцам самых страшных чудовищ.

— О, Создатель…! Демон! Убейте монстра! — заорали наперебой испугавшиеся до чертиков купцы и носильщики. Наемники тут же повыхватывали из ножен мечи, на случай, если вдруг демон, живущий в теле Мориарти вырвется из ловушки.

— ПАНТОКРАТОР! К ТЕБЕ ВЗЫВАЮ… — вещала Мираэлла, не обращая внимания на ор других. Ее словно подменили. Глаза заполнились белым светом, руки величественно с мечом вздымаются кверху. Боже, да все в ее силуэте говорило, нет, кричало о том, что сейчас на ее месте стоит настоящий КАРАТЕЛЬ, ангел, что нещадно рубит головы всем грешникам. Но вот вопрос, а был ли Алларос таковым на самом деле? Ведь каждый человек, эльф или гном в своей жизни грешил и оступался… — ЭТО ДИТЯ ГРЯЗНО! ПРИСПЕШНИК ХВОРИ! ВЛАДЫКА, МОЛЮ, ОПУСТИ СВОЙ ВЗГЛЯД НА НАС…

Аллароса выворачивало наизнанку.

В беспамятстве, в истошном безумии он голосил так, словно изнутри что-то настырно рвалось наружу. Падал в обморок на доли секар, а после вновь возвращался, чтобы услышать вибрацию в ушах, ругань не только своих мыслей, но и чужого голоса, вовсе незнакомого ему: “Тц-тц-тц… ничтожный… я возлагал на тебя надежды, а ты… тц-тц-тц сразу же попался этим фанатикам!” Словно ожидая очереди, следом прозвучали уже знакомые вопли: “Она меня глушит! Катария… не потерпит такого поражения. Сделай что-нибудь, сопляк! Мне больно… ох, больно! Гребаный Пантократор! Ебан…” Голоса наперебой сменялись друг другом, дробили сознание молодого господина на щепки, попутно их заглушали рокотания Мираэллы: