Взгляд сам зацепился за одинокую фигуру на соседней скамейке. Она тоже выбрала отдаленное место, где не было людей, видимо, не особо комфортно чувствуя себя среди толпы. Чуть продвинувшись вперед, заметил, что Даша с остервенением грызла яблоко, чинно сжимая колени. Этакая дьяволица под ликом добропорядочной отличницы.

И в какой-то момент мне просто захотелось снова услышать ее голос. Ноги сами понеслись в ее сторону. Слово за слово, и вот зеленоглазка снова рвется сбежать от меня. И, спрашивается, зачем? Любая на ее месте бы уже давно верещала от радости, пуская слюни на мою куртку, доставшуюся от отца. Но не она — в девчонка словно велась ожесточенная внутренняя борьба, подбивающая с каждой моей провокацией, выплескивать негодование с новой силы. Я так сильно ей мешал?

Осознание этого меня не радовало. Причинять неудобства другим было не в моем стиле, уж точно. И я сдался. Да, вот так просто. Отпустил ее, злясь на свою порывистость… Зачем мне вообще сдался голос девчонки в сочетании с заурядной внешностью, где самым ярким пятном были только глаза?

Лишь поздно вечером, сидя на скучном квартирнике, который стремительно перерос в алкогольную тусовку с играющей из динамиков электронной музыкой, я, кажется, приблизился к осознанию истинности своих мотивов. Даша не была заинтересована во мне, и это привлекало.

Уже очень давно я не встречал людей, чьи глаза не загорались от возможности хоть на шаг приблизиться к славе. И откуда бы им взяться? Многие мои знакомые были из числа тех, кто искренне считал, что связи решают все. А номер телефона одного из рок-звезд в «контактах» — отличная возможность, позволяющая заявить о себе. Засветиться на одном фото со мной — было сродни событию. Нет, не так — Событию! Именно с большой буквы.

А все, что нужно было зеленоглазке — находиться подальше от всей этой шумихи. Плеер, устаревшей модели, потрепанный рюкзак, попытка скрыть свой любопытствующий взор за линзой толстых очков. Я совершенно точно уверен в том, что последние ей были ни к чему!

В ней была тайна. Надежно зарытый сундук, обмотанный цепями. И девчонка не намерена никому рассказывать, куда спрятала ключ. Это… интриговало.

Я думал о ней, сидя в компании неинтересных людей. Смеялся над их шутками, флиртовал со знойной красавицей, которую притащил Стас, но продолжал вспоминать поджатые от еле сдерживаемого гнева губы зеленоглазки.

И когда время пробило за полночь, я выдохся. Игры на публику — это очень весело. Но не в тот момент, когда мысли далеки от обсуждения новинок авто и заверений в том, что эта ночь будет самой жаркой.

С презрением взглянув на захмелевшую брюнетку, поднялся из-за импровизированного стола, что был собран личной мной еще лет в шестнадцать из старых покрышек и титановой бочки. Девица даже не заметила, как на мое место переместился Стас и продолжила свои заигрывания.

— Ты куда? — спросил… Максим, если не ошибаюсь, один из моих одногруппников, но я лишь отмахнулся от его вопроса, как от надоедливой мухи.

Говорить не хотелось. Вернее хотелось, но ни с кем-то из своих залетных гостей. С трудом обувшись, все же алкоголя я влил в себя немало, чтобы приглушить терзающие мысли, вышел на лестничную площадку и замер.

Кажется, пора было подключать Марка, моего агента. Он всегда умел достать информацию, какой бы засекреченной она не была.

Утро выдалось трудным. Всю ночь я поворочалась в кровати, так и не сумев подобрать более удобное положение. А когда все-таки уснула — небо уже было покрылось предрассветным маревом. Морси разбудила раньше будильника, скуля и выпрашивая обещанную прогулку, которую я так наивно мечтала отложить. Но собака — не человек, ее не отправишь справлять нужду самостоятельно. Поэтому скрипя зубами, пришлось отрывать свое тело от такой притягательной, но неудобной кровати и тащиться на улицу.

А там — никого. И правильно, кто в здравом уме будет в пять утра разгуливать по двору хрущевских пятиэтажек. Как минимум, это опасно — можно случайно наткнуться на агрессивных алкашей, что еще не успели протрезветь и закончить свои дела в сумерках. Встретишь таких, и потом ищи-свищи.

Но я не боялась подобного исхода. И это не потому что у меня была собака, нет. Откровенно говоря, Морси мало походила на бойцовского пса, способного защитить своего хозяина. Ее маленькое, пушистое, словно облачко, тело и вечно дружелюбное выражение мордочки — только бы позабавили негодяев. Причина была в ином — жизнь принудила меня научиться бороться за себя, как в последний раз. Родительское воспитание сказалось на мне должным образом, и отец сумел вбить в тогда еще ветреную подростковую голову необходимость обучения самообороне. И как итог — мне 21, и я совершенно точно смогу за себя постоять. Когда высплюсь.

С улицы вернулась продрогшей и обиженной на весь мир. Надо было додуматься, чтобы выйти в одной футболке! Не хотелось никуда идти или что-либо делать вообще. Но пересилив себя, приняла решение, что пора собираться. Покормив собаку, приняла горячий душ и кинула в свой потрепанный рюкзак залежавшееся яблоко из холодильника — и вот я готова к новому дню!

Так и не выключенный будильник обозначился своей протяжной трелью уже тогда, когда я обувалась, попутно натягивая на нос свои старенькие очки с прозрачной толстой линзой. Сегодня был первый учебный день в университете, и мне просто необходимо выглядеть такой же, какой запомнилась, пока училась на первом курсе. Ни капли не изменившимся синим чулком.

Что только не сделаешь, чтобы не быть центром внимания! Но то было не завышенное самомнение, а необходимость. Людям свойственно навешивать друг на друга ярлыки, и свой я снимать была не намерена. Мама бы не одобрила…

— Девушка! Кажется, Ваша остановка, — очнулась, сонно озираясь по сторонам. Оказалось, что каким-то образом, я умудрилась уснуть в маршрутке, сидя рядом с водительским местом.

Милый старичок-маршрутчик только лишь посмеялся с моего недоуменного лица. Но ему было простительно, он уже долгое время ездил по одному и тому же маршрутку, проходящему как раз мимо моего дома и вуза, в котором я училась. Имя его мне было неизвестно, как и ему мое, но периодически мы вели разговоры по пустякам, отчего настроение всегда взлетало вверх, а дорога становилась короче. Но не сегодня, поскольку я просто проспала весь путь!

— Спасибо! До завтра, — выкрикнула, торопясь выбежать на остановке. После чего тут же пожалела о своем решении натянуть темную толстовку.

На улице распогодилось. Облака, что еще утром затемняли небо, исчезли, а яркое палящее солнце вступило в свои права. Впереди — красивая аллея, мощенная серым камнем тропинка которой вела прямо к главному входу в университет. Пока шла, натянув наушники, дабы разбудить свое сонное тело тяжелым роком, старалась не оглядываться по сторонам. Ничего нового все равно не увидела бы — все те же радостные лица студентов, что жаждут не столько знаний, сколько обыкновенного общения. Я тоже хотела так же. Подружиться с кем-нибудь, завести подругу или даже две. Делиться с ними всеми своими секретами и тайнами, обсуждать ерунду. Трепаться без умолку и умирать со смеху. Но мой отец, настоящий биологический отец, перед своим уходом дал четко понять главное — эти все не для меня.

Правда он подал это в весьма жесткой форме, предоставив примеры. И они очень мне, девятилетней, не понравились. Мать, что день ото дня заставала меня одну в слезах, клялась, что я больше никогда не столкнусь с подобным и увезла из родного захолустного городка. Завела себе нового мужа. Вместе с Борисом они сделали все, чтобы обеспечить мое будущее. Я же, в свою очередь, делала все возможное, чтобы подобного не повторилось. Училась исключительно на «хорошо» и «отлично», поступила на бюджет социально-гуманитарного факультета и ни разу не доставляла проблем.

Потому что одна проблема — это маленький камешек, что катится с горы вместе с селевым потоком. Он будет расти-расти, пока не станет настолько огромным, что сумеет поглотить все живое. Если я создам хоть одну проблему — отец узнает. И тогда придет, чтобы воздать по заслугам.