Отец ушёл, не прикрыв за собою дверь, так и оставив мою душу нараспашку. Я была расстреляна, распотрошена, но смогла не проронить ни слезинки. И страх отступал. Присутствие Луки словно придало мне сил, а раздражение, так явно пробивающее сквозь пелену ужаса, придавало сил бороться. Ведь только сейчас я поняла, кого боялась на самом деле.

Себя.

Самое ужасное в моей жизни было как раз то, что я боялась именно себя. Мне было страшно раскрыться кому-либо, стать ближе только потому что я подозревала, что безумие отца могло передаваться и мне.

Что если я тоже сумасшедшая? Хватило бы у меня сил навредить своим близким?

Ни друзей, ни любимого, держаться подальше от мамы и ее новой жизни — эти ограничения я поставила сама себе. Неосознанно, но где-то в глубине души подозревая, что вполне способна сорваться. Та тьма, живущая во мне ещё с детства — она вполне могла сломить меня в любую секунду. Кнопка переключения только ждала удобного момента, когда кто-нибудь возьмёт и нажмёт на неё.

— …Не думала же, что я оставлю тебя здесь одну?

Я вздрогнула и посмотрела на Луку. В его взгляде читалась решимость. Такой человек, как он, точно бы не спасовал в моей ситуации.

Он сильнее меня морально. И я даже немного ему завидую.

Парень преодолел разделяющее нас расстояние и обнял. Просто без слов, молча, даря успокоение и щёкотя обоняние пряным запахом своего парфюма.

— Мне не нужна твоя жалость, — уже понимая, что сдалась, прошептала еле слышно.

— Я и не собирался тебя жалеть. Я хочу помочь, — совершенно искренне заявил он, отступая.

Так просто. Помочь той, кого едва знает.

И каким-то образом мне передалась его решимость. Да, сегодня именно тот день, чтобы начать уже быть собой. Выпустить своих демонов наружу и дать им шанс показать себя с лучшей стороны. Не оглядываясь назад, распахнуть душу наружу, чтобы жадный увидел всю ту боль и отчаяние, так долго правящее балом моей жизни.

— Тогда прекрати липнуть ко мне, — перестающими дрожать руками, собрала волосы в высокий хвост. — Я поеду на твою вечеринку, но только потому что дала Свете слово.

— На большее и не надеялся, — усмехнулся Лука, все ещё продолжая вглядываться в мои глаза с тревогой.

Он явно хотел расспросить обо многом, но понимал, что сейчас не время. А зря, я бы рассказала. Наверное, именно в это мгновение мне было под силу все, что угодно. Это ли называют безумием? Отсутствие страха…

— И песню мы допишем на этой неделе, — заявила, пока не успела передумать и подобрала упавшую связку ключей.

— А вот это уже приятный бонус, — двинулся следом парень, посмеиваясь, что и заставило меня вновь остановиться.

— И хватит вести себя, как клоун, — глядя ему прямо в глаза, выговорила. — Ты рок-звезда или кто?

— Я клоун, — ухмыльнулся блондин, обхватывая меня за плечи и выводя наконец из квартиры.

Тогда я еще не подозревала, как далеко смогу зайти в этой своей битве против собственных страхов.

— Она пьяная что ли? — Стас, что только вернулся с балкона, где вёл задушевную беседу со Светой, отчего та выскочила из квартиры быстрее, чем пробка от шампанского, подошёл ко мне, лениво посматривающего на то, как наша Тихоня отплясывает под задорную мелодию, что исполнял Макс на укулеле.

Я лишь пожал плечами.

Чего-чего, а от Даши таких вывертов и сам не ожидал. Всю дорогу она была задумчива и молчалива, отчего я подумал, что девушка все ещё пребывает в стрессе после встречи со своим близким родственичком. На шутки она не реагировала, игнорируя даже некоторые простые просьбы.

С каждой секундой я убеждался в том, что там, у неё дома между ними что-то произошло. И это что-то хорошенько так подломило девчонку, раз она вдруг начала вести себя не так, как обычно.

Даже подружка Зеленоглазки, пришедшая раньше нас и успевшая с первой секунды поцапаться со Стасом, была немного в шоке, стоило нам переступить порог моей квартиры.

— Не поняла! А чего сидим-печалимся? Музыку в студию! — Даша тут же сходу выхватила у Макса гитару и стала выдавать какую-то эпилепсическую мелодию, отчего нам всем пришлось прикрыть уши.

Мне с трудом удалось уговорить ее вернуть гитару Максу, который, впрочем, тут же и спрятал ее от греха подальше, достав укулеле. Та хотя бы не такая громкая.

Но Зеленоглазку это не особо и остановило. Она стала цепляться к Стасу, задавая тому странные вопросы на счёт своей старосты, упрямо игнорирую присутствие той.

Русоволосая в какой-то момент не выдержала и просто сбежала на балкон, едва сдерживая слезы.

А Даше даже не обратила внимание, подбивая Макса сыграть для неё. Парень только был и рад, судя по его подозрительно знакомым взглядам, что он бросал на девушку. Стас же, на удивление, ринулся успокаивать свою, как оказалось, старую знакомую и уже после того, как вернулся пристроился ко мне в качестве наблюдателя.

— Это как-то ненормально, — цокнул Стас, со скепсисом следя за разворачивающимся безобразием. Даша во всю кружилась, изгибаясь, а Макс все не мог отвести от неё взгляда.

Никто не мог, чего уж таить. Такого сумасбродства от совершенно трезвого человека обычно и не ожидаешь. Но кто мешал повернуть эту чокнутость девчонки в свою сторону?

Не став ничего отвечать другу, с улыбкой шагнул в комнату и подхватил на руки девчонку, что тут же закрутилась ужом в моих руках.

— Что ты делаешь? Отпусти! — но кто бы ещё стал слушать обезумевшую девчонку.

— Воу-воу, Ян, полегче, — подскочил тут же Макс, но я осадил его взглядом.

— На балкон не заходить. Зубрилку вернуть, — по пути раздавал я указания, отбиваясь от подозрительно активной Зеленоглазки.

Поставил ее на ноги только когда прикрыл за нами дверь и сам встал на проходе, перегораживая путь:

— Рассказывай.

— Придурок! Какой же ты придурок! — собиралось бы наброситься на меня Зеленоглазка, но как-то сжалась под моим взглядом.

— Я жду.

— Чего ждёшь? — вся ее истерика схлынула так, словно ее и не было. Но то лишь внешне. Я подозревал, что внутри девчонки царил полнейший хаос. — Я не понимаю, чем опять тебе не угодила? Хотел, чтобы веселилась — так я веселюсь!

— Ты не в себе, — сложил руки на груди, продолжая давить на нее укоризненным взглядом.

— Не в себе? — вновь вспыхнула, как спичка, Даша. — А, знаешь, да, ты прав. Но только в том, что не привык видеть меня такой! Что? Не ожидал, что какая-то обычная тихоня тоже может веселиться от души?

— Это не ты, — устало посмотрел на ее указательный палец, которым она ткнула мне в грудь и аккуратно перехватил ее руку.

— Вот тут ты как раз ошибаешься, — мгновенно вырвалась она. — Ты не знаешь меня. Никто не знает. Но все притворяются дофига умными. Чего смотришь? Думаешь я стану изливать тебе душу или что-то типо того? Да пошли вы все в задницу! Ты, твои песни и этот Чертов недоквартирник! Я не хочу! Не позволю тебе сказать и слова обо мне! Ты! Любишь измываться надо мной, шуточки эти твои! Зачем ты, к чертовой матери, сказал, что мой парень? Кто дал тебе право так себя называть? Ты не знаешь меня, никто не знает…

Слова все лились и лились из ее маленького аккуратно рта. Словно все, что она держала внутри себя, вдруг нашло выход наружу. С каждой сказанной фразой плечи девушки опускались все ниже. Зеленоглазка сдувалась, как чертов воздушный шарик, теряясь в собственных заблуждениях.

Когда-то и я проходил через это. Гневные слова, предназначенные лишь для того, чтобы побольнее уколоть оппонента. Резкие движения, чтобы не дать дотронуться до себя. Ведь иначе… Иначе все сразу бы стало понятно.

Даша разбита. И готова вот-вот рассыпаться на тысячу осколков, грозя не собраться после заново. Я не мог этого допустить. Не здесь. Не сейчас.

В порыве приблизился к ней и обнял, ощущая себя до банальности сопливым романтиком. Когда я вообще последний раз успокаивал так девушек? Да хоть кого-либо?