Расстояние было приличным, шагов четыреста, но Келда это не смущало. Не смущал его и сильный ветер, который обязательно немного сместит пулю в полёте. С тех пор, как он научился пользоваться дальнобойным оружием, луком или арбалетом, у него выработалось какое-то сверхъестественное чутьё, которое даже создатель не сумел объяснить. У его братьев такого не было. Он просто знал, что пуля попадёт вот сюда, именно в правый глаз жертвы, несмотря на то, что указатель прицела стоял почти напротив затылка.

Левая рука осторожно дослала патрон в ствол. Правая потрогала спусковой крючок. Всё готово. В последний раз посмотрев через прицел на лица будущих покойников, он быстро нажал на спуск. Три раза. Большой дульный тормоз, который явно не предусматривался начальной конструкцией, выдохнул три порции полупрозрачного дыма, по ушам ударили три выстрела, почти слившиеся в один.

У первого пуля, пробив глаз, вынесла кусок черепной кости с противоположной стороны, второму вошла в висок, также расплескав содержимое. И только третий, тот самый, который был заказан, получил пулю в самый низ живота. Это было смертельное ранение, никакой лекарь, даже владеющий магией и гениально знающий алхимию, тут не поможет. Вот только этот человек умрёт далеко не сразу.

Келд подхватил оружие и бросился к убитым. Надо успеть, заказчик такого не требовал, но кое-какая справедливость была не чужда и древнему убийце. Он успел, когда подбежал, работорговец был ещё жив, хотя и не совсем в сознании. Земля под ним не успевала впитывать льющуюся кровь. От чудовищной боли он падал в обморок, но боль же приводила его в чувство. Схватив его за плечи, Келд стал пристально смотреть ему в глаза. Коснувшись едва теплящегося разума, он стал отправлять туда образы. Вот, происходит набег на деревню, вот мальчик, похищенный его людьми, вот его бросают в трюм. Вот он смотрит, как его сестру убивают, вот он тайком пилит кандалы на галере. А вот он через много лет даёт задание убийце. В голове умирающего работорговца сложилась полная картинка, теперь он знал, за что его убили.

Следом пошёл обратный поток, заставивший Келда вздрогнуть. Жизненная сила умирающего, его непрожитые годы переходили к убийце. После этого пошёл поток информации, который обычно складировался где-то на самом дне сознания и извлекался оттуда по мере необходимости, но Келду это было не нужно. Келд не нуждался в памяти работорговца, слишком много там грязи и крови, даже больше, чем обычно вмещает короткая человеческая жизнь.

Келд разорвал контакт, после чего увидел, что жертва, теперь похожая на мумию с безумными глазами, ещё подаёт признаки жизни, и всё так же страдает от боли. Он вытащил нож, чтобы перерезать горло, но потом решил, что не стоит терять форму. Снова посмотрев убитому в глаза, он на секунду вернул его в сознание. А потом нанёс свой удар.

Среди убитых им людей попадались учёные из разных миров, их знания он впитал с удовольствием и регулярно прокручивал в мозгу, пытаясь приспособить к известным ему реалиям жизни. Так вот, они позволяли научно объяснить суть ментального удара. Дело в том, что мозг человека обычно работает с загрузкой от трёх до пяти сотых своих возможностей. Так и должно быть, большего не нужно, когда он разгоняется хотя бы до одной пятой, наступает эпилептический припадок. Ментальный удар разгонял мозг человека до двух третей своей естественной мощности, тот, естественно, такой нагрузки не выдерживал и перегорал за пару секунд. Так получилось и сейчас, глаза его полезли из орбит, рот открылся в беззвучном крике, а из левой ноздри потекла струйка крови. Мёртвое лицо его постепенно наливалось синевой.

Дело было сделано, теперь можно возвращаться. Келд сложил приклад винтовки, спрятал её в чехол, который повесил на спину. Заказчик живёт в другом городе, предстоит долгая дорога.

Путь занял два дня, никто его не потревожил, никто не пытался отомстить. Возможно оттого, что в этих местах были наслышаны о человеке с разными глазами. Вряд ли кто-то увязывал его с древней легендой (которая мало в чём соответствовала правде), просто знали, что с ним связываться опасно и невыгодно. У каждого поколения людей такая легенда складывалась заново.

Поэтому, благополучно добравшись до города на попутной повозке, что перевозила из портового города свежую рыбу, к счастью, в плотно закупоренных бочонках, но даже так от плаща Келда потом ещё долго несло рыбой. А уже в черте города, отыскав на самой окраине неприметный, но добротный дом с крепкой оградой из кирпича, осторожно постучался в калитку.

— Господин Агнус сейчас выйдет, — сообщила открывшая дверь молодая служанка.

— Не стоит заставлять доброго человека ждать, — послышался голос из дома. — Да и мне выйти гораздо труднее, чем ему зайти, болезни одолели. Проходи, Келд, в этом доме тебе всегда будут рады.

Когда Келд вошёл в дом, хозяин сидел за большим пустым столом, на котором стояла одинокая бутылка вина и полупустой стакан. Он присел рядом и какое-то время молчал.

— Скажи мне, что всё сделано, — попросил Агнус тихо.

— Всё сделано, и даже больше, — сообщил Келд.

— Больше? — на лице заказчика появился испуг. — Пришлось убить кого-то ещё?

— Да, двоих, но не беспокойся, за них платить не нужно, я убил их бесплатно, они мне мешали. Дело в другом: перед смертью он долго мучился, а я успел ему объяснить, чья месть его настигла. Объяснил так, что даже через много лет он это вспомнил.

— Спасибо тебе, Келд, — с удовлетворённым видом сказал Агнус. — Я о таком и не мечтал. Теперь словно дыра в моей душе закрылась. Спасибо и за то, что ты вообще взялся за моё дело, хотя, насколько я знаю, убийства по найму тебе не нравятся.

— Не нравятся, — согласился Келд. — Но здесь другой случай, убить его я не отказался бы и без денег.

— Почему? — спросил Агнус, но тут же немного подумал и рассмеялся странным каркающим смехом, в котором злорадство перемешивалось с сочувствием. — Как я мог этого не понять? Ты ведь тоже… Откуда ещё эта учёная тварь могла взять детей для своих мерзких опытов, как не на невольничьем рынке, ты тоже помнишь кандалы и кнут, помнишь, как был товаром. Так ведь?

Келд не стал отвечать, это было давно, настолько давно, что следовало забыть. Но он не забывал. За свою необычайно долгую жизнь он забыл больше, чем иной человек способен запомнить, но за эти воспоминания держался крепко. Забыть это означало забыть своё имя и вообще перестать быть собой.

— Как бы то ни было, а свою работу ты сделал, — продолжил Ангус, утерев слёзы. — Я тебя нанял, договорились о конкретной сумме, ты выполнил свою часть сделки, я выполняю свою.

На стол легли два увесистых мешка с монетами. Деньги у Келда были, за сотни прожитых лет он скопил немало, в разных местах мира лежали тайники с золотом, серебром и драгоценными камнями. Его тайники и его братьев, которым они не пригодились и не смогли спасти от смерти и того, что хуже смерти. Тем не менее, плату у заказчика он взял, отказываться было не с руки, а то, что есть, пусть полежит ещё, страховка на будущее, на самый крайний случай.

Уже на выходе, когда вежливая служанка широко распахнула калитку, Келд вдруг пошатнулся и скрипнул зубами. Было от чего. Поле зрения по краям заволокло розовым туманом. Он знал, что это такое, слишком хорошо знал. Предвестник. Приближается приступ, а ведь ещё рано. Трёх месяцев не прошло. Обычно перерывы между приступами были до восьми месяцев, а иногда и до года.

Выждав, пока туман рассеется, он вежливо попрощался с прислугой и шагнул на улицу. Предвестник — это ещё не сам приступ, таких будет ещё три или четыре. А до самого приступа в запасе неделя, возможно, дней десять. В самый раз, чтобы раздобыть лекарство.

Лекарство у него было, всего одна порция, но и это немало. Ещё полгода спокойной жизни. За эти полгода необходимо найти новую порцию, иначе… О том, что произойдёт если он не найдёт лекарство, думать не хотелось. Четверо его братьев умерли именно потому, что не смогли найти эликсир. Без своевременного приёма они впадали в неконтролируемую ярость, уничтожали всех, кто был рядом, но на этом не успокаивались и начинали наносить повреждения себе самим. Тот самый поводок, что придумал для них создатель.