– Процедуру очищения? – переспросил Абелард, садясь в кресло возле закрытого шторой окна.

– Да, очищения, – повторил, Штанц, разворачивая на столе, возле кровати, нечто подсумка с множеством хирургических инструментов. – Только сразу предупреждаю вас, что не обещаю стопроцентного выздоровления вашей супруги. Болезнь слишком запущена.

– Позвольте вашу руку, – обратился доктор к женщине.

– Боже, опять! – воскликнула несчастная.– Прошу вас только не делайте кровопусканий, – взмолилась она.

– Мне необходимо проверить вашу кровь, – пояснил Штанц, – а для этого необходимо взять небольшое её количество. У вас есть ванночка для процедуры кровопусканий?

– Она здесь, – сказал, вставая Вагнер, и подойдя к кровати жены, вытащил из-под неё маленькую, глубокую ёмкость, с носиком для слива. Это и была та самая ванночка, которой постоянно пользовался Адольф Менгер.

Фрау Вагнер с трудом вытащила из-под одеяла свою левую руку, и протянула её доктору. Он вынул из саквояжа ланцет, быстро окунул его несколько раз в жёлтое пламя свечи и подошёл к больной женщине. Затем Штанц засучил ей рукав пеньюара и, подсунув под сгиб руки маленькую ванночку, сделал ей резкий, и точный прокол в вене, которая была исполосована затянувшимися ранами от предыдущих кровопусканий ланцетом Адольфа Менгера.

Потёкшая слабо кровь, была почти чёрного цвета. Набрав её совсем немного, Штанц прижал к проколу кусочек мягкой, чем-то набитой ткани, и согнул женщине руку.

–Подержите пока так, – сказал он ей. – Мне необходимо узнать какого типа у вас кровь.

Доктор вял заполненную ванночку, поставил её на стол и стал производить над ней странные манипуляции. Вытащив из саквояжа кусочек материала, похожего на хрусталь, он на него капнул каплю крови женщины, набрав её из ванночки с помощью миниатюрной стеклянной колбы на один конец которой был одет кожаный мешок похожий на пузырь. Затем Штанц стал по отдельности брать из каждого сосуда, понемногу жидкости, так же напоминающей кровь, и смешивать её на кусочке хрусталя, перед каждым новым разом протирая его тканью, с кровью больной женщины. При этом в каждую новую, получаемую смесь, он добавлял крупицы какого-то зеленоватого порошка.

Вагнер, внимательно наблюдающий за Штанцем, видел подобные опыты на своих глазах впервые. Однако досадное выражение доктора при каждом таком смешивании жидкостей, вызывали в нём всё большую тревогу. И вот, смешав, наконец, кровь женщины с жидкостью из последней принесённой им баночки и с частицей неизвестного порошка, Штанц радостно воскликнул:

– Converged(Нашёл лат.)!

– Простите, доктор? – не поняв, переспросил, с волнением Вагнер.

– Ах, извините, – ответил, Штанц. – Я хотел сказать, что нашёл наконец-таки ту кровь, которая подойдёт вашей жене.

После этого доктор подошёл к прикроватной этажерке и начал там что-то мастерить. Из саквояжа он вынул предмет, напоминающий небольшую трость. Только она имела основание для установки на ровную поверхность и к тому же внутри себя скрывала металлический стержень, который доктор из неё вытащил. Так, у него получился настоящий штатив, к верхнему краю которого с помощью тонкой бечёвки он закрепил тот самый стеклянный сосуд, из которого брал жидкость последней, только предварительно закрыв его странной крышкой с торчащими из неё трубками и перевернув сосуд донышком вверх. Затем, он вытащил из саквояжа тонкую длинную верёвку из какого-то мягкого материала, на одном конце которой имелся ещё более тонкий предмет, чем-то напоминающий заточенное перо с косым срезом. На одну торчащую из крышки банки трубку доктор натянул вытащенный им предмет, а другой конец трубки поднял и просто засунул под держащую сосуд бечёвку. Свободной рукой он достал из саквояжа стеклянный флакончик и зубами вытащил из него пробку. Вырвавшийся из него необычайный аромат моментально заполнил всю комнату, приятно защекотав пазухи носа герр Вагнера. Этот божественный запах напомнил ему исходящее от цветущего майского разнотравья дурманящее амбре. Так пахли букеты, которые он когда-то собирал для своей будущей жены. Штанц поднёс флакончик к руке женщины и, перевернув его, уронил ей на место сгиба предплечья пару капель какой-то чудо жидкости. Потом снова заткнул флакон, убрал его и хорошенько растёр эту ароматную жидкость в месте прокола. Когда с пера закапала бурая жидкость, он вонзил его женщине в руку, засунув его косой заточенный край достаточно глубоко ей под кожу. Несчастная немного скорчилась, но стерпела. Затем он взял тряпичную перевязку и намотал её в месте укола на изгиб руки. Посмотрев внимательно, как набухла проводящая из подвешенного сосуда трубка, которую Вагнер поначалу принял за верёвку, он сказал:

– Теперь придётся подождать. Вашей жене нужно восполнить силы, прежде чем я начну очищать ей кровь.

– Я никогда, ни чего подобного не видел, – признался Вагнер, подходя к чудному устройству, сделанному доктором на его глазах.

– Ну что вы, – отвёл его комплимент Штанц.– Это изобретение принадлежит не мне, а древним лекарям, проводившим подобные опыты вливания различных жидкостей в человеческий организм, через проткнутые иглами перья птиц и полые, тонкие, отполированные изнутри трубчатые кости мелких пернатых. Одного из тех самых именитых учёных звали Герон Александрийский. Он же описал результаты своих опытов в старинных трактатах, откуда я и позаимствовал эту систему, немного усовершенствовав её, благодаря достижениям нашего времени. Хотя и наш с вами соотечественник Эльшольц так же привнёс в эту науку немало полезного, сделав на основе своих опытов множество важных открытий. Правда бедняга тогда так и не понял, что у каждого человека кровь отличается по составу. Да и я-то к этому пришёл совсем недавно, путём проб и множества ошибок, – вздохнул Штанц. – А в этом сосуде находится уже очищенная кровь, сходная по составу с кровью вашей жены.

– А где вы её взяли? – поинтересовался, Вагнер.

– У здорового человека, – ответил, Штанц. – Я ведь служил когда-то в военном госпитале, а там этого добра было много. У меня имеется целый небольшой набор, самых разных видов крови. И если бы вы только знали, чего мне стоило её сохранить! Не забывайте, ведь я не просто доктор, я учёный. Но, к сожалению, не в каждом докторе он есть, – заметил, опять вздыхая, Штанц.

– А что же это? – вновь задал вопрос, Вагнер, показывая пальцем на странное приспособление.

– Через это приспособление я постепенно восполню нехватку крови в организме вашей жены, – пояснил, доктор. – Для этого я использую тонкую очищенную и обработанную в специальном растворе кишку одного крупного грызуна и острое, заточенное гусиное перо. Полость в пере делается с помощью тончайших игл. Посмотрите, – сказал он, указав на развёрнутый подсумок, – у меня их много. И если будет нужно, я сделаю ещё. Ведь использовать перья можно только один раз. Все эти вещи органического происхождения, и после специальной обработки, хранятся у меня в специальном растворе, чтобы не потерять своих свойств. А когда состояние вашей супруги улучшиться, я сделаю несколько безболезненных для неё, но очень необходимых кровопусканий, и, очистив в своей лаборатории её кровь, волью ей её обратно. Это, если не вылечит, то хотя бы облегчит и улучшит, состояние вашей жены. А сейчас, ей необходимо восполнить свою потерю, иначе процедура очищения лишь убьёт больную.

Доктор подошёл к стеклянному сосуду, из которого поступала жидкость в тело несчастной женщины, приоткрыл его донышко, которое, как, оказалось, тоже имело съёмную крышку, и всыпал туда из бумажного свёрточка, несколько гранул какого-то порошка, воткнув крышку обратно.

– Это лекарство на основе высушенного сока разных лечебных трав, – пояснил он, следящему за его действиями, Вагнеру, и добавил, – способом, известным лишь нескольким докторам на всей земле.

Даже ещё не видя результатов от лечения Штанца, Абелард Вагнер уже был в восторге от всего того, что доктор при нём сделал. От наблюдающего за его реакцией на свои действия, доктора, это, конечно, не ускользнуло. Казалось, он, словно ждал момента, когда восхищение Вагнера достигнет своего апогея, чтобы, наконец, задать ему нужный вопрос: