– Не надо, – ответил доктор,– я возьму из экипажа свой саквояж и зайду к ней сам.

Женщина заломила руки и, перекрестившись, стала ждать своего постояльца.

Вернувшись с маленьким чемоданчиком, доктор прошёл в комнату под лестницей. Правда, оказавшись в ней, он предпочёл бы назвать её каморкой, настолько тёмное, маленькое и с низким потолком, это было помещение.

Из всей мебели здесь стоял прикроватный столик и сама кровать; очень узкая и низкая. На ней, под кучей старых рваных одеял, лежала девочка, лет четырнадцати. Её лицо светилось мертвецкой белизной, настолько оно было худым и прозрачным. На щеках горел неестественный румянец.

Доктор подошёл к ней, сильно нагибаясь из-за низкого потолка, и приложил к её лбу свою ладонь. Оглядевшись, он убедился, что ему даже не на что было сесть. Поставив саквояж на пол, он встал на колени, и, откинув одеяла, приложил ухо к груди девочки. Девочка вела себя спокойно. Видно было, что она привыкла к подобным осмотрам со стороны врачей.

Дверка в комнатку скрипнула, и в неё заглянуло взволнованное лицо пожилой женщины. Доктор встал с колен и, вынув из саквояжа несколько бумажных пакетиков, бросил их небрежно на стол.

– Это единственное, что я могу сделать для вашей дочери, – сказал он, обращаясь к женщине. – Разводите эти порошки тёплой водой и давайте ей их пить, через каждые два часа. Хотя…– он сделал паузу и, пожав плечами, тихо договорил,– девочка обречена.

Женщина раскрыла дверь и выпустила доктора из спальни.

Тот посмотрел ещё раз на девочку, и направился по лестнице в свою комнату.

Прошло ещё три дня. За это время доктор порядком узнал город, в котором купил дом. Он успел посетить почти все церкви, заглянул в некоторые питейные заведения и угостился прекрасным местным вином.

Утром и вечером же, доктор отправлялся в купленный особняк и проверял, как идут дела по его восстановлению и его пригодность к проживанию. Наконец, вечером третьего дня, увидев, как в доме затопили все камины, чтобы проверить работу трубочистов, и полностью вычистили от пыли спальни, он убедился в возможности переезда на постоянное место жительства, и полностью расплатившись с рабочими, поспешил им сообщить, что утром сюда переедет.

Один из рабочих уходя, сообщил, что соседи из ближайших окрестностей, уже не раз интересовались у него: «Кто купил дом?» и «Когда появиться сам хозяин?» На что доктор, ухмыльнувшись в усы пробормотал:

– Ни чего, всему своё время, – и более громко добавил, – вот перееду, и устрою открытый приём. Тогда и познакомимся.

Вернувшись в съёмную квартиру, он узнал, что дочь её хозяйки скоропостижно скончалась.

– Три часа назад, доктор,– всхлипывая и утирая слёзы, поделилась с ним пожилая женщина.– Мы уже перенесли её в подвал. А сейчас, мой муж пошёл уже к викарию, чтобы он через три дня отчитал её, и мы могли спокойно похоронить своего ребёнка.

Доктор лишь участливо посочувствовал, хотя было видно, что он и так знал, что это произойдёт в ближайшее время.

Сообщив, что с утра он их покидает, доктор предложил расплатиться. Не обратив внимания на то, что хозяйка назвала цену за проживание в гульденах и талерах, доктор выложил ей на стол несколько золотых монет.

– Надеюсь, этого хватит? – спросил он.

– Хватит, герр Штанц, хватит, – закивала головой женщина, увидев, что монеты из чистого золота.

Поужинав, доктор отправился к себе в комнату.

– Позже, я спущусь, чтобы покормить своего слугу, не убирайте пока остатки еды со стола, – уходя, попросил он пожилую хозяйку.

Вскоре вернулся и сам хозяин дома. Пройдя на кухню, он застал там свою жену; она мыла посуду.

– Ну что, договорился? – спросила она его, вытирая подолом руки.

– Договорился, пресвитер придёт через два дня, утром. А яму выкопаем сами.

Сев за стол, он налил себе вина и одним глотком его выпил.

– А что наш постоялец? – спросил он жену, отламывая кусок хлеба и макая его в солонку.

– Завтра съезжает,– ответила женщина, скривив губы.

– Как, уже? – взволнованно спросил мужчина. – Вот видишь? Значит, я оказался прав! А деньги за проживание?

– Вот, – сказала женщина, высыпав на стол несколько золотых монет, из кожаного кошелька на поясе.

Мужчина накрыл их ладонью и стал оглядываться по сторонам, словно боялся, что сейчас эти деньги кто-нибудь отберёт.

– Ты сделала то, о чём я тебя просил?

– Да, – со вздохом, ответила женщина.

– Нужно как-то отвлечь его слугу,– сказал он, убирая деньги к себе в карман под недовольным взглядом жены. – Если сегодня мы упустим свой шанс, то другого такого не будет. Кажется, эта обезьяна живёт на сеновале, возле конюшни. Нужно для верности подсыпать в те остатки пищи со стола, которые ему выносит герр доктор ещё сонного порошка.

– Кажется, у меня остался, – сказала женщина, потянувшись за одной из банок, стоящих рядком на полке.

– Только поторопись, скоро он спуститься.

И действительно, не прошло и получаса, как доктор вновь вышел из своей комнаты. На столе, для его слуги уже был собран ужин. В столовой никого не было, поэтому доктору некого было даже поблагодарить. Взяв в руки миску с едой и бутылку с молоком, он направился на внутренний двор.

Только доктор вышел, как из-под навеса, где обитали лошади, выбежал вприпрыжку его странный слуга. Доктор протянул ему миску и бутыль, и направился к своему экипажу. Взобравшись, как всегда наверх, он подёргал за цепь, держащую надёжно большой дорожный ящик, и, удовлетворившись осмотром, слез обратно.

Вскоре вновь появился его странный слуга. Он протянул своему хозяину опустошённую миску и пустую бутыль. Тот потрепал его за густую шевелюру волос и что-то сказав, направился в дом. Слуга проводил доктора преданным взором и опять скрылся под навесом.

Всё это действо проходило под пристальным взглядом хозяев дома. Спрятавшись в тёмной спальне, окна которой выходили во внутренний двор, они внимательно наблюдали всю эту картину через щель в портьере.

– Теперь будем ждать, когда эта обезьяна и его хозяин заснут, – проговорил шёпотом, Георг.

– И сколько ждать? – спросила его жена.

– Думаю, одного часа будет достаточно, – ответил ей муж.

– А помнишь нашего последнего постояльца? Ему хватило малой дозы порошка, чтобы заснуть от него уже через пять минут. А того адвоката, которому…

– Да замолчи ты, глупая женщина, – резко прервал свою жену, мужичок. – Разве ты не видишь, что наш доктор просто огромен собой? Нет уж, я лучше подожду с часок.

Выглянув в гостиную, он послушал, как постоялец поднялся по деревянной лестнице к себе в комнату и закрыл за собой дверь, щёлкнув внутренним замком.

Вернувшись в столовую, хозяин квартиры уселся за стол, раскупорил стоящую на нём бутылку, и, потягивая её содержимое, стал выжидать, назначенный им самим час.

Наконец наступила глубокая ночь. Часы в гостиной отбили начало новых суток. Тихо приоткрыв дверь, из столовой вышел хозяин дома. В руках он держал ночник. Пройдя через гостиную, он вынырнул из дома во двор.

Ночь была необычайно холодная, а небо ясное. Бесконечное количество звёзд мерно дрожали, смотря на землю. Посмотрев на окно своей спальни, и увидев, как шевельнулась портьера, хозяин дома убедился, что его жена за ним наблюдает.

Быстро пройдя грязный двор, он зашёл в один из своих сараев и вышел оттуда уже с топором в руке. Сердце Георга забилось. Нужно было начинать действовать.

На секунду замешкавшись, он сглотнул слюну и закрыл глаза. Он вдруг подумал о находившемся в доме мёртвом ребёнке и человеке, которому дал временный кров. Бросив топор, его рука скользнула в карман и нащупала там несколько золотых, которыми расплатился постоялец. Сжав их со всей силы, он почувствовал, как жажда наживы и мания золота стирают из его головы все совестливые мысли и переживания.

Набравшись решимости, он снова поднял топор и запрыгнул на козла повозки. Пара взмахов топора, позволила перерубить несколько звеньев цепи, и освободить от её пут огромный ящик.