Он сознательно прижал ее бедра к своему стояку, что выпирал сейчас из его паха…

Джо толкнула его за плечи, и он неохотно отступил назад. Он хотел яркого румянца на ее щеках. А не этой паузы.

— Я не хочу заниматься тем, что закончиться для тебя болью.

Син покачал головой.

— Не думай обо мне. Просто позволь доставить тебе удовольствие, Джо. Я могу dct прогнать. Вихрь в твоей голове. Тревогу в твоей груди. Даже если это всего лишь один или два оргазма, я могу дать тебе кое-что еще.

— Но что останется тебе?

— Удовлетворение от удовольствия, которое я тебе подарю. — Син провел рукой под ее грудью. — Разве ты не хочешь того, что я могу тебе дать?

И накрыл ее ладонью поверх одежды, большой палец безошибочно нашел сосок, хотя между ними были слои ткани. И когда он погладил тугую горошину, Джо закатила глаза, и запрокинула голову.

— Вот так, — прорычал он. — Просто отпусти себя. Я обо всем позабочусь.

Она пробормотала что-то, возможно, что-то про справедливость, возможно, что-то про вину, он не знал, и ему было наплевать. И Син не собирался давать ей время на размышления.

Другой рукой он обхватил ее задницу и вжался в нее стояком. Отпуская ее грудь, быстро потянул молнию на флисовой кофте и задрал футболку. У бюстгальтера была застежка спереди, и он расстегнул ее.

Наклонившись к ее плоти, он пробирался сквозь ее одежду, стараясь изо всех сил… находя то, что искал.

Когда он вобрал в рот ее сосок, Джо ахнула и обхватила его за шею, подталкивая ближе к своей груди. Он более чем повиновался. Но этого было недостаточно.

Он чертовски быстро собирался это исправить.

На ней были спортивные штаны. Ничего лучше и не пожелаешь.

Положив руку ей между ног, он потер ее лоно сквозь мягкую ткань, не переставая ласкать ее груди. Облизывая. Покусывая.

И Джо в ответ на его ласки тяжело задышала, хватаясь за него, за все, до чего могла дотянуться, стонала его имя.

Син выпустил ее сосок изо рта. Затем развернул Джо спиной к себе. Обхватив ее за бедра, дернул на себя, заставляя наклониться.

— Упрись руками в стену.

Она подчинилась, но, казалось, сделала это вслепую, шарила ладонями по стене, прежде чем нашла опору.

Син стянул ее спортивные штаны вниз. С ними и нижнее белье.

Даже в тусклом свете ее лоно, припухшее и розовое между бледными изгибами ягодиц, блестело от влаги.

Великолепное зрелище.

Син был рад, что они задержались здесь.

— Да, мне нужна помощь.

Ну разумеется, подумал Бутч. И он не должен был задавать Мэл этот вопрос.

Проглотив проклятье, он отступил назад, к тому месту, где она стояла у медленно заполняющейся ванны. Он обернулся только по необходимости, и, расстегивая бюстье, смотрел исключительно на крючки. Он не касался ее кремовой кожи и не был возбужден… и, Боже, он надеялся, что она сама не потянется к нему. Какой бы красивой Мэл ни была, он не поддавался искушению, и ему действительно не хотелось унижать ее отказом.

Она не нуждалась в такой концовке этой ночи…

Бюстье скользнуло с тела Мэл и приземлилось в наполняющуюся ванну.

Она испуганно вскрикнула, наклонилась, схватила его и быстро выпрямилась. Ее груди свободно качнулись…

Бутч развернулся и вернулся к стойкам с одеждой, пересекая все пространство апартаментов или как там называлось это жилье. Мгновение спустя кран перекрыли, послышался плеск, с которым тело погрузилось глубокую чашу… и шипение раненой женщины, когда она опустила свои больные кости в теплую воду.

— Извини, если я заставила тебя почувствовать себя неловко.

Мэл сказала это мягко, в ее словах слышалось раскаяние.

— Неловкость тут не при чем, — Бутч вытащил черную юбку в пайетках и с подолом в рюшах. — Я в себе уверен.

— Что ты имеешь в виду?

— Я люблю свою жену, и она единственная, кто вызывает у меня сексуальный интерес. — Он вернул юбку на место и продолжил движение вдоль вешалки. — Так что я в порядке… вау, это же «МакКуин».

— Большинство знакомых мне мужчин не настолько дисциплинированы.

Бутч посмотрел на ванну. Мэл вытянулась в чаше, ее голова покоилась на краю, густые темные волосы свисали прядями практически до пола. Она от усталости закрыла глаза, и это встревожило его, но, по крайней мере, на ее щеках снова вспыхнул румянец.

— Здесь дело не в дисциплине, — сказал он. — Ты — великолепная женщина, и дело не в тебе. А в том, кто ждет меня дома.

Мэл открыла глаза и на мгновение уставилась в пространство. Затем повернула голову и посмотрела на него через расстояние, которое он проложил между ними.

— Могу я задать один вопрос? — тихо сказала она.

Бутч сосредоточился на одежде, вытаскивая черную кожаную юбку размером с салфетку.

— Конечно.

— Что она сделала?

Он нахмурился и посмотрел в сторону ванны.

— Что, прости?

— Что такого сделала твоя жена, что ты влюбился в нее? Был ей настолько предан? Я про то, что даже в ту первую ночь, когда я увидела тебя, когда у меня не было синяков… ты оставил меня в клубе. Любой другой мужчина пошел бы со мной, и мы… мы бы были вместе, и не потому, что ты заплатил мне.

Повесив юбку обратно, Бутч подошел к сумкам и туфлям, хотя глазами не видел дорогие предметы роскоши. Даже когда его пальцы коснулись «Эрмеса» и «Луи», он вместо этого вспоминал тот первый раз, когда увидел свою Мариссу. Их первая встреча произошла в доме Дариуса, тогда там еще базировалось Братство. В элегантной гостиной он ждал решения о своей судьбе… смерти от рук, как он полагал, наркоторговцев… когда — бам! — его жизнь изменилась раз и навсегда.

Марисса прошла через арку, одетая в шифоновое платье, достойное королевы, ее длинные светлые волосы спадали до бедер, чистый, морской аромат дразнил его обоняние. Она была так прекрасна и одновременно так грустна, как эфемерная богиня, на которую он не был достоин смотреть.

А затем она посмотрела на него.

— Ничего, — сказал он хрипло. — Моей жене не пришлось ничего делать. Она просто оказалась в поле зрение, и я все понял. Для меня все в ней было идеально, и абсолютно ничто — вообще ничего — не заставило меня усомниться в ее совершенстве с тех пор.

— Как долго вы вместе?

— Три года.

Послышался тихий звук воды, как будто она двигалась в ванне.

— И вы никогда не ссорились?

— На самом деле, нет. У нас возникают разногласия, но мы не злимся друг на друга. Мы оба просто ищем компромисс, чтобы избавиться от напряженности.

— Она одевается для тебя? Ну, так она поддерживает твой интерес? Она часто меняет нижнее белье? Вы играете в ролевые игры?

Бутч рассматривал стойки одежды, разнообразие цветов и тканей, стилей и фасонов, эпох, представленных в коллекции.

Он пожал плечами.

— На ней может быть мешок из ткани. Старинная футболка. Панталоны или спортивный костюм из полиэстера. Дело не в том, что на ней. Что до ролевых игр? Я хочу ее. Все уступает перед ней, так зачем ей одеваться для меня?

— Она должна что-то делать. Ее волосы… как выглядят ее волосы?

— Ты ищешь физическое объяснение. Что-то материальное. Ты не найдешь его, потому что это не главное. — Он коснулся креста под своей футболкой. — Это как с верой. Это просто данность.

Когда Мэл не ответила, он порадовался, что можно закрыть эту тему. Только вот запах слез привлек его внимание.

Он снова посмотрел в сторону ванны. Мэл все еще смотрела прямо, плача в тишине, ее слезы капали в воду.

— Мэл, — тихо сказал он. — Пожалуйста, позволь мне позвонить доктору, моему другу? Это женщина, и она очень хорошая.

— Нет. — Она вытерла лицо и посмотрела на кончики своих пальцев. — Меня просто оказалось недостаточно, наверное. Для того, кого я люблю… в конечном итоге, он просто не хотел меня. Тяжело принять такую правду. И ты прав, я ищу внешние оправдания, потому что предпочла бы, чтобы причиной его нелюбви была моя внешность. И в меньшей мере — мое внутреннее Я. Можно изменить одежду и прическу, нанести другую помаду, сделать другой маникюр. Но дело в том, кто ты есть на самом деле, с этим ничего не поделаешь, понимаешь?