Рейдж вылез из-за руля вонючемобиля, согнулся в талии и уперся ладонями в бедра. Между медленными, глубокими вдохами свежего воздуха, сказал:

— Гребаная реклама «Фибриза»[73]. Нет такого носа, что не учует эту вонь.

Куин выскочил с другой стороны фургона, его стошнило.

— А я еще думал, что покупка корзины для подгузников была плохой идеей.

В то время как они оба пытались восстановить свое обонятельное равновесие, прибыл полный состав Братства, одетые в кожу парни, дематериализовались в темноте один за другим. Все пришли. Зи и Фьюри. Тор, конечно же. Мёрдер. Джон Мэтью, их последний новобранец.

Ви прибыл последним, и, приняв форму, подошел к Бутчу.

— Я очистил участок.

— Хорошо. Ох, спрошу по-быстрому — ты убил бессмертного ангела, когда он выпустил тебя из надувной клетки?

— Нет, ублюдок быстро бегает. Но когда-нибудь я до него доберусь.

Бутч собирался переключиться на другой вопрос и повернулся к группе, когда прибыл еще один вампир.

Роф вышел на поляну, и все разом заткнулись. Видеть его за пределами особняка — тот еще шок… и риск для безопасности. Даже миса здесь казалось недостаточно, чтобы защитить Короля. К тому же не было Джорджа, который бы вел его.

Хотя последние три столетия он часто бывал здесь, оставляя сердца убитых им лессеров, добавляя их к той коллекции из тысячи или более сосудов, что уже стояли на полках в коридоре. Плюс, в последнее время было несколько посвящений. И дисциплинарных взысканий. И тем не менее.

— Перестаньте уже пялиться на меня, — пробормотал Роф. — Даже будучи слепым, я чувствую ваши взгляды. И мне позволено быть здесь, мать вашу.

Как будто кто-то собирался с ним спорить.

Тор шагнул вперед.

— Конечно.

Когда Роф посмотрел на брата, его взгляд ощущался так, словно взрослый потрепал по голове несмышленого ребенка, Бутч почувствовал необходимость вмешаться.

— Кто-нибудь откроет ворота? Нам нужно переместить этот груз.

Отвлечение внимания сработало, Тор подвел Рофа к скрытому входу в Гробницу. Когда они проникли в трещину, Бутч открыл замок на задних дверях фургона и…

Во время перевозки уложенные штабелями лессеры съехали прямо к двойным дверям, вероятно, во время подъема в гору, и сейчас посыпались, как рыбьи кишки, к ногам Бутча. Отскочив от потока черных вонючих конечностей, он выругался и пинком отбросил от себя какой-то анатомический кусок дерьма, похожий на кишечник… прежде чем повернуться к Ви.

— Черт возьми, надо было захватить лопату, — сказал он своему соседу.

Что действительно было странного в судьбе… в предназначении… в Божьей воле… да как бы вы это ни называли — это места, где происходили самые значительные перемены в жизни человека. Иногда, именно место имело значение. Так, в больнице кто-то рождался или умирал. На сцене ты получал диплом, оканчивая школу, колледж, университет. Иногда это алтарь, у которого происходили бракосочетания.

Но в других случаях?

Когда Джо окинула взглядом комнату отдыха с ее торговыми автоматами и автоматами с газированными напитками, с буфетом с фруктами и коробками с хлопьями, она поняла, что никогда этого не забудет. Ни круглые столы со стульями. Ни диванный блок, где она сидела. Ни линолеум на полу, ни люминесцентные лампы на потолке, ни телевизор, который стоял в углу — с эпизодом «Симпсонов» в беззвучном режиме.

Это был один из ранних эпизодов «Хэллоуинских выпусков».

Что пришлось к месту, учитывая то, что она только что узнала о себе.

И она ничего не забудет, если они позволят ей сохранить эти воспоминания.

Она перевела взгляд на Сина. Он молчал большую часть времени.

— Так что, мы — враги, если я не изменюсь?

Учитывая, что она не совсем человек на самом деле, Джо решила начать разговор с более простых вопросов. Ее мозг просто не мог справиться с большим.

Дракула, какой Дракула, где Дракула?

— Ответь мне, — потребовала она. Син молчал, и она боялась всего, что он утаивал сейчас.

— Он не может, — Мэнни, как он просил его называть, покачал головой. — Враги, не враги, это зависит от многих вещей.

После того, как она прервала их спор, и эмоции остыли, они втроем оказались в этой стране продуктовых запасов. Джо была рада сменить обстановку. Они оба были крупными парнями, а эти учебные классы в принципе вызывали клаустрофобию. К тому же, алло, она не могла вспомнить, когда ела в последний раз.

Не то чтобы она была голодна.

— Например, от того, насколько успешно пройдет процедура стирания моей памяти, верно? — Когда Мэнни пожал плечами, Джо вскочила со стула. — И поскольку никто не знает, переживу ли я превращение или нет, со мной обращаются, как с обычным человеком. Вот почему мои воспоминания у меня забирают.

— Все так. Полукровки непредсказуемы. Невозможно сказать, на какой стороне пропасти ты окажешься.

— Только вот ты в этом мире. И ты все еще человек.

— Я — особый случай. И до меня было несколько других.

— Но ты явно не рядовой случай, верно?

— Верно. Вообще, нам лучше существовать обособленно. Обоим видам.

Она снова посмотрела на Сина.

— Именно поэтому ты не сказал мне, кто ты. Потому что, если я не изменюсь, мне нельзя тебя знать.

Через мгновение он кивнул. И она не знала: он просто не мог сказать больше, потому что они не одни. Или потому что он просто умывал руки.

Подойдя к торговому автомату, Джо уставилась на батончики «Херши», выстроенные в желобе.

— Вот что за странный голод меня мучил. Беспокойство. Усталость. Это все часть этого… изменения?

— Да. — Мэнни повернулся на диване, чтобы они все еще могли смотреть друг другу в глаза. Син, с другой стороны, сидел не шелохнувшись, уставившись в пол между ботинками. — Это продромальные симптомы. Признак того, что гормоны просыпаются. Но неизвестно, что будет дальше. Иногда гормоны просто возвращаются в состояние покоя.

— Вот почему ты не… — Рано или поздно, учитывая все обстоятельства, ей придется заставить себя произнести это слово на букву В. — Поэтому ты не изменился?

— Я никогда не испытывал того, через что ты проходишь. Но, опять же, все индивидуально.

Джо подумала о толстой папке на столе отца. До чего странно: такая кипа бумаг, а настоящей правды в ней не было. Главной правды.

Боже… казалось, она не могла заставить свою голову работать. В черепной коробке творился такой сумбур, наполовину сформировавшиеся вопросы о ее биологических родителях, ее здоровье, будущем, они как пейнтбольные шары летали внутри, наводя беспорядок.

Но одна мысль вытеснила все остальные.

Джо уставилась на Сина. А потом она услышала свой голос.

— Мне нужна минута наедине.

Мэнни прочистил горло.

— Син, ты дашь нам…

— Не с тобой. — Она вернулась и села там, где сидела до этого. — С ним.

***

Син ожидал, что несогласие откроет шлюз еще одного спора с хирургом. Черт, он только что лично убедился, насколько хорошо Мэнни умеет орать и сыпать контраргументами. Оказалось, этот парень был хладнокровным сукиным сыном, и при других обстоятельствах его можно было за это уважать.

Но не сегодня.

А если дело касалось Джо, то вообще никогда.

Они обменялись парой слов, а затем Мэнни встал и направился к выходу из комнаты отдыха.

Прежде чем выйти, он сказал через плечо:

— Найди меня, если он потеряет сознание от потери крови. Я все еще должен зашить его.

Потом они остались одни. Син не мог посмотреть Джо в глаза, поэтому он наблюдал, как закрывается дверь, как будто ее расположение в проеме содержало тайны мироздания. Или, может, он надеялся, что кусок дерева подскажет ему верные слова.

Только одна вещь приходила на ум в данный момент.

— Прости, — тихо сказал он в тишине.