— Животные верное средство от депрессии, посмотрят в глаза и сразу жить хочется, — повторяла она, вручая мне поводки. Псины кружили под ногами и задирали холеные мордочки, предвкушая долгую прогулку. — Доверяю тебе деточек. Иди, иди. Я дам кое-какие распоряжения Наоми и присоединюсь к вам…
На мой вопрос, когда я смогу выйти из заточения в пригородном замке на пятиметровым забором, Янина отвечала уклончиво: «потерпи, дорогуша, страсти улягутся рано или поздно…». О каких именно страстях она говорила, я не понимала, и желая понять, не слышала ничего внятного, кроме давления на мои материнские чувства:
— Думай о ребенке. Вот родишь, тогда займемся другими делами. Поверь мне, женская зависть не знает жалости. Нет, не зависть, мания величия, что ли… Смотришь же шоу, где показывают светских самодурок, которые опускают прислугу и хвалятся этим в интернете? Много раз поднимала эту тему в кругу друзей, добиваюсь, чтобы этих стерв не пускали в приличные дома…
В моих глазах Янина видела недоумение: «я же не прислуга!», качала головой в знак того, что она устала разжевывать мне слова до состояния манной каши:
— Да, ты не прислуга, ты еще хуже, увела крутого мужика у крутой бабы! Умудрилась привязать его к себе. У тебя есть то, чего у нее нет. Для таких, как Белова, ты хуже собаки, пристрелить тебя она уже пыталась. Зная повадки девушек типа Кати, я жду очередного удара…
— Мне теперь всю жизнь ее бояться? Мне легче встретиться с ней лицом к лицу и попытаться погасить ее пыл, — сказала я, понимая, что Янина права в самом главном: у меня есть то, чего не имеет Катя, — любимый мужчина, беременность и перспектива счастливой семейной жизни.
— Всю не всю. Пока ты уязвима, ждешь ребенка, не замужем, надо поостеречься, — вздохнула она устало. — Потом можешь делать с ней, что хочешь, если она не успеет сделать с тобой то, чего хочет она….
Связи с внешним миром у меня не было с тех пор, как Янина выкинула мою сумку. Для всех я пропала без вести, сбежала в неизвестном направлении. По телеку шли целые циклы ток-шоу, посвященных обсуждению моего исчезновения: «Где сейчас беременная любовница Кирилла Светозарова?» Гости устраивали словесные баталии, выдвигали версии, искали причины и виноватых. Галахов связывался по скайпу с тетей Жанной, та запросто смогла затмить собой ярких персонажей: «Мы ждем Алену. Мы ее любим, нам все равно, чья она любовница, понимаете? — парировала она участникам шоу, с пеной у рта доказывающим, что я сама виновата во всех злоключениях. — Нету такого закона, любить равных по социальному положению. Все эти разговоры «сама виновата, не надо было соваться к богачам» бред собачий!»
— Кирилл знает, где я? — спросила я Янину, когда она в очередной раз приехала навестить меня. Мы прогуливались по аллее в сопровождении ее собачек. Южный ветер играл моими волосами, дышал в слегка располневшее лицо, обещая раннюю весну. — Прошу тебя, дай мне позвонить ему…
— Его нет в стране. Он серьезно болен, рак легких, как у его деда, — осторожно выговорила женщина. — Пожалуйста, не волнуйся, лучшее, что ты можешь для него сделать, это родить здорового сына. О его здоровье хлопочут первоклассные онкологи.
— Отправь меня к нему, Янина! От кого мне прятаться, кому я нужна с этим пузом? У меня же никого нет, кроме Кирюши… и Витьки, моего братика. — Услышав о болезни Кирилла, я присела на скамейку и тихо заплакала. Слезы катились из моих глаз сами собой, быстро и часто. — А если он умрет, и мы не увидимся больше? Неужели тебе не жаль меня?
Янина стояла надо мной строгой надзирательницей, поджав губы, смотрела на мое обращенное к ней лицо, забыв о своим игривых питомцах.
— Кирюша? — усмехнулась она вопросительно. — Ты ребенка так зовешь?
Я закивала и рассказала с улыбкой сквозь слезы:
— Ему идет! Знаешь, он все чувствует, ему тоже тревожно, я знаю, порой сильно толкается, а иногда целыми днями не двигается. Янина, сделай что-нибудь…
— Делаю все, что могу. Завтра привезу врача, — ответила моя тюремщица. Из кармана изящной замшевой куртки она достала айфон и, сделав вызов, протянула аппарат мне. — Держи! Возможно на твое счастье он окажется не на химии…
Гудки прервало неровное дыхание и тяжелая усмешка: «Да, Янка, слушаю…». Я, вскочив со скамейки, пошла прочь от Янины, вглубь сада, говоря:
— Это Алена! Кирилл, как ты себя чувствуешь! — По ту сторону воцарилось молчание, и я не знала, было ли это удивление или не желание со мной разговаривать. — Скажи хоть слово! Я виновата, не должна была обижаться и сбегать тогда! Прости! Ну пошли меня куда подальше! Кирилл!
«Ты…? Все нормально? — заговорил он с явным радостным удивлением. — Извини, меня быстро скрутило. Одним днем. Ничто не предвещало…! Я думал, ты с врачом улетела…»
— Нет, нет, нет! Не верь никому, кто скажет тебе, что я улетела, бросила, забыла! Я хочу к тебе, прикажи Янине отпустить меня! — закричала я к трубку. — Умоляю, разреши мне приехать! Обещаю, я не буду мешать…
«Слушайся Янину во всем, — сказал он сухо, — будь хорошей девочкой. Вернусь, поговорим, не вернусь, Янина в курсе моей последней воли…»
У меня подкосились ноги, я бухнулась задницей на каменную тропинку, рыдая в голос. Мое лицо смяли горе и горечь. Сердце болезненно горело. Подбежавшие Янина и Наоми с трудом подняли меня, отняли телефон, подцепили под руки и, мешковатую, зареванную, повели в дом.
Дом отдельная песня. Жить в таких домах мечтает половина населения земного шара, а живут избранные. Снаружи панельная громада, отделанная белым и серым камнем, вход с колоннами и широкой светлой лестницей, окна в белых оправах. Покатая крыша с каминными трубами. На двух этажах застекленные балконы, в них оранжереи с вечно цветущими растениями, стоило одному увянуть, цвести начинало другое, словно по чьему-то приказу. В комнатах современный комфорт, смешанный с классикой.
За окнами река и сосны, никаких транквилизаторов не нужно, — смотри в окно и наслаждайся. Библиотека с тысячью книг и выходом на лоджию, мое любимое место в доме, спасающее от скуки и одиночества. За два месяца я «проглотила» не меньше полусотни книг о любви, природе, рыбалке и бизнесе. Последняя тема увлекала меня особенно.
— Успокойся, Алена, слезами ты ему не поможешь. Считаешь, ему приятно было слышать твое рыдание? — уговаривала меня Янина. Наоми пыталась влить мне в рот теплую волу, приправленную валерьянкой. — Думай о ребенке! Давай, пей, вот… — им удалось сунуть мне в зубы стакан. — Ты же сильная девочка, раз завоевала Кирилла. Зачем я тебе рассказала?
Я успокоилась, почувствовав внутри себя частые толчки ребенка, и, всхлипывая, пила небольшими глотками воду из стакана. Теперь хотя бы было понятно, почему Кирилл не искал меня, почему молчал. Кто-то уже напел ему о моем нереальном полете с Артемом. Сама виновата, все время держалась рядом, а тут вдруг решила упорхнуть, заявить о себе, и попала в ловушку.
— Почему ты мне помогаешь? — спросила я Янину, проводив взглядом Наоми. Теперь все попадали под подозрение в заговоре против меня и моего ребенка. — Какая у тебя выгода?
— Нет у меня никакой выгоды! — женщина, выстукивая каблуками по паркету строгий такт, отошла к окну. — Мне элементарно жаль тебя, Алена. Да и Кирилл заслуживает немного счастья. Еще, конечно, я хочу, чтобы состояние Светозаровых не ушло на сторону, в какую-нибудь полит. партию или на финансирование очередной цветной революции. Братья не дружат всю жизнь…Тупое соперничество, подставы, игра друг против друга. Мы в игре, Алена, и обязаны ее прекратить! Сиди тихо и жди…беды или счастливой развязки…
23. Похищение
Июнь. Мое заточение по всем срокам должно было скоро закончиться. По расчетам гинеколога, опекающего меня по приказу Янины, до родов оставалась максимум неделя. Рожать меня повезут в город, приставят охрану, надежные врачи сделают все, чтобы Кирилл Светозаров-младший появился на свет в самых комфортных и безопасных условиях, — обещала Янина, и прибавила, словно дразнила десертом:
