Тетя Жанна ни на минуту не оставляла меня одну. В вечер, когда все случилось, и сегодня спустя три дня, она ухаживала за мной как за маленьким ребенком. В больнице все знали, — я девушка, которую жестоко избил и изнасиловал приятель. Проходя по коридорам к кабинетам врачей, я замечала любопытные взгляды, слышала шушуканье медсестер и пациентов. Тетя не давала мне на них оборачиваться, обняв за плечи, вела меня на очередной осмотр. У меня были разрывы внутри, синие гематомы на лице, сотрясение мозга. О моей психике заботилась пожилая женщина-психолог, знакомая моего босса Вячеслава Селезнева.

— Главное не культивировать в себе комплекс жертвы и не делать себя виноватой в случившемся, — говорила психолог через небольшие паузы. Хотела, чтобы до меня дошло. — Ты догадываешься, почему он так поступил с тобой?

Я молчала. За все время я не выдавила из себя ни слова, от криков и шока у меня пропал голос. Врача это не смутило, наверное, она и не ждала от меня многословных откровений, поэтому продолжила:

— В сущности, насильник слабый человек, у него нет сил и ресурсов добиться желаемого нормальным способом. В твоем случае классика жанра: девушка недоступна, не рассматривает его как партнера. К тому же стремится к чему-то лучшему. Ты в этом не виновата. Вся вина лежит на нем, и он ответит по закону. А ты не будешь его жалеть. Обычно насильники давят на жалость или обвиняют во всем свою жертву. Короткая юбка, яркая помада, «она сама виновата». И женщина начинает колебаться, думать «значит, я какая-то не такая, достойная такого отношения». Все это бред собачий! Понимаешь?

Я кивнула. У меня болело лицо и душа словно выворачивалась наизнанку. Самое страшное, что я действительно считала себя отчасти виноватой, — не нужно было держать Тимура рядом, не нужно было пить вино в тот вечер. В крови у меня нашли алкоголь. По словам адвоката, это ничего не значило для правосудия, однако могло негативно повлиять на общественное мнение, — то, о чем говорила психолог: "выпила, сама виновата, спровоцировала парня", и по моему состоянию било больно. Не сохранила себя.

Тетя Жанна и босс объединились в борьбе за меня. У Селезнева была внучка моего возраста, оттого он проникся моей бедой, — устраивал осмотры у лучших врачей, требовал, чтобы дело вели добросовестные полицейские.

— Мы проверим и залечим каждый сантиметр твоего тела, будешь красивой и здоровой, как прежде… — говорила мне тятя, одевая меня в махровый халат. Я носила бледно-розовую пижаму, и ей почему-то казалось, что я мерзну. — Гинеколог сказал, что серьезные кровотечения удалось остановить. Но проверяться нужно каждый день… Вставай, пошли!

Мы не успели выйти из палаты. Ко мне с визитом нагрянула мать Тимура, принесла фрукты, заодно рассмотрела меня пристально, недоверчиво. Результаты жестокости ее сына были у меня на лице, — ни куда не денешься. Но глазам она не верила, верила материнскому сердцу.

— Мой сын не мог такое сделать. Наверное, это не он, было темно, ты обозналась, — заявила женщина устало. — Тимур работяга, кормит нас с отцом и двухлетнюю дочку. Ты не знала, что у него есть ребенок?

— О ребенке раньше надо было думать, — ответила тетя Жанна резонно. — Спасибо, что навестили, но больше не приходите. По всем вопросам обращайтесь к нашему адвокату!

Адвоката нанял Селезнев, самого известного в городе, проворного, отбивающего все домыслы и версии противников, деловито повторяя, — Алену Ветрову изнасиловал Тимур Ерошин, и никто другой!

— Конечно, вам помогает Светозаров. Ты же девочка сверху, перспективная, хваткая, — сделала вывод женщина, не спуская с меня заплаканных глаз. Она подошла ближе и попросила тихо. — Забери заявление об изнасиловании. Ты же сама виновата, знала, Тимур влюблен в тебя, крутила перед ним хвостом…

Моё горло перехватил нервный спазм, рукой я сжала себе горло, боясь заорать. Заявление я не писала, все пошло автоматически; скорая, больница, врачи сообщили в полицию. Я назвала только имя моего обидчика, точнее, просипела его и спряталась в скорлупу, отстранилась. Против Тимура свидетельствовала его собственная сперма.

Тетя Жанна вытолкнула женщину за дверь, бросив ей вслед пакет с фруктами.

Единственное, что меня успокаивало в эти дни, яркое осеннее солнце, светящее в окно палаты. Если оно светит и радует меня, значит, я еще могу чему-то радоваться. Я смотрела на него, щурясь и питаясь его убывающей энергией.

На четвертый день ко мне пришла Лиза, свежая, симпатичная, полная иллюзий, которых я в один миг лишилась, принесла букет цветов и сласти от коллектива. О изнасиловании она ничего не знала. Всем сказали, что Тимур избил меня, будучи пьян, — Селезнев позаботился о моей чести.

— Кто бы мог подумать, — вздыхала феечка, сидя у изголовья моей койки. — Он казался таким веселым добрым парнем. — Она не замечала моего молчания и думала о несбывшихся надеждах на Тимура. — Что на него нашло…? У нас переполох, на днях возвращается Светозаров, да! Его жена закатывает крутой прием по этому поводу. Вся городская элита бросилась покупать у нас наряды. Кажись, рекламный ход.

Образ Кирилла я потопила в темной тяжелой воде сознания, будто прекрасную бригантину. Воспоминания о нем причиняли острую боль, внушали лишь одну мысль, — я не сохранила себя, и теперь у меня нет никакого права мечтать о нем.

— Из какого такого далека явится в наш городишко Кирилл Андреевич, не знаете? — шутливо спросила тетя Жанна. Она стояла у окна, отправляя смс Даниилу, наверняка, эротические, поддерживающие их страсть.

— Я слышала от клиентов, что он жил в Тибете, у какого-то учителя. я не знаю даже где это, — хихикнула Лиза, прикрыв кукольный ротик ладошкой. — Чего он там забыл, не поняла?

— У богатых свои причуды, — усмехнулась тетя Жанна через плечо. — Нам их не понять. Ну посмотрим, может он раздаст богатство нищим и начнет проповедовать любовь и мир с цветком в руке…

Мы с Лизой невольно переглянулись, — вот от кого уж не ожидалось знания тонкостей буддизма! Хотя читать запоем я научилась именно от тети Жанны. Посидев еще немного, Лиза сбежала от меня, как от прокаженной, я тоже почувствовала облегчение и полезла со смартфона в интернет. Первое проявление интереса к чему-то, кроме солнца за окном. В тот день она скрылось за плотными дождевыми тучами. Пошел обычный серенький дождь.

В Гугл я вбила «цветочная проповедь Будды», потом Тибет, но следов пребывания там Кирилла не нашла. Ни один источник не упоминал о его пребывании где-либо. Последняя новость о Кирилле была годичной давности: «В столице прошла свадьба известного бизнесмена и филантропа К. Светозарова и Е. Беловой, дочери нефтяного магната». На Кате было пышное платье и длинная фата от французского дизайнера Луи Бабера, жених отделался белым смокингом. Год назад эта новость заставила меня разбить об стену смартфон. Сейчас я не почувствовала ничего.

Поиск отвлек от однообразных мыслей о усыпил самым спокойным сном. Следующий день прошел также; врачи, сеанс психотерапии в светлом кабинете без индивидуальности. Мне нравились белые стены, зеленоватые шторы и мебель, расставленная в умиротворяющем порядке.

— Сегодня ты выглядишь лучше, — сказала психолог, осторожно заглядывая мне в глаза. — Взгляд просветлел. Лицо расслабилось. Хочешь немного порисовать? Арт-терапия, хороший способ молча высказаться.

Неожиданно для себя самой я согласилась рисовать, склонившись над альбомным листом, зажав между пальцев карандаш, начала выводить каракули, — волны, волны, над ними горы, над горами солнце. В волнах плавала одинокая лодка с девушкой на борту, в горах жил примитивный человечек, явно мужского пола. Я никогда не рисовала с таким желанием и умением, как будто во мне внезапно открылось окно в мир символов. В лодке плыву я, плыву к Кириллу, который спрятался от меня в горах.

— Видишь, какие сложные у тебя образы, и ни одного о насилии. Обычно девушки в твоем положении рисуют фаллические символы, палки в руках персонажей, оружие, — нагнувшись ко мне психолог, спокойно анализировала завершенный рисунок. — Жирно перечеркивают их или рисуют чудищ с огромными гениталиями…