— Почему с двадцати? — удивился я. — Минимальная дистанция разве не двадцать пять?

— Попечители противной стороны, — взялся пояснить Холмов, — настояли на том, что необходимо принять во внимание непривычность оружия и, кроме того, учесть наверняка присущую ему меньшую точность. Потому и дистанцию сократили. Но, если вы последуете моему совету, фон Чубису придётся стрелять с тридцати шагов. А у вас уже будет выбор, совершить выстрел издалека или же на треть сократить расстояние. Вот ваш укорот. Первый дротик уже в казённике. Сразу взводить курок не советую.

— Почему? — вновь не понял я.

— Если в тебя, братец, попадут, — вместо инспектора ответил орк, — можешь случайно на спуск нажать. И это тебе как первый выстрел зачтётся. А нам этого не надобно.

— Понял, — кивнул я. — Если в меня попадут, не факт, что я вообще потом выстрелить сумею. Но, в принципе, совет дельный. Учту.

Поскольку предложение о примирении обеими сторонами было категорически отвергнуто, пришло нам время занимать свои места. Расстояние в двадцать шагов уже отмерили, промяв-протоптав в мокрой траве целую тропинку и обозначив барьер всё так же с помощью головных уборов секундантов. Орк на это дело даже свою красную ковбойскую шляпу пожертвовал. Единственное, на землю класть не стал, а шустро сгонял на край пустыря, отломал от какого-то куста ветку и уже на неё, воткнутую в сырую землю, ковбойку пристроил. Бережливый, мать его. Нашёл за что беспокоиться.

Зато Чубис, расстегнув плащ, а затем и сюртук, снял их и небрежно кинул на землю. Даже котелок вслед отправил. Выжидающе глянул на меня.

Вот, значит, как? Да не вопрос. Проделал то же самое, оставшись сверху в одной лишь сорочке. Дождь всё равно уже полностью закончился. И даже хорошо, что солнца нет, слепить не будет. А то Чубису как раз на восток от меня место выпало.

Ладно хоть, я не стал свой кольчужный жилет напяливать. Вдвойне бы сейчас припозорился. Во-первых, продемонстрировал бы этим чванливым господам рваный броник. А во-вторых, они наверняка посчитали бы, что я решил сжульничать.

Чёрт, пока я по команде к барьеру шёл, а потом от него десять шагов отсчитывал, ещё вполне сносно себя ощущал. А вот как услышал команду сходиться, так меня вдруг и накрыло. Не знаю, почему. Какой-то неправильный адреналин во мне разгулялся. В стольких передрягах вроде уже побывал, и ничего, носился, как угорелый, в ус не дул. Там адреналиновый шторм мне только на пользу шёл. А тут ноги чугуном налились и к земле сами пристыли даже без всяких советов Холмова.

Противник мой уже курок взвёл и вперёд двинулся, а я еле заставил себя переложить в левую руку укорот и поднять его перед собой.

Чубис же, заметив, что навстречу я ему не пошёл, тоже особо торопиться не стал. Пошагал медленно, явно стараясь понять, как же лучше оружие держать, чтоб в меня вернее попасть. То укорот в одной руке вытягивал-целился, то двумя его держать пытался. В общем, приноравливался.

А у меня сердце бухало так, что удары его, наверное, даже секунданты расслышать могли. И пульс в висках тукал, будто во мне несколько лишних литров крови вдруг образовалось. И она теперь, в сосудах вся не помещаясь, намеревалась где-нибудь прорваться наружу.

Сейчас любая рана — и я зафонтанирую не хуже Петергофа.

Надо бы боком уже развернуться. Превратиться в Брюссельского писающего мальчика тоже не имелось желания. А Чубис, вот не удивлюсь даже, запросто может мне ниже пояса стрельнуть.

Только бы реально не обоссаться или в осадок не выпасть. Не дай бог, в кость дротик угодит. Это же боль адская. Когда заварушка какая, там вертишься, будто уж на сковородке, и про подобное думать некогда. А тут…

Фон Чубис дошёл до своего барьера и остановился. Вновь прицелился, держа укорот в вытянутой руке.

Да когда же он выстрелит?! Я ведь сейчас не выдержу и первый уже пальну! Либо дёрнусь в сторону, чем так же покрою себя вечным несмываемым, нахрен, позором!

Ну, стреляй уже, грёбаный мудак!

Я чуть не выкрикнул это в голос, а Чубис наконец-то нажал на спуск.

Хрясть!

Мне прилетело по левой скуле дулом моего же укорота! Не повернись я немного в самый последний момент, по зубам с носом приложило бы.

Нихрена себе, непривычное оружие! Чубис, гад, попал в деревянное ложе, едва не расщепив его. И ладно ещё, дротик потом в сторону ушёл, срикошетив. Но тоже ведь чуть ухо не отчекрыжил.

Краем глаза заметил, как Тимон дёрнулся было ко мне, но остановился, поняв, что я в норме. Надо же, переживает.

Что там с укоротом, не покорёжило?

Вроде нет, стрелять можно. Переложил оружие в правую руку, прицелился.

Ну как, прицелился, лишь попытался. Рука дрожала, согласно дурацкому предсказанию Тимона. Сглазил, зараза.

Твою же муть! Что за ерунда лезет в голову?! При чём тут орк?

Холмов говорил, что время тянуть не стоит. Но мне сейчас издалека точно не попасть. Хрен с ним, пусть Чубис перезаряжается. Пока я не выстрелю, ему всё равно ждать придётся. А с двадцати шагов я уже не промажу. Пусть он теперь мандражирует.

Я двинулся вперёд. Постарался успокоиться, продышавшись и очистив разум от глупых мыслей и рефлексий. Да вообще от всего.

Остановился перед барьером. Орк молодец, шляпу его и краем глаза заметить легко, даже не отнимая взгляда от прицела.

Вновь к Чубису левым боком повернулся, для надёжности по-ментовски подперев укорот ладонью другой руки. Так мушка прицела почти не дрожала. Легко можно было в лоб засветить начальничку.

Тот, кстати, молодцом держался. Почти нисколько в лице и не переменился, лишь взбледнул малость. Но взгляд оставался спокойным и форсисто-надменным. И укорот он не спешил перезаряжать. Решил дождаться моего выстрела.

Интересно, это игра в благородство или уверенность в моей неспособности подстрелить его? Он ведь даже боком ко мне не повернулся и оружием не прикрылся. Стоял, просто опустив руки вдоль тела. Тоже мне, фаталист хренов.

М-да, от мыслей никак было не отделаться, но дыхание моё всё же наконец-то выровнялось, и я успокоился. Но, вот ведь ерунда какая, желание пристрелить Чубиса куда-то пропало. Сам не знаю, почему. Вроде и козёл он ещё тот, и чуть не убил меня только что. Ведь не специально же он мне в укорот попал. Или специально?

Ну нет, не могло так быть. Он же фехтовальщик отменный, а не стрелок. Да пусть и стрелок даже, с чего ему меня жалеть? Я ж для его покровителя, графа Ашинского, как заноза в заднице. Да и сам он меня ненавидит. Ага, как и я его.

Впрочем, как раз сейчас ненависти-то я больше и не испытывал. Даже злость ушла. Устал я в последнее время злиться. И расстраиваться от смертей, что сопровождали меня на каждом шагу, тоже устал.

Но промахиваться или и вовсе не стрелять мне хоть как нельзя было. Отказ по правилам приравнивался к неудачному выстрелу. И Чубис тогда, как и в случае моего настоящего промаха, получил бы право на вторую попытку. Но если всё же в первый раз он не прикончил меня случайно, второй выстрел я могу и не пережить.

Так что спокойно выдыхаем, прицеливаемся, задерживаем дыхание и на спуск жмём в промежуток между ударами сердца.

Попал я, куда и целился. Дротик прошил внутреннюю сторону правого плеча, одновременно чиркнув Чубиса по рёбрам. Размохраченную под мышкой рубаху окрасило красным. Самого Чубиса мотнуло, но не сильно. Он хотел было схватиться за рану, но вовремя передумал и не стал пачкать руку.

— Это всё, на что вы способны, Штольц? — гримасу боли мой начальник замаскировал брезгливой ухмылкой.

— Это всё, чего вы достойны, — не оставил я без ответа говнюка, с трудом перезарядившего оружие и собравшегося переложить укорот в левую руку.

Похоже, кости руки я ему не повредил, но, продрав мышцы, подвижности и расторопности поубавил. Свой укорот я привёл в боевую готовность куда быстрее. И выстрелил почти сразу. Конечно, не на вскидку, как это обычно делал Тимон. Но целился не так долго, как в первый раз.

Разумеется, и выстрел получился не таким точным. Не вышло симметрии — дротик пропорол Чубису левую дельту. Конечно, не совсем то, к чему я стремился, но тоже неплохо. Хрен он теперь эту руку поднимет.