Я приготовил деньги — одиннадцать статеров, плюс мелочишка. Трактирщик принял, подмигнул и тихонько сказал:
— Болею за тебя!
Я благодарно кивнул, и ковыляя побрел к сцене, изображая всем телом немощь, детские болезни, которые скоро меня доконают, и всеобщую недостаточность. («У папы недуг! У меня общая недостаточность! Люди! Возлюбите друг друга! Уважайте друг друга! Вон чего несу! Вон какой бред!»)
Меня проводили взглядами, зашумели, захохотали, тыча пальцами мне вслед, и принялись деловито обсуждать и делать ставки. Ну что же…придется научить этот народ, что не все то дерьмо, что не блестит.
Аллен был хорош. Явно, что проводил немало времени на тренировках — тело мускулистое, сухое. И в шрамах. Один шрам так вообще над сердцем — как выжил парень, совершенно непонятно. То ли копье, то ли меч прошили его насквозь, выйдя из спины прямо возле позвоночника. Вмятина над соском уродливая, глубокая, как если бы кто-то выкусил из грудной мышцы здоровенный кусок мяса.
Ну а в зале люди ели, пили, заказывали спиртное, запасаясь впрок, и зрителей вдруг оказалось так много, что от гула голосов едва можно было расслышать слова второго вышибалы, который подошел ко мне и предложил раздеться до пояса, чтобы не испачкать мою хорошую одежду. Что я тут же и проделал без всякого стеснения, чем вызвал свист и насмешки «добрых и незлобивых» зрителей. Ну как же — на теле ни одного шрама, чистый, аки младенец. Какой, к черту, это боец?
Я размялся, продолжая следить за тем — делаются ли ставки. Разминался так же неумело и жалко, как и шел к месту поединка. Махал руками ветряной мельницей, что тоже вызвало радостные крики и насмешки «доброжелателей». Аллена все знали, я же был залетным чудаком на букву «М», да еще и ворком. А ворков нигде не любят. Хотя правды ради надо сказать, что большинству простых людей наплевать на то, какой ты нации и национальности. Им бы семью прокормить, да самому брюхо набить. Этой политической ксенофобской ерундой больше балуются власть имущие, а не простолюдины. Ведь чем больше ты разобщаешь людей, тем больше шансов, что объединившись они не вырвут из под тебя трон, а самого повесят на первом попавшемся дереве.
— Ставки сделаны! Ставки больше не принимаются! — загремел трактирщик, выработавший себе командирский голос.
Возможно, что он и был когда-то командиром. Шрамы, широкие плечи, крупные синие вены, оплетающие кисти рук — типичный вояка-наемник. Хапнул трофейных денег, построил или купил трактир, и вот тебе относительно спокойная, сытная жизнь, точно гораздо более спокойная, чем у «солдата удачи».
Чую родную косточку, чую…сам такой. Только он сумел выбраться из колеи, а я — нет. Ну что же…каждому своя дорога. Я своей новой дорогой очень доволен. Весело живу! Теперь бы руки сберечь…пальцы. А то пожалуй играть мне будет нечем.
Взял у трактирщика два длинных узких полотенца, намотал на кисти рук. Не перчатки, но вполне сойдет.
Сошлись на сцене, благо что она довольно-таки широкая. Тут можно целому кордебалету плясать, по четыре девки в ряд. Или усадить не очень большой духовой оркестр. Или группу типа «Битлз» и иже с ним. Хмм…вот бы им сейчас сбацать «Йелу сабмарин»! Что бы они на это сказали? Хе хе… Или «Герлс». Кстати, почему бы и нет? Я великолепно помню слова этой песни! И других песен! Я знаю их сотни, если не тысячи! Столько лет я их играл — просто для себя, и для людей…
Аллен напал первым, бил профессионально, жестко, и если бы не моя боксерская практика, точно бы мне трындец. Часть ударов пришлась в руки, часть по воздуху — бОльшая их часть. Ну а то, что прилетело по локтям — так ему же и хуже. Хотя по Аллену не видно — хуже ему, или нет. Кстати сказать, он-то полотенца не мотал. Не бережет руки — чего их ему беречь? Бренчать по типу: «Одна палка два струна, я хозяин сторона» — ему этих рук точно хватает.
Я успел ответить по корпусу и в голову — хорошая такая «двоечка» супостату прилетела! Явно, противник этого никак не ожидал. Небось печенка заныла, да и голове хорошенько досталось — мотнулась так, что нос задрался вверх. Но устоял. Крепок, зараза! Они тут привыкли как в английском боксе принимать все удары на тупую башку — чем больше кровищи, чем больше травм и смертей — тем интереснее.
Трактирщик сказал, что у него здесь не убивают, и все засмеялись. Ясно, почему засмеялись. В боксерском поединке нет никаких гарантий, что тебя не убьют на ринге. Просто лопнул сосудик в голове — вот и уноси готовенького. В любительском боксе убивали, а уж тут-то и подавно могут грохнуть. Просто хозяин заведения обезопасил себя от возможного преследования — судебного ли, или со стороны родни убитого бойца. Мол, я предупреждал, я ни причем! Этот вот он (тычет пальцем в убийцу) сотворил такое, гад! Берите его с потрохами!
Ну да, понятно все. И нормально. Ничего личного, только бизнес! Ну и меня не хотел спугнуть…
Толпа вдруг замолчала. Когда Аллен мочил меня, и казалось — сейчас я зальюсь юшкой и лягу на пол — визжали, подбадривали, свистели. А как только дал противнику по сусалам — тут же притихли и начали вникать в дело. А вот профессионал сразу бы понял, кто чего стоит! Я быстрее чем Аллен, и ничуть не слабее его. Все-таки ведь мутация повлияла не только на мои магические способности, но и на бойцовские. Да и до мутации я неплохо владел рукопашкой.
Пробиваю пару лоу-киков, правил тут нет никаких — можно бить и ногами. Только глаза нельзя выкалывать, да кадык вырывать. А так — бей, куда придется, хоть по башке, хоть по яйцам!
Лоу-кики для Аллена были нехороши. Он захромал, лицо его исказилось гримасой боли, и скорость сразу упала. Теперь он вертелся на одной ноге, а я наскакивал на него как атакующий шершень, и жалил, жалил, жалил.
Он пытался нанести удары, прикрывался, уходя в глухую защиту и уже не надеясь на крепость черепной коробки, но все было бесполезно — опыт современного земного бокса, плюс опыт бойца спецназа, плюс возможности тела ворка, природные и полученные от мутации…я просто и незамысловато забивал противника, не используя никаких хитрых приемчиков здешних единоборств. Внешне это выглядело так, как если бы я дрался полностью в стиле Аллена — тупое месилово, в котором надо держать удар противника и нанести как можно больше своих ударов. Но это было совсем не так. Или — не совсем так. Я берег руки, потому если и бил кулаками, то лишь в «мягкие» места, чтобы не разбить кулаки. Ноги — вот главная ударная сила. Бедра я ему отсушил так, что две недели будет ходить с синими ляжками, как завзятый зомбак! А мой последний прямой пинок в солнечное сплетение (моя коронка!) если и не выбил из Аллена дух, то заставил его согнуться крючком и не распрямляться до тех пор, пока мое колено с хрустом врезалось в нос музыканта. На том бой и закончился. Я бы мог добавить еще, пнуть, пока парень летел на пол — ну чтобы совсем уж не встал. Но ничего такого не сделал. Аллен грохнулся на пол с таким стуком, что наверное было слышно до самых портовых ворот.
Молчание. В тишине голос трактирщика, в котором прослеживаются нотки тревоги:
— Эй, пощупайте — он там живой?
И его слова послужили чем-то вроде спускового крючка. Шумели в зале, когда бой начинался? Громко шумели? Херня! Вот теперь — шумели! Вот теперь — орали!
Господи, как они вопили! Свистели, хрипели, улюлюкали…били кулаками по столам и по рожам соседей! Зачем по рожам? А что еще делать-то?! ЧТО ДЕЛАТЬ?! И поверх всего это шума — визг портовых шлюх, чьи голоса напоминали одновременно и рев пожарной сирены, и свист пролетающей электрички. Вот умеют же орать, дал бог такое умение!
И началась драка. Вначале полетели дощечки-«квитанции», они покрыли пол и столы светло-желтым слоем, похожим на ковер из осенних листьев. Кто начал драку — неизвестно. Очаги этой свары вспыхнули одновременно в разных конца трактира, огонь драки распространился так равномерно и быстро, как если бы на лес упал густой метеоритный поток. Летели кружки, чашки, люди вылетали из толпы сбитыми кеглями…но что интересно, я заметил — никто не хватался за ножи или мечи. А ведь тут хватало вооруженных людей. Все с упоением били всех, и похоже что это все было обычным, хотя и вряд ли очень частым развлечением.
