– Да бред. – Она все-таки решается и пододвигает свой стакан поближе к нему. Он тут же, без просьб, наливает. Кате кажется это хорошим знаком. Настроен на конструктивную беседу без истерики – прекрасно. – Послушай, я не знаю, что у него в голове. Почему ты решил, что он здесь из-за меня? Просто приехал отдыхать, как все. Патрик, на секундочку, довольно известным актером стал! Знаешь, как на него Таня сегодня таращилась? Типа такая звезда! А куда звезды ездят отдыхать? У нас же никогда с ним не было никаких личных отношений. Никогда! И он ни на что не претендовал. И я его никак не поощряла и не провоцировала. Ты же знаешь, я тебя люблю.

Катя уже почти поверила, что ей удастся его уболтать. Ей кажется, он не злится. Хотя с Коннором никогда не поймешь – как на минном поле. Один неверный шаг и рванет. Она решается подсесть поближе к нему, приласкаться. В следующий момент летит кувырком с подлокотника его кресла. Она встает, подбирает пустой бокал, со вздохом ставит его на стол – глотнуть из него она не успела, и садится напротив Коннора.

– Ты ужасно со мной обращаешься. – Печально произносит она. И правда, кроме грусти и опустошенности она ничего не чувствует. У нее просто уже нет сил, она – Катя – кончилась. – Ты меня полностью запугал, я боюсь слово сказать, боюсь улыбнуться кому-то лишний раз, боюсь с людьми общаться, боюсь тебе не угодить, я как затравленный зверек, которого шпыняют без конца, я так больше не могу. Я знаю, я провинилась перед тобой, но я честно стараюсь все исправить. Наказывать меня за то, к чему я не имею никакого отношения, за поступки другого человека – это слишком.

– Считай, я прослезился. – Презрительно хмыкает он.

– Можно я сегодня у детей переночую?

– С какой это стати?

– Я тебя боюсь. – Честно признается она.

– Нет. Нельзя.

– То есть вот так? Я даже это решить не могу? Я в рабстве у тебя? И что ты сделаешь? Вытащишь меня за волосы на глазах у ребенка? Что?

– Хочешь проверить? – Звучит это угрожающе. – Не советую.

– Мне страшно, понимаешь? – Жалобно произносит она. – Я не чувствую себя в безопасности, а это базовая человеческая потребность. Я ничего не сделала, я тебе клянусь!

– Клятвами своими можешь подтереться. Я тебе расскажу, что ты сделала. – Яростно пыхтит он носом, заставляя ее по-настоящему испугаться. – Ты год, год! – Подчеркивает он. – С ним общалась. Уж я не знаю, встречалась или как.

– Нееееееет! – Кричит Катя. – Бредятина! – Потом до нее доходит, что и правда общалась, но ничего криминального в этом не было. – Все общение: как дела – нормально.

– Воооот. – Удовлетворенный признанием своей правоты кивает Коннор. – Внушала ему, что у вас отношения. А, может, и было что. Потом смекнула, что я все узнаю, заблокировала его. Вот он и явился – известный актер! – Язвительно смеется Коннор. – Отдыхать, как все! Ага! Я последний раз спрашиваю: что он тебе предложил? Я ведь все равно выясню, будет только хуже, предупреждаю, лучше признайся сразу.

Катя размышляет, как он может узнать. Таня стояла на пару шагов сзади, вряд ли она слышала. Камеры? Пишут они звук, интересно? Да вряд ли, и в ресторане шумно. Что, Патрика под пытками заставит признаться? Смешно. Но не исключено.

– А какая разница? – Спрашивает она, на всякий случай не отнекиваясь. – Мало ли кто мне что предлагает. Я за других людей не отвечаю.

– Вооооот. – Опять тянет он. – А пять минут назад сказала, что ничего не предлагал и поклясться не забыла. Сучка ты лживая.

Как он умудрился так все повернуть, Кате не понятно. Как она оказалась врушкой?

– Коннор. – Пытается она экстренно исправить ситуацию. – Давай начнем сначала. – Говорит она, имея в виду их разговор.

Он вздыхает.

– А давай мы закончим. Я устал.

– Хорошо. – Тут же радостно соглашается она. – Как скажешь. Давай завтра поговорим.

– Нет, ты не поняла. – Он отпивает виски, морщится, то ли от вкуса, то ли от своих мыслей. – Совсем закончим. Даю тебе полчаса на сборы, и чтобы духу твоего здесь не было. Делай, что хочешь, мне уже все равно.

– Чтооооо? – Кричит она. – Ты меня выгоняешь? За что? Ты с ума сошел? – Она не может поверить своим ушам. – Никуда я не уйду!

– Пошла вон. – Хрипит он внезапно пропавшим голосом.

– Сам пошел вон отсюда! – Она хватает свой пустой стакан и запускает в него. Коннор уворачивается, стакан катится по палубе с легким позвякиванием. Катя вскакивает. – Хочешь – сам убирайся! – Истерично вижжит она. – Это вообще-то моя лодка!

– Твоя лодка?

Он легко поднимается и направляется к ней. Она испуганно делает пару шагов назад, но спотыкается и теряет равновесие, а с ним и спасительные доли секунды, за которые успела бы добежать до лестницы. Он обхватает ее руками со спины и тащит. Она упирается, впиваясь в палубу ступнями и пытаясь разжать его пальцы, щипая, царапая его. Пытается дотянуться до его лица, но он уклоняется, отрывает ее от пола и швыряет на палубу. Она отползает на несколько шагов, почти умудряется встать, но он опять хватает ее, прижимает к себе и волочит к борту. Катя бьется, как рыба в сети, пытаясь исхитриться и пнуть его или хотя бы укусить. «На помощь! – Истошно орет она. – Джеймс!» В следующую секунду он перекидывает ее через перила и она летит за борт с третьей палубы. Повезло дважды: ничего не попалось на пути, никакого припаркованного скутера или брошенного сапа, и все-таки не зря училась нырять две недели с инструктором. Единственное, чего Катя боится – высота. Она даже с бортика бассейна не могла заставить себя прыгнуть, вот и решила исправить это, преодолеть себя. И получилось. Она уже ныряла с палубы, правда, не с третьей, разумеется, это нормальному человеку в голову не придет. Но сейчас пригодилось это умение, она умудрилась за доли секунды сгруппироваться и нормально войти в воду. К тому же еще ранний вечер, светло. Ее вытаскивают из воды практически сразу, она даже не понимает, кто. Способность соображать пока не вернулась. Единственное, что она понимает – нужно срочно уехать отсюда. Прямо в мокрой одежде, накинув только полотенце на плечи, она кидается к катеру. Таня устремляется за ней.

Джеймс, сошедший в этого самого катера три минуты назад и разминувшийся с Катей, которая сегодня выбрала альтернативный способ покидать судно, стоит перед Коннором, который мечется по палубе.

– Что произошло? Мне показалось или я крики слышал? Она сама упала, я надеюсь? Напилась? – Он смотрит на графин и стакан на столе. Коннор не отвечает, Джеймс же меняется в лице. – Ты больной? А если она пошла в полицию? Нас там уже скоро все знать будут. Вас что, на пять минут вдвоем нельзя оставить?

– Так узнай, куда она пошла! – Отрезает Коннор. – И найди Патрика, он был в ресторане сегодня, посади его в самолет и проследи, чтобы взлетел. Передай, что еще раз я его увижу, он труп.

– При чем здесь Патрик? – Джеймс пребывает в полнейшем недоумении. Он не успевает отслеживать происходящие события, понимает он, не справляется, вот вообще. – А если он откажется уезжать?

– Возьми ребят с собой, делай, что хочешь, я разрешаю и всю ответственность беру на себя. Куда она поехала?

Джеймс связывается с машиной.

– К Вики.

– Хорошо, ничего – посидит, поплачется, ни в какую полицию она не пойдет. Таня пусть с ней остается, а ты займись этим говнюком. И да, – произносит он в спину уже уходящему Джеймсу, – найди мне номер психотерапевта моего. Этот пиздец какой-то, я просто себя не контролирую. Мне самому страшно.

Катя вваливается в гости к Вики в невменяемом состоянии. Ее колотит, она даже не может толком объяснить взволнованной подружке, что произошло. Да она даже не знает, как это произнести. «Вышвырнул за борт!» Да его в психушку запрут сразу, если кто-то узнает. «Вино тащи!» – Сипит она. Катя пьет залпом, не чувствуя опьянения. Вики переодевает ее, как маленькую, у Кати настолько трясутся руки, что она не может даже с молнией справиться. «Викусь, это все. – Только говорит она. – Развод однозначно, но я хочу его так проучить, чтобы он всю оставшуюся жизнь жалел, что вообще меня встретил. Что, бутылка вина все? Давай вторую». Вики обещает помочь Кате разработать план, чтобы наказать этого козла максимально, и подливает ей каждую минуту. После второй открывают третью, и Катя предлагает начать месть с похода в клуб. Все лето он повеселиться не давал, а она дура слушалась, думала, он оценит ее старания. Дура!