В рестораны они тоже, конечно, ходят, но без ночных тусовок. Никаких тебе клубов, никаких танцулек до утра, в гости никого не зовут, сами на приглашения отвечают редко. Коннор пару раз выбирается один на вечеринки, где он считает будет нездоровая для Кати обстановка или где она может встретить подозрительных, с его точки зрения, друзей, заставляя Катю обижаться и ревновать. Что она теперь, навечно наказанная, что ли? Конечно же, они встречают Антона, и тут-то Катя напрягается, зная репутацию того, что сейчас все и завертится с лодкой, набитой шлюхами, на которую Антон заманит Коннора, но Антон вскакивает, не успев посидеть с ними и пяти минут, заявляет: «Извините, меня девушка ждет», и удаляется под недоуменный взгляд Кати. Чтобы у Антона была девушка, Кате верится слабо. Чтобы он бежал к этой девушке – еще слабее. Коннор только пожимает плечами – ну видел, да, хорошенькая, сиськи большие, волосы копной, девочка совсем по возрасту. Катя тут же представляет себе надутую филерами бабу, которая корчит из себя подростка. А, может, и есть подросток, от Антона она и не такого ожидает. Педофил хренов.

– А когда ты ее видел? – Тут же взбрыкивает Катя. – Я где была? – Ревностно интересуется она, не понимая, почему Антон сейчас не воспользовался моментом и не познакомил их.

– Да на гольфе видел! – Отмахивается Коннор, глядя во все глаза, как ей кажется, на танцующих на столах и стульях баб. Красивых баб. – Сидела там в беседке, с ребенком играла.

– С каким ребенком? – Еще сильнее удивляется Катя.

– Ну маленький ребенок, не знаю, наверное, дочка его. Не хочешь потанцевать пойти?

– Мне можно потанцевать? – Поражается она, забыв даже разузнать, откуда у Антона взялась дочка. – Да я же не под веществами даже, куда мне?

– Очень смешно! – Хмыкает Коннор. – Таню только не забудь.

Он нанял ей в сопровождение Таню – некрасивую полноватую девушку с белой веснушчатой кожей, студентку, для нее это типа подработки. Кто-то Коннора попросил девочку пристроить на лето, может, няня ему нужна, а он и согласился, что няня, определенно, нужна, только не для детей. Таня пребывает в полном восторге от такой работы, где делать ровным счетом ничего не надо – только ходи по ресторанам, магазинам, живи на шикарной яхте, еще и деньги платят. И даже выходные есть – когда Катя никуда не собирается выходить, то отпускает ее прогуляться, и Таня уже объехала весь Лазурный берег, успела три раза сгореть и облезть, и набралась столько впечатлений, что на целый год вперед хватит рассказывать подружкам. У нее нет лицензии на охранную деятельность и, конечно, никакого разрешения на оружие, но зато она девочка и может Катю даже в туалет провожать. Катя пыталась возмутиться, но Коннор почему-то считает, что туалет – это прям рассадник наркоманов, наивный. Так же, как и в случае с телефоном, ничего не остается делать, кроме как подчиниться. Таня реально каждый раз стоит около кабинки и слушает, как Катя писает. Так же она совершенно беззастенчиво каждый раз обшаривает ее сумку и карманы, стоит Кате скрыться хоть на секунду с ее глаз. Сидит с ней в примерочной. Катя только вздыхает от очередного унижения, но сказать против ничего не смеет. Она даже не знает, кого больше унижает эта ситуация, но Таня ведет себя, как робот: дали задание – она исполняет беспрекословно, не рассуждая зачем и почему. Она хорошо относится к Кате, безо всякого предубеждения, но работодатель у нее мистер Филсби, и уж точно потерять такое место, если она вдруг не уследит и проколется, не входит в ее планы.

В такие дни, как этот, Кате кажется, что все налаживается и все обязательно будет хорошо. Коннор, случается, по-прежнему, смотрит на нее с любовью и обожанием, когда она спускается в катер, чтобы отправиться на ужин, одетая в нарядное платье, открывающее ее бесконечные ноги, или весело болтает о том о сем по пути, прижавшись к нему поближе. Он не может удержаться и целует ее, зарывшись лицом в волосы. Но ненависть – внезапная, непредсказуемая – обрушивается мгновенно, когда она вообще не ожидает. Сколько раз он срывается на нее на ровном месте, не смущаясь присутствием персонала. Раз выгоняет ее из-за стола, просто выдергивая из-под нее стул, потому что она как-то неудачно пошутила. Орет на нее, потому что она заставила его ждать полминуты, и потом орет дальше, чтобы не смела плакать. Она изо всех сил старается не давать ему повода, что не всегда получается, потому что бывают дни, когда и повод не нужен, а просто все, чтобы она не сделала, будет не то и не так.

На выходе с одной вечеринки, на которую ее соблаговолили взять, она задерживается на пару секунд, прощаясь с хозяином, и тут же практически бегом бросается догонять мужа, понимая, что, если она сядет в машину не одновременно с ним, выслушивать претензии придется до дома, а вечер хороший, и не хочется его портить, а наоборот, сегодня удачный момент воспользоваться его добрым расположением духа и попросить подтвердить приглашение на один гала-ужин, который Катя никак не хочет пропустить. Вроде бы, она нигде не напортачила. Хозяин весь вечер крутился около неё, но Катя вела себя идеально – вежливо, но держала дистанцию, как и положено леди. Ей явно не показалось, что он намекал на что-то. На прощание он, приобняв, провел рукой ей по заднице. «Вот же кот какой!» – усмехаясь, она садится в машину, в ту же секунду получая такую пощёчину, что у неё чуть голова не отлетает. Ахнув от неожиданности, она моргает глазами на перекошенное от ненависти лицо мужа.

– Ты… что? – еле выговаривает она. – За что? Я… – вторая пощёчина обжигает ее щеку. Охранник усаживается на сиденье рядом с водителем, они трогаются с места.

– Остановите! – Кричит она. – Машину останови! – она берётся за ручку двери. Водитель начинает притормаживать.

– Вперёд езжай! – Вполголоса произносит Коннор. Катя сидит, захлёбываясь слезами. – Чуть не трахнула его у меня на глазах? – Так же чуть не шепотом обращается он к ней. – Что ж ты за сучка такая? – Она только мотает головой, утирая сопли. – Больше шага с лодки не сделаешь, все, считай у тебя сезон закончился. Покрутила задницей и хватит.

– Ты кем себя возомнил?! – Наконец, умудряется выдавить она сквозь рыдания. – Я не твоя собственность, и могу ходить, куда захочу! – Кричит она, закрывая лицо руками, не исключая, что сейчас ей прилетит еще за такие дерзкие речи. Господи, как она ненавидит его сейчас! Мерзкая, злобная гадина – так ее обижать! Ни за что! Ни за что! Просто потому, что может. Может совершенно безнаказанно. На переднем сидении два здоровенных мужика, он что, не видят, что происходит? Вот ублюдки!

– Серьезно? – Слышит она. – Хочешь выйти? – Они уже на трассе, дорога начинает петлять. – Хочешь выйти? – Опять злобно повторяет он. – Стой! – Орет он водителю, тот резко жмёт на тормоз. Коннор, не дожидаясь нерасторопного охранника, выскакивает из машины, обходит ее, распахивает дверь с Катиной стороны. Она пытается забиться вглубь салона, поджимает ноги, он тащит ее, напрочь оторвав рукав на платье. Швыряет ее на проезжую часть, садится обратно в машину на ее место за водителем, захлопывает дверь. Катя остаётся одна посреди дороги. Встать она не в силах, только отползает на обочину. Ее колотит от ужаса. Несколько машин проезжают мимо, не замечая скукожившуюся фигурку. «Ты же вернёшься, – думает она. – Ты же не всерьёз, правда? Умоляю! Вернись!»

Следующая машина так же проносится мимо, но потом тормозит и сдает назад к месту, где сидит Катя.

– Мадемуазель? Вы в порядке? – Слышит она. Поднимает глаза. – Что случилось? Вы можете встать? – Какой-то мужчина поднимает ее под руки. – Что случилось? Позвольте я вам помогу. Вы говорите по-французски?

– Да. – Слабо произносит она.

– Садитесь в машину. – Он заботливо усаживает ее на сиденье. Катю трясет, она не может унять дрожь. Мужчина снимает пиджак, накидывает на неё, решив, что она замёрзла. – Я – Жером. – Представляется он. – Как вас зовут? У вас что, кровь?

– Простите. – Еле слышно лепечет она. – Простите. Это все так ужасно выглядит.