— Мне нужно было быть снисходительнее к тебе. Ты ведь просто маленькая девочка, оказавшаяся в беде, а у меня спрос был непосильный.

Я вперилась в него сердитым взглядом. Маленькая девочка, да? Вернулись снова в эту плоскость? После того, как…

Он, видимо, считал мой взгляд и мое раздражение правильно, потому что вдруг взял мою ладонь и сжал её.

— Неправильно поняла. Но пока закончим. Нужно залить одну канистру бензина и проехать дальше в лес. Здесь небезопасно.

Пытается встать на ноги, но от слабости тут же рухнул назад, и бинт под повязками угрожающе порозовел.

— Ты с ума сошёл?! Ты потерял много крови, хочешь совсем копыта откинуть и бросить меня на съедение волкам?! Не позволю! Сама все сделаю, сиди.

Поднять и залить в высокий бак двадцатилитровую канистру оказалось не так просто, как мне хотелось бы, но эти сутки дали понять, что ничего в моей жизни никогда больше не будет просто.

Главное, чтоб он был рядом. Пока он рядом, я дышу и мне не страшно.

Матвей

Машина поехала и под мерное шатание в кузове я, кажется, задремал. Постоянно просыпался, от каждого шороха, пытаясь схватиться за оружие, но тут же вспоминал, что мы оторвались, девчонка со мной, а наши люди в безопасности. Тимура мой друг мент устроил в больницу в столице, куда без охраны не пропустят, Елена уехала с сыном, Марина и Фил тоже в спешке покинули город, повезли отца в санаторий, а затем и сами восстанавливать силы. Бар закрыт и не работает, идет расследование. Стрелка, напавшего на Тимура ищут, и искать будут долго. Я об этом позаботился.

Чем дольше едем, тем более хреново мне становится. Стараюсь собраться и мобилизовать все силы ради нее. Она ведь включила голову и собралась ради меня, и я не мог ей не восхищаться. Это сосредоточенное лицо, когда она обрабатывала и зашивала мой бок, навсегда отпечатается в памяти. Я сам кривился, когда приходилось себя латать. Колупаться в человеческом мясе то еще удовольствие. Маргарита ни разу не поморщилась, своей стойкостью почти уложив меня на лопатки. Хотя я итак лежал. Очередной огнестрел уложил неслабо.

Две недели я провел почти без сна, ускорив поиски того, кому нужна моя подопечная в триста раз. И я провалился. Ниточки вели в столицу к заму ее отца, но подтвердиться не успели. После перестрелки в баре к нам нагрянули с проверкой. И как и у меня есть свои люди в полиции, у противоположной стороны, оказалось, они тоже есть. Главное, что удалось уйти. Сейчас, в идеале, набраться бы еще сил, и мотать к чертовой матери, желательно из страны. Только так, чтоб не засветить ее никоим образом, чтобы за нами не потянулся след. В этой истории уже хватает трупов. Это чудо, что мы с Титовым еще не пополнили этот список. Титов словил сложную пулю в бедро, и вероятнее всего до конца своих дней будет передвигаться с тростью. Довольно жестокий урок за самодеятельность. Я же… Сам кретин. Когда тот мудак поднял руку с пистолетом, я думал, что он хочет выстрелить в нее, и сам прыгнул под пулю. Сейчас, вспоминая и пытаясь восстановить все в памяти понимаю, что хрен его знает, в кого он целился. Оторвались, это главное, с остальным разберемся.

Машину затрясло сильнее, и я наконец отрубился конкретно. Снились кошмары, от которых хочется отмахнуться, но невозможно.

Меня разбудил ее голос.

— Матвей! Матвей!! Не смей умирать, ты слышишь меня, открой глаза!

Это был очень обеспокоенный голос.

Я открываю глаза и понимаю, что уже начинает смеркаться. Она шумно выдыхает с облегчением и стирает ручейки слез со щек.

— Приехали? — спрашиваю охрипшим со сна голосом.

— Да, вроде да, — выдыхает, — какая-то ланчуга здесь есть.

Я негромко фыркнул. Добротный деревянный дом у черта на куличках посреди леса для принцессы “ланчуга”. Какой избалованный ребенок мне достался.

— Ну прости, не дворец, — хмыкаю, оглядываясь, и понимая что действительно на месте. Это дом моего друга, лесничего. Совершенно незаконно построенный в слабо проходимой части лесополосы. Поэтому до сих пор стоящий тут, ведь инстанции сюда не доезжают, чтоб оштрафовать и снести. Здесь так же не ловит мобильная связь и никто не сможет отследить нас. И камин внутри есть, самодельный и следить за ним внимательно нужно, чтоб пожар не устроить. Но тепло ночами будет точно.

— Мот, заткнись просто. Отличная ланчуга. Я не придираюсь. Не палатка и на том спасибо. Если придет медведь хоть спрятаться есть где.

Я снова рассмеялся, и этот смех отдался болью в раненном боку.

— Что за травма с медведями, малыш? Почему ты все ждешь их прихода?

Она стрельнула в меня недовольным взглядом сперва, потом задумалась. А потом окинула меня взглядом и вдруг выдала:

— Ты прав. Ничего плохого в медведях нет. Давай, мишка, перенесем тебя в берлогу.

Кое как выбравшись из кузова пикапа мы входим в дом. Там пахнет сыростью и плесенью, и девчонка тут же морщит нос, а я снова хмыкаю.

— Я говорил тебе, что не кандидат в бойфренды, а ты все не верила. Выбирая такого как я, привыкаешь к таким условиям, или ищешь себе нормального мужика. Я хотел для тебя второго.

— А ты значит смирился уже с тем, что я выбрала тебя, и больше бодаться не будешь? — игнорирует конец моей фразы и пытливо смотрит в глаза.

Я молча сверлю ее взглядом в ответ. Смирился. Мне не пять, как сильно бы я не противился этому чувству оно победило. Она победила.

— Я все еще не одобряю твой выбор, — ухмыляюсь уголком рта и скольжу взглядом по ее красивому личику. От ее близости кровь начинает пытаться приливать не туда, куда надо, а это проблема, учитывая, что я много ее потерял и она нужна для более важных нужд организма, чем непрошеный и неуместный стояк.

— Оу, ну это не новость. Меня не одобряют всю мою жизнь, как-нибудь переживу, — жмет плечами беззаботно, и тут же хмурится, — ты побледнел. Шагай вперед давай.

Я падаю на кровать, Маргарита поправляет под моей головой подушку, вновь оказываясь слишком близко. Так близко, что стоит потянуть ее на себя хоть немного, и я уложу ее на свое тело, и каждый инстинкт хочет сделать именно это. Потом подмять под себя и не выпускать до утра, пока я наконец не смогу насытиться ей. И адски раздражает, что я не в той форме, чтоб воплотить все это в жизнь.

— Вещи из машины принесу, — говорит девчонка, как-то странно вздохнув, но моя рука делает выпад раньше, чем мозг обрабатывает это действие. Я задерживаю ее и не даю ей уйти. Притягиваю ее лицо к своему и жадно целую. Словно в последний раз, глядя смерти в лицо. Как будто умираю от жажды, которую лишь она может утолить. Беру свое за все время воздержания, когда осознанно стопорил и обманывал себя, не давая волю истинным чувствам и желаниям.

— Мне трудно дышать, — стонет мне в губы и я разрываю поцелуй, глядя, как жадно она хватает ртом воздух.

Сдерживаю самодовольную ухмылку. Так ее явно ещё не целовали, у нее совершенно растерянный вид. Взгляд блуждающий, грудь вздымается, и я, опустив взгляд туда, оторвать его уже не могу. Это самые красивые сиськи из всех, что мне доводилось видеть. Они истязали меня во снах с момента моего первого срыва.

— Я не закончил с тобой, — предупреждаю, как только ей удалось восстановить дыхание.

Смотрит слегка ошалелым взглядом своих голубых глазищ. Растерянно кивает, непривычно притихшая и покорная. Хотя постель это единственное место, где ее покорство мне как раз не нужно. Нужен огонь и борьба, и ее дерзкий язычок, который так заводит.

Маргарита

Смотрю на него и снова становится трудно дышать. Я никогда не видела у мужчин такого взгляда, никто однозначно никогда на меня так не смотрел. Так возбуждающе горячо. Словно мысленно он уже отлюбил меня во всех позах, и наверное так и сделал бы, не будь ранен и слаб от потери крови.

Это тот самый случай, когда он действительно старается? Потому что было горячо и до этого. Теперь стало просто обжигающе, и я то и дело выпадаю из реальности, парализованная его взглядом.