Не знаю, сколько я пробыл в бессознательном состоянии, но когда очнулся, то вокруг уже было темно. Я лежал лицом вниз с немного повёрнутой вбок головой. Попытка шелохнуться вызвала нестерпимую боль по всему телу. Кажется, были поломаны все кости в моём теле, а кожа горела, будто её ошпарили кипятком. На языке ощущался какой-то песок с мелкими камушками – это были мои покрошенные зубы. Что-то сверкало вдалеке, но никакого шума я не слышал. «Вероятно, от удара лопнули барабанные перепонки», – подумал я тогда, и тут же меня стали донимать тяжёлые мысли: «Неужели я умираю? Умирать не в своём времени, да ещё и не попрощавшись с мамой... А, может, это и к лучшему, что я умираю? Мучения быстро пройдут, а через пару месяцев вырастят мой клон и загрузят в него совсем свеженькие знания... Не... Умирать страшно. Будущий клон – это же не я, а моя копия. А копия – это далеко не оригинал... Оригинал сейчас умирает... Страшно... Боюсь умирать». В этот момент я почувствовал, как у меня потекли слёзы, пощипывая разодранную кожу на лице. «Если тиронцы уже захватили Сочеван, то есть вероятность того, что и не клонируют они меня вовсе... Обидно... И страшно... Но ведь все когда-нибудь умрут. Хотя, что мне все? Сейчас-то я чувствую, как приближается моя смерть!.. Жаль... Жаль умирать без победы. Как же всё несправедливо в нашем мире...».
– Сергей, сынок..., услышал я незнакомый мужской голос.
«Вот, уже и голоса в голове... Я оставляю этот мир», – подумал я тогда, понимая, что уже не слышу биения своего сердца. «Надеюсь, Латира выжила...».
– Сергей! Ты жив? – опять спросил этот голос.
– К... Кто... есь? – еле произнёс я, сгребая языком остатки моих зубов.
– Это я, – отвечал голос. – Александр. Твой отец.
Слова незнакомца заставили меня услышать, что моё сердце всё ещё бьётся. Преодолевая ужасную боль, я попытался повернуть голову ещё немного вбок, но у меня не получилось – вероятно, были сломаны шейные позвонки. Тогда я, как мог, повернул в сторону правый глаз и увидел расплывчатый неоновый силуэт.
– Кто ты? – уже чётче получилось мне задать вопрос.
– Сергей, я твой отец.
– Откуда ты здесь?
– Теперь я владею и Сочеваном, – ответил голос мягким бархатным баритоном.
– Что... Что значит «и Сочеваном»?
– Это значит, что кроме Тирона, я захотел владеть и Сочеваном.
– Ты видение? Почему ты говоришь, что ты мой отец? – моё зрение стало обостряться, и я стал различать некие очертания мужчины в светлой одежде странного пошива.
– Потому что это так и есть.
– Ш-ш-ш, – выдохнул я сквозь обломанные зубы. – Не хватает сил понять, что происходит... Мой отец... Который владеет Тироном... Х-х, – попытался я усмехнуться.
– Я, в самом деле, твой отец и владыка Тирона, а теперь ещё и колонизатор Земли. Сейчас я нахожусь в твоих правительственных апартаментах и даю приказ Вилоне, чтобы тебя поскорее забрали из пустыни. Ты мне нужен, сынок.
– Зачем я тебе сейчас нужен? Тебя не было в моей жизни почти двадцать три года, а теперь... Кхе-кхе... Ты появляешься... Появляешься в сорок втором веке... И говоришь мне, что я тебе нужен... Я теряю всю причинно-следственную связь... Как? Как такое возможно?
– Сынок, я ждал пока ты возмужаешь, чтобы вытянуть тебя из того серого глупого времени. Я сделал так, чтобы ты сравнил никчемность двадцать первого столетия и полный возможностей сорок второй век! Я привёл тебя к власти в Сочеване!..
– Это твоих рук дело?
– Конечно, сынок. Разве тебя не удивило избрание в Лидеры?
– Очень удивило. Но зачем всё это было?
– Я хотел, чтобы мы с тобой правили двумя ветвями человечества, отдалённых друг от друга на миллионы световых лет! Два Лидера, которые покорят Вселенную! Отец и Сын – Сила и Мощь двух планет! Великое будущее новой цивилизации!
– Ты напал на Сочеван.
– Мне пришлось. Сынок, я должен был наказать тебя за неверные шаги в лице Лидера государства...
– Ты жесток, отец... Если ты, действительно, мой отец...
– Жаль ты не в меня пошёл – характер матери у тебя. Поэтому и допускал ошибки. Но я твой отец, и дам тебе ещё шанс. Ты готов снова стать Лидером Сочевана?
– М-м, – застонал я от боли. – Лидером Сочевана говоришь? Под твоим наблюдением с тиронскими замашками? Нет уж, избавь меня от этого. Как я буду смотреть в глаза своим друзьям, после этого? Мои друзья – свободные сочеванцы, и не позволят, чтобы им навязывали зависимость от Тирона.
– Любая воля ломается! И сочеванскую волю я тоже сломаю!
– Теперь я понимаю, почему мама не жалела, что рассталась с тобой.
– Твоя мать была глупа. Я предлагал ей огромные возможности, но она захотела сдать меня в сумасшедший дом. Поэтому я вернулся сюда сам.
Мой правый глаз устал от напряжения и повернулся вниз, глядя в тёмный песок.
– Странная встреча с отцом, – опять покатились слёзы у меня, стекая по сломанной переносице. – В детстве я тебя искал, а потом просто ненавидел. Когда вырос, стал желать встречи с тобой, а теперь вот опять ненавижу...
– Это у тебя сейчас агония, сынок. Но помощь уже идёт, она рядом.
– Не хочу я твоей помощи, – слёзы продолжали течь, и моё поведение стало как у маленького ребёнка. – Ты бросил меня, ты... Ты бросил маму. Забрал меня с моего мира, чтобы замучить в этом времени. Ты испортил мне всю жизнь!
– Подумай, сынок. Соглашайся на мои условия и вся Вселенная будет у твоих ног!
– Нет. Нет... На твоих условиях это будет уже не моя жизнь. Я так не смогу... Лучше уж тогда умереть..., – я зажмурил глаза от сказанного самим собой и подумал: «Неужели, я, и в самом деле, готов умереть?».
Прошла небольшая пауза.
– Сынок, я сделал всё, что смог. Это твой выбор.
Отец замолчал, после чего я открыл глаза и обнаружил, что вокруг стало совсем темно. Биение моего сердца опять затихло. Подо мной что-то зашевелилось и тело моё стало погружаться, будто его затягивали зыбучие пески. Рот и нос забились тёплым песком, перекрыв мне дыхание, и тогда я из последних сил попытался выбраться наверх. Больно. Жгло в груди от нехватки кислорода. В голове мелькнула последняя мысль «Я умираю...».
***
Уже не больно. И даже как-то легко. Только всё ещё темно. «Получается, я жив, если понимаю это? Или я уже в своём клоне?» – подумал я.
– Пальцы уже реагируют, – услышал я чей-то женский голос.
– Ох... Пожалуйста... Пожалуйста, – просил дрожащий голос другой женщины. Это же был голос моей мамы!
– Глаза открываются. Он приходит в сознание! – воскликнул первый голос.
– Серёжа! Сынок! Это я! Твоя мама! Я здесь.
– Аккуратно, Анна Викторовна, не заденьте капельницу, – сказал первый голос.
Я открыл глаза и увидел перед собой осунувшееся и заплаканное лицо матери.
– Ма...ма, – проговорил я, еле ворочая опухшим языком.
– Серёжа! Слава богу, ты пришёл в себя! – воскликнула мама.
– Мама, где мы? – спросил я слабым голосом.
– Это областная больница. Тебя вчера привезли сюда со стройки. Ты что-нибудь помнишь?
– Вчера? Со стройки? Как?... М-м... Болит..., – я почувствовал, как стала уходить недавняя лёгкость, а голова «заливалась свинцом».
– Ещё обезболивающего! Я прошу, пожалуйста, вколите ему ещё обезболивающего! – просила мама женщину в белом халате, которая стояла рядом.
– Уже дали выше нормы. Опасно, – ответила та женщина.
– Пожалуйста, ему же больно, – продолжала просить мама.
– Я спрошу у доктора, – сказала женщина и ушла из палаты.
– Спасибо, – сказала ей мама.
Я немного успокоился, и в моей голове стало немного светлеть.
– Мама, как я здесь оказался?
– Ты вчера на стройке упал в шахту лифта с четырнадцатого этажа... Ты не помнишь?
– Э-э... Что-то помню...
– Благо, что там лифт уже стоял на десятом этаже. Он-то и остановил твоё падение..., – мама опять расплакалась. – Мне как позвонили – так я сразу сюда и примчалась. Увидела тебя всего избитого – решила, что дружки твои избили. Ты же у меня такой добрый, такой ранимый, что и сдачи бы не дал. А потом мне сказали, что это ты на работе поскользнулся и упал. Ваня, приятель твой, мне всё рассказал. Поздно вечером то ли начальник твой, то ли бригадир приходил – просил, чтобы я бумагу какую-то подписала, будто ты не на производстве травмировался, а на улице. А за это он пообещал дать сто тысяч!.. Но не сразу, а немного позже. Я подписала, сынок. Деньги-то нам нужны. Вот, на лечение сколько надо...
