— Тот колдун был слишком опасен?.. — расшифровал я задумчивость на лице Драко.

— Да. Брутус Малфой был сильным волшебником и смог победить его в дуэли, но… сам стал жертвой того тёмного колдуна, который наложил на весь наш род проклятье.

— Ты о чём? — удивился я.

— С сына Брутуса и моего много раз «пра» дедушки в семье Малфой рождается только по одному ребёнку. Только Наследник, — ответил Драко, — но я, в общем-то, совсем не об этом хотел рассказать.

— А о чём?

— Тот замок, Азкабан, из-за различных экспериментов его хозяина населяло множество боггартов. Ты сам знаешь, что нематериальный боггарт будет пить магию, чтобы обрести материальное тело. В общем-то, это мы и сделали, когда отлавливали их по заданию профессора Лонгботтом. Мы напоили их своей магией, чтобы они стали материальными, а потом поймали. Считается, что неизвестно, как же выглядит боггарт, но на самом деле это не так. У боггарта не две стадии метаморфоз, а три. К третьей стадии материальный боггарт приходит, если ему удаётся выпить не только магию, но и…

— Душу… — закончил я за друга.

— Верно. Правда, процесс этот весьма длительный и требует соблюдения множества условий. Но если боггарту удаётся запугать мага до смерти, то он обретает собственное тело, которое уже не меняет, так как это тело — воплощение ужаса и страха. Их назвали…

— Дементорами, — снова закончил я предложение за него.

— Да, — кивнул Драко. — Более того, у дементора просыпается своеобразное сознание, когда он выпивает душу. А ещё считается, что такую тварь невозможно убить. Но зато они и не размножаются… обычными для боггартов способами. Всего в Азкабане двадцать восемь дементоров и столько же их и по сей день, — Драко зябко поёжился, но подозреваю, что прохлада подземелий была тут совсем ни при чём.

— Н-да, то есть этих боггартов-переростков ещё и хотели отправить патрулировать Хогвартс? — хмыкнул я.

— Верно… — замялся Драко. — Надо признать, что Первый Министр, Улик Гэмп, отказался использовать Азкабан как тюрьму, посчитав, что это слишком жестоко. Кстати, это он же ввёл запреты на три непростительных заклятия, о которых мы тогда читали у нас в маноре. Но потом Гэмпа переизбрали, а Брутус Малфой рассказал второму Министру Магии — Дамоклу Роули — об Азкабане и дементорах, его населяющих. Подал идею, как сэкономить средства Министерства и отправлять неугодных… Э… В общем-то, тогда были гонения тех волшебников, кто поддерживал магглорождённых. Мой предок — Брутус — был жутким консерватором в этом вопросе, а Роули потом назвали «министром-тираном»… Он даже был осуждён Международной конфедерацией магов за свою антимаггловскую политику.

— Ясно, — кивнул я.

— Гарри, — остановился Малфой. — Когда мы ловили своего боггарта. В общем, мне грезилось, что все мои друзья отвернутся от меня, потому что я… чистокровный. Что это встанет между нами. Что меня будут презирать из-за того, что родители поддерживали Тёмного Лорда… что…

— У всех нас есть страхи, — остановил его я. — Это нормально. Твой страх означает, что ты не хочешь терять своих друзей. Просто не предавай самого себя, Дрейк. Никогда, что бы ни случилось. Помни о том, кто ты есть. И помни, что ты — мой друг.

— И ты — мой лучший друг, Эр Джей, — тихо прошептал в темноте Драко. — Обещай, что так будет всегда, что бы ни случилось.

— Обещаю, — и, повинуясь какому-то наитию, добавил: — Магией клянусь!

Белая вспышка озарила тёмный коридор, а в груди стало так приятно и тепло.

Вот… А ещё Сириуса ругал за то, что магическими клятвами разбрасывается…

— Магией клянусь, что буду твоим другом, что бы ни случилось! — тут же повторил Драко, и мы увидели ещё одну вспышку, засвидетельствовавшую клятву.

— Как интересно… — хрипло пробулькал появившийся из стены Кровавый Барон. — Ну что, зачем вы меня искали, друзья?

9 января 1994 г.

Шотландия, Хогвартс

В воскресенье, за час до утренней тренировки, под покровом мантии-невидимки я вышел из покоев Снейпа-сенсея и направился на третий этаж.

Этой ночью мы провели в Мире Чёрных Пещер пару дней. Щенки Гин и Кибы уже были ростом в холке со Снейпа-сенсея. Не знаю почему, но мелкие церберы хорошо слушались меня, а крошка-орф, как и её мать, прониклась к сенсею. Подобная половая избирательность удивительна, но пока мы это никак не смогли объяснить, да и, в принципе, ещё слишком мало там живёт церберов и орф, чтобы что-то сказать со стопроцентной уверенностью. Может, дети просто повторяют поведение родителей, а может, это как-то связано с магией.

Со Снейпом-сенсеем мы почти все два дня, проведённые в мире призыва, когда было свободное время, обсуждали мистера Филча. Накануне, воспользовавшись моим советом, завхоз сам рассказал свою историю сенсею, «чтобы эксперимент был чистым». Всё же сквиб, который родился сквибом, и лишённый магии волшебник несколько разнятся. Сенсей сначала был недоволен, что я это знал, но не рассказал ему, но я объяснил, что работал над тем, чтобы Филч рассказал всё сам: так можно задать вопросы первоисточнику и увидеть проблему со своей стороны без примеси моего пересказа или мнения. В конце концов Снейп-сенсей согласился и даже похвалил меня за то, что умею держать язык за зубами.

Получалось, что всё это произошло, когда сенсей и родители Гарри учились ещё на втором курсе. Точнее, в сентябре, когда они поступили на третий курс Хогвартса, Филча представили как нового завхоза.

Более того, Снейп довольно хорошо помнил старшекурсника Флетчера Фоули, так как у того был младший брат, который учился на Гриффиндоре. И это было своеобразным прецедентом, чтобы слизеринцы лояльно относились к общению с гриффиндорцами. Правда, возник вопрос, что Лили не родственница, но Флетчер Фоули вступился за Снейпа-сенсея, и больше претензий со стороны факультета не было.

Я же поделился с сенсеем нашим разговором с Кровавым Бароном. Он подтвердил наши догадки, что Пивз — «не совсем привидение», но что именно произошло, почему Пивз такой, сказать не смог. Я был разочарован.

Зато призрак Слизерина просветил нас, что мы с Драко воспользовались так называемой «магической клятвой побратимов». Во времена Кровавого Барона подобная клятва была распространена. Он вообще оказался специалистом по скреплённым магией обязательствам. Ну да, как почитаешь местные исторические книжки о тысяче способов отравления… только, пожалуй, друзьям-побратимам и можно верить.

Со слов Барона, после принятия Международного Статута о Секретности, видимо, из-за более чётко сформулированных законов и перехода в «осадное положение» всем волшебным миром, такой вид магического обета отчего-то крайне редко использовали, хотя был он довольно прост и даже не имел чёткой формулировки. Поклясться можно, в принципе, чем угодно, что на самом деле тебе дорого и важно: магией, смертью, даже родными, но главное в побратимстве именно искреннее заверение в дружбе.

Если бы Драко не ответил, то получилось бы, что я просто дал что-то вроде магической односторонней клятвы, Барон назвал её «малым вассальным обетом». Но двустороннее соглашение всё меняло и превращало слабость в защиту. Потому что подобный обмен обещаниями был способен защитить дружбу между двумя людьми от внешних воздействий. В основном от всяких неприятных ментальных чар, теперь вроде как за свою дружбу в ответе только мы сами и никто на это повлиять не сможет.

К тому же клятва делала «братьями по магии» — хотя я так до конца и не понял, что же это означает. Но со слов Барона, всегда считалось, что самые настоящие друзья у тебя в детстве, поэтому такая клятва скреплялась волшебниками до семнадцати лет, то есть до магического совершеннолетия, после как бы встраиваясь в будущее магическое ядро. Видимо, из-за похожих «настроек» и называли «братьями».

Я спросил, как дело обстоит со взрослыми, но Кровавый Барон сказал, что этому обету нужен «юношеский пыл» и немного стихийной магии и ему было неизвестно ни об одних взрослых магах, которым бы удалось побрататься. Возможно, всё дело как раз в этой магической перестройке: если у тебя уже всё сформировано, то переделать гораздо сложнее. Это как бонсай: пока дерево ещё маленькое, его можно скрутить и загнуть как угодно, чтобы оно выросло так, как задумал садовник, а взрослое дерево ты просто сломаешь.