Врачи думали, что я нахожусь в отключке, но я почему-то все слышала, видела и рассуждала о бренности бытия.

Ровно до того момента, как запищал аппарат. Противно так. Хуже бешеного комара, размером с белую ворону.

Именно она мне мерещилась, постоянно слетая с плеча Смерти, шастающей между больничными койками реанимации. Смерть то и дело останавливалась то возле одного, то возле другого пациента.

- Мы ее теряем!

Я услышала взволнованный голос юной медсестрички, чьи голубые глаза запомнила в окулярах маски, прежде чем меня ввели в состояние искусственной комы.

«Интересно, а о ком это она?» - подумала, чуточку приподнимаясь над кроватью.

Полный обзор палаты мне закрывала Смерть, зависшая неподалеку и норовившая согнать с плеча белую ворону. Упрямая птица никак не желала покидать свой костистый насест. Несмотря на черный балахон, на несколько размеров больше его владелицы, было видно, что Смерть порядком оголодала и страдает крайней степенью анорексии. А если по-простому, то худа до безобразия. Одни кожа, да кости. И как в ней только жизнь держится? Хотя откуда внутри Смерти может быть жизнь? Если она сама Смерть.

- Уровень гемоглобина стремительно падает, - противочумный костюм заглушал бархатный баритон врача, чье имя вначале смены вывели синим маркером на широкой спине «СанСаныч».

- Давление критическое,- неслось с другой стороны от кровати.

Я не успевала крутить головой, чтобы идентифицировать кому принадлежат голоса.

Именно в этот момент белая ворона вспорхнула с плеча Смерти и пролетела над потолком, привлекая внимание.

«Нашла время и место, чтобы начать резвиться. Тут, между прочим, люди при смерти лежат. Им тишина нужна. А еще чтобы врачам не мешали работать. Разлеталась она, чудо белобрысое. Кыш отсюда».

- Требуется непрямой массаж сердца,- приятный баритон заполнял все пространство в переполненном людьми помещении.

«И откуда только взялись все эти люди? И почему они все полупрозрачные? Все пребывают и пребывают. Что-то шепчут себе под нос, чего не могу разобрать по губам. Один мужчина так и вовсе зашелся в немом крике. Странные какие-то люди. Неживые. А тот гражданин, что все не перестает кричать, очень похож на нашего прораба с работы. Девочки говорили, что он несколько дней назад умер от инфаркта. Наверное, обознались. Не на того человека указали. Этот живехонький, хоть и какой-то квелый».

- Срочные роды. Бригаду акушеров. Немедленно,- кричал в рацию неопознанный белый костюм, влетевший в реанимацию и зависший над телом женщины, лежащей на кровати. Глубоко беременной, между прочим.

- Сердце остановилось,- доносилось до меня, как будто сквозь толщу воды.

Я подошла поближе, чтобы посмотреть чего люди всполошились. Причем все. И те, кто в белых противочумных костюмах. И другие - полупрозрачные, что толпились в проходах между кроватями. И Смерть, которая радостно размахивала косой, чем-то напоминая веселящихся людей, пляшущих около костра в ночь на Ивана Купалу.

- Опять запустилось..., - радостно вещала голубоглазая медсестричка.

А мне почему-то стало дурно. Захотелось прилечь. И непременно на место той беременной женщины, возле которой толпились врачи и медсестры.

Я и прилегла. Аккурат сверху.

Белая ворона радостно захлопала крыльями. А Смерть начала на нее шикать, будучи чем-то недовольной.

- Срочно оперировать.,- услышала я из под маски СанСаныча.

- Спасем хотя бы ребенка.

Мне надоело лежать, и я решила посмотреть о каком ребенке идет речь. Покрутила головой.

Никакого ребенка нет. Одни взрослые. Дяденьки и тетеньки. Среди полупрозрачных зрителей тоже никого подходящего под роль ребенка.

Решила зайти с другой стороны. Обойти палату по периметру. Может ребенок где-то в углу.

Пока я ходила, выискивая какого-то там ребенка, кровать беременной женщины перекатили в соседнюю комнату. Судя по разложенным инструментам — операционный блок.

- Сердце не выдержит. пульса нет.

Я смотрела как оголяют живот беременной, чем-то мажут. Кто-то из врачей без надписи на спине принял в руки блеснувший в ярком свете скальпель.

- Приступаем к операции. надрез.

Увиденная картина мне совсем не понравилась. Я отвернулась. И побрела прочь из оперблока. Смотреть подобные ужасы — нет, увольте. Я не согласна. У меня нервы не железные.

- Спасайте ребенка.

- Ребенок не дышит.

- Реанимационные мероприятия не принесли положительных результатов...

- Остановка сердца. разряд. все без толку. ребенок не подает признаки жизни.

- Пациентка Колоскова Софья Андреевна, вместе с ребенком умерла в девять тридцать утра.. .сообщите родственникам.

Я рванула назад.

Как это Колоскова Софья Андреевна умерла? Ведь это я, Колоскова Софья Андреевна, и я жива. И все еще беременна.

Схватилась за живот. Руки обняли пустоту.

Посмотрела вниз. И там, где еще недавно выпирало, где жил и развивался маленький человечек, периодически бомбардирующий мою печень, зияла открытая рана. Кажущаяся огромным кратером вулкана. на дне которого. ничего не было.

- Не-е-е-е-е-е-е-ет! - закричала я что было сил. Думала лопнут барабанные перепонки. Но вместо звука слышала только тишину.

Где-то между мирами.

- Что мне делать еще с одной душой? Беспокойной душой, между прочим. Она всем покоя не дает. Мертвых тревожит. К душам пристает. Требует вернуть ее обратно. Да не одну. Вместе со своим ребенком.

Седой мужчина с окладистой бородой и нимбом над головой, задумчиво гонял по столу перевернутую на бок шашку. Он проиграл, хоть и ходил белыми. Эту людскую забаву он знал с давних пор, вот только почему-то ему постоянно не везло. Все заканчивалось победой черных. Мужчина выучил все ходы, сотню комбинаций, но все без толку. Радостное начало, когда у белых имелось преимущество в один ход, почему-то сменялось поражением.

Как в каждой из людских жизней, за которыми присматривал. Вначале эйфория рождения, затем долгое становление, а за ним медленное угасание. В конце которого каждого ожидала костлявая с косой.

Мужчине не нравился подобный исход. И хоть он был запрограммирован изначально, позволяя таким образом развиваться всему сущему, но во всех правилах есть свои исключения.

- Не мне за тебя решать что делать, - Смерть пожала плечами. - Это твоя забота.

Костлявая тихонько радовалась победе в раунде. В уголках морщинистых губ, то и дело появлялась едва заметная усмешка.

Мужчина кинул на нее взгляд и поймал одну из теней набежавшей на лицо ухмылки.

- Ты, старая, перевыполнила план на триста процентов. Совсем сбрендила? Это же жатва на несколько лет вперед,- тут же выдал каким образом он видел ситуацию в целом.

- Я всего лишь делала свою работу,- Смерть погладила белую ворону у себя на плече. Та в ответ клюнула хозяйку в руку. За что получила щелчок по голове.

- А ничего, что мне души девать некуда? Все свободные ячейки заняты, - принялся жаловаться мужчина, оглаживая рукой бороду. В уголках глаз появились дополнительные морщинки, словно он задумал что-то забавное.

- Это не мои проблемы,- отмахнулась костлява. Ее доброе расположение духа не могли испортить чьи-то заботы. У нее своих полный воз. Вон ворона совсем от рук отбилась. Пора заняться воспитанием.

- Твои, костлявая. За переработку положен штраф в размере тысячелетий безвременья, -вдруг выдал старец на полном серьезе.

- Напугал,- усмехнулась Смерть, не поверив, что ей может что-то грозить за перевыполнение плана.

- Встретимся в следующем мире, костлявая, - мужчина встал из-за стола, не имеющего ножек и растворился, исчез без предупреждения.

Воздух застыл. Время остановилось. Мир замер, словно и не существовал до этого момента. Смерть осталась одна, не считая белой вороны, тупо таращившейся на пустое место.

Костлявая почесала голову через капюшон.