Владимир, стараясь незаметнее, вынул паспорт и положил его перед ней на стол. Дама приподняла несколько листов, как будто боясь запачкаться, двумя пальчиками, опустила глаза и закрыла паспорт. Потом взяла его и постукала ребром о стол несколько раз, думая как поступить дальше. Олег и Света только наблюдали, что она утвердительно кивнула. Но неожиданно от следующей фразы Владимира вдруг отрицательно замотала головой и свободной рукой мелко затрясла в жесте означающем «нет-нет, что вы!».

Владимир вернулся к ожидающим его Олегу и Свете.

Света издевательски:

– Что, Володь, не удалось закадрить девушку?

– Еще не вечер!

– У тебя меняются приоритеты?

– Да, раньше девушке я утирал слезы и сопли, при этом чувствовал себя мужчиной, теперь я хочу просто отдыхать и чувствовать себя мужчиной. Улавливаешь разницу?

– Это ты о Рите?

– Как она, кстати?

– Ничего, родила, вышла замуж.

– Ты правильно поставила местами части речи?

– Ааа… Ты подумал, что как-то причастен? Да нет, все в порядке. Вышла замуж и родила.

Олег с каменным лицом:

– Володька девственник, он не может быть причастен!

Администратор вышла из кабинета на ресепшен, подняла два пальчика вверх, приглашая Владимира подойти. Он подошел, расплатился, взял ключ от номера, поблагодарил всех и пошел обратно. Проходя мимо стойки администратора, посмотрел в сторону дамы, она жестом попросила его подойти и обратилась по-русски.

– Амм… Простите, вы говорите по русски?

– Чаще чем по-английски.

Дама окончательно поняла тонкость шутки. Ослепительно улыбаясь, от удивления, медленно покачала головой вверх и вниз. А Владимир продолжил:

– Так как на счет приглашения поужинать со мной?-Дама, продолжая улыбаться, криво прикусив нижнюю губу, несколько оценивающе посмотрела на Владимира.– Вы не будете мне ничем обязаны.

– Но только не здесь!

– Я подожду Вас в этом баре и кивнул в сторону выхода слева.

Владимир подошел к Свете и Олегу:

– Свет, я добыл тебе счастье!

И сунул ей в руки ключ от номера.

Света сидит рядом с Олегом не в настроении, нервно дергая ногой в красивой туфельке. В ладони перебирает ключ от номера. На лице исчезла улыбка, губки поджимает и пытается улыбаться. Но встала и пошла вместе со всеми к лифту.

– Что, ребят, я откланяюсь, вы же не спешите жениться, надо все хорошенько взвесить.

– Володь, я так не могу, вы меня простите, все это не в моих правилах. Вот так…

– Света, ты сказала, что я обязан и я пообещал. Володя сказал – сделал. Но ты свободна, кто тебя неволит? Нет, так нет. Не держишь слово, значит…

Владимир его перебил:

– Девочка, пойди сюда на минутку, Олег извини….

Отвел ее в сторону.

– Я тебе открою секрет! Я не шучу сейчас! Никто не принесет тебе тарелку с голубой каемкой. Только ты сама можешь это сделать. Иди и сделай так, чтобы запах твоего тела его преследовал, чтобы он погиб. Вот тогда он вернется к тебе. В другом случае он послезавтра уйдет в море и вряд ли вспомнит твою внешность. Но ты свободна, Олег правильно говорит, кто тебя неволит?

– Да, но ты заплатил такие деньги.

– Не волнуйся, номер не пропадет.

– Да уж, у вас он не пропадет.

– Ты скажешь ему через пять минут, мол, Олег это не мой размер и он отвалит, вот и вся интрига которой нет!

В ожидании дамы Владимир сидит за стойкой бара, смакуя кофе.

Видит как она, проходя к выходу, посмотрела в его сторону, еще посидел несколько секунд и вышел вслед за ней.

Отель «Олимпия», двадцать шестой этаж, южная сторона. Гриль-бар.

Из широких окон открывается несравненный вид на город. Отчетливо виден парк Кадриорг с Екатериненским дворцом и домиком Петра I, морским портом, стоящими судами на рейде и доро́гой, ведущей в Пирита.

Света и Олег сидят за столиком цвета черного мрамора. Олег принес от стойки и ставит на стол два бокала, два кофе и одно пирожное в розетке.

– Что это?

– Коктейль – шампанское и Вана Таллинн.

– Да, я такой люблю.

– Кушать хочешь?

– Нет.

Разговор не клеится.

– И все-таки он меня обманул. С машинкой… Я думала, что это он ее отремонтировал.

Олег смотрит на Свету, умиленно улыбаясь, не по́шло, чуть склонив голову, с видом «птичка в клетке» и куда ты денешься?

– Ладно, приоткрою тебе ширму… Рудольф Дизель – это величайший в истории немецкий изобретатель. А умер он еще в начале этого века. Причем его могилы нет, он ушел и оставил загадку, ее не могут разгадать до сих пор!

– Да? Ааа этот, этот.

– Зингер? Он, конструктор и тоже немецкий, основал одноименную фирму по производству швейных машин, как у твоей мамы, в прошлом веке, сейчас это очень дорогой бренд.

Света склонила голову, взялась за виски обеими руками, потирает их и отрицательно качает головой.

– Господи, какая же я дура! С блестящим образованием… Ведь этот Кант… Его могила в… в Калининграде?

Олег только утвердительно, улыбаясь, качает головой.

– Какая же я дура!

Ее вдруг пробил смех, она, стараясь не привлекать внимание, вначале смеется в ладони, но потом смех вырывается наружу. Несколько посетителей, улыбаясь, смотрят в их сторону.

Оправившись от смеха, Света вытирает бумажной салфеткой глаза.

– А знаешь, пойдем посмотрим, что там за люкс? Не зря же Володя старался…

– Пойдем.

– Как ты думаешь, туда можно заказать ужин?

– Железно!

Света посмотрела на занятые лифты в холле 26 этажа.

– Да, что его ждать, давай спустимся по лестнице и взяла его под руку.

Владимир нервно топчется у междугороднего телефона автомата.

– Не, не понимаю! Как так можно было сделать?

На обратной стороне провода мужской голос человека недалекого, лишенного эмоций, с безразличием в голосе.

– А что тут понимать, тебя не было в завещании.

– Какое может быть завещание, если хата на деде, а он жив.

– Ну и чё?

– И что, он дал согласие на продажу?

– Значит дал.

– Да ну нахер! Эту хату, на Большом, деду дали после войны за особые боевые заслуги, понял ты, дебил! Она принадлежит семье!

– Ты что ли семья?

В трубке появляется женский визжащий голос.

– Знаешь, Вовка! Ты никогда не принимал участие в семейной жизни. То ты по госпиталям, то по морям, так и ходи, кто тебе мешает?

– Тебя мой брат взял в жены, чтобы драть тебя, когда ему захочется, чтобы ты ему детей рожала, сопли им вытирала, в школу водила. А ты занимаешься продажей недвижимости всей семьи, семьи в которую ты вошла! Кто дал тебе таких прав?

– Сколько для тебя не делали – никакой благодарности. Ни одного подарка не сделал племянникам.

– Шмотки берите на «гостинке». Я ими не форцую.

– А он еще!

– Что вы для меня сделали?

– Да, все!

Параллельно в трубке слышен мужской голос.

– Да чё ты с ним разговариваешь? Он и человеком то не был никогда!

Владимир отнимает от уха трубку, с уже не разборчивой тирадой, вешает ее на аппарат.

– Овца, под хрен заточенная…

Ну, все! Теперь меня уже здесь ничего не держит!

Из иллюминатора каюты Олега видны огни ночного города, они удаляются и вскоре вовсе пропадают из вида. И только по левому борту еще просматриваются проблесковые маяки.

В дверях каюты повернулся ключ и вошел Олег.

– Вот, я наменял тебе в дорогу. До Лиссабона мотор подадут в три часа, уже оплатил, вот бумага. В пути четыре часа. Что бы еще твой приятель был дома, а то приедешь и ….

– Да, он отошел от дел. Прорвемся как всегда!

– Мне не дает покоя… Знаю, не легко говорить, но…. Короче, на мой выпуклый, нечисто все с твоими родаками.

– Тысячу и один раз думал об этом. Ты понимаешь, какая заточка… Я пришел тогда из морей, сунулся тачку посмотреть, а ее нет!

– Как? Куда же она девалась? Для ментов это же вещьдок!