Женя берет в руки триста долларов.

–Да, на триста можно пол Луанды купить.

– Все, хорош! Шлюхай меня внематочно. На проходной найдешь кубинца Санчо. Он один схватывает по-русски.

– Это….

– Да-да, это тот с которым на рейде гранаты бросали за борт. Он тебя и отвезет в лавку. За услугу всему наряду четыре бутылки рома. Но недорогого. Местные тугрики есть?

– Да, есть. Мы же тогда для бара поменяли, но не заплатили!

Потом ты мне вернул песеты и еще фантики отсыпал, сказал на пропой.

– Ром за тугрики купишь. Солдатам валютный вредно. Так…, как ехать по дороге на базар, вдоль косы в самом ее конце разворот и в обратку, справа будет супермаркет. Его видно, там навороченные тачки с разными посольскими номерами. Название …, не помню! И вот список. Прочти, может, что-то не ясно.

– А прокладки, что это такое.

– Девчонки вставляют в трусики, для гигиены.

– А, да, такие кругленькие, т.е. продолговатые.

– Жека, нам сегодня девчонок с круглыми прокладками не надо, сегодня пусть будут с обычными. На крайняк спроси, там продавщицы негритоски, за пять баксов, снимут свои трусы и покажут как ими пользоваться.

– Да, нууу?

– Дай сам прочту.

Вискарь бери самый дорогой в коробках или…, главное в упаковке. Вино тоже дорогое смотри там сам, но, обязательно, чтобы Chinzano и Martini пять-шесть бутылей разных и разной крепости. Сигареты Dunhill,

Моre по блоку и мне Camel до Аргентины – блок. Косметика, что увидишь, но чтобы цветастое, помады разных цветов там, тени, лаки для ногтей и обязательно духи, тоже дорогие. Трусики недельки, четыре упаковки. Так, так, это так. Ну, остальное тебе понятно. Я пока к доку на перевязку.

Женя не унимается:

– А трусики то для чего и эти прокладки, опять же?

– Не скажи! Интимный подарок стирает грань неприкосновенности. И, когда все это припудрено дорогими духами, налито в клюв хорошим винчиком, то создается эффект внезапности. Ты что, их приглашаешь в картишки переброситься? Так и они к нам придут не для замуж выйти. Так что грань надо стереть и как можно быстрее. А эти вещицы ускоряют процесс. Поэтому прокладки разные и много. Кстати, в том числе и кругленькие бери. К «киске» нужно относиться как к родной, она приносит только пользу!

Женя улыбаясь:

– Ну, ты?

– Поэтому то и возьми два комплекта хорошего нижнего белья. Поясняю публично, в комплект должны входить, вот, смотри, дописываю в листок. Итак: чулки, пояс для чулок с подтяжками, трусики и бюзик. Цвет: черный и белый.

Женя соглашаясь:

– Ааа… А что? Может даже быть.

– О, Жень! Чуть не забыл. Отдельный пакет шеф повару, бухла там, бутылки три-четыре и так по мелочи. Нам будет нужен праздничный ужин.

Владимир задумался.

– Нее, мало, вот возьми еще один лист с мертвым Джексоном. Если не хватит, добавь свои, но чтобы все по списку Жень! Одна прореха и мы в пролете. Шутка.

Женька пошел и уже стоит в дверях, как его окликнул Владимир:

– Стой! Жека, стой! Блин, чуть не лохонулся! Дай список, дописываю, и без этого не возвращайся! Красивая туалетная бумага, красивые столовые салфетки, красивые разовые полотенца. Жень именно красивые и не так лишь бы.

– Ну, это то еще зачем?

– Мой милый друг, девочки с вина часто писают, а чем киску промакивать? Газетой?

«Гальюн таймс» играет ту же роль, что и трусики. Вот теперь иди с миром.

Уже вдогонку кричит:

– Есть такая наука – эстетика!

Владимир ковыляет по коридору в свою каюту после перевязки. Ему навстречу идет довольный Женька.

– Победа братья! Склеил прямо на проходной. Девахи – ну очень приличные даже.

– Кто «голодный», они или ты, еще надо посмотреть.

– Короче, я их в курс дел ввел, ну, что тебя порихтовали.

В каюте сидят две соблазнительные девушки лет двадцати пяти, довольно симпатичные, обе в легких шортах и топиках. Открывается дверь, девушки встают, показывая свои изумительные фигурки с голыми загорелыми животиками. На столе распакованные покупки, на диване и на полу пустые и полные красивые пакеты.

– О-о-о, как Ваас! Боооже мой!

– Вот девчонки, и здесь приходится защищать честь Родины. Меня зовут Владимир.

– Ольга.

– Я Настя. Вы садитесь сюда, на диван.

Настя подошла ближе и принялась разглядывать травмы на лице.

– Смотрите сюда и следите за пальцем.

Она смотрит проницательным и умным взглядом.

– Думаю, небольшое сотрясение все же есть. На судне я операционная медсестра, а вообще – анестезиолог. Судовой док у вас есть?

– Конечно!

– Мне надо с ним встретиться и прямо сейчас.

Владимир снимает трубку аппарата, закрепленного на переборке.

– Валерий Петрович, у меня в каюте анестезиолог с научника, Вы не смогли бы уделить ей минуту времени? Хорошо, через пару минут будет.

– Жень, проводи, пожалуйста, Настю к доку.

Через десять минут входят Настя и Женя.

– Док у вас, ну оочень грамотный мужчина.

– Жить буду?

Настя парирует шутку.

– Хорошее питание, юг, покой, вот и весь рецепт. От себя добавлю не напрягаться, но и не лежать. Нужно время….

– Володь, я в жизни столько на таблетках не читал, о чем они там месили. Понял только одно слово – моторика!

– Доктор, пора нам уже причаститься «За знакомство». И, чтобы я не выглядел в ваших глазах Квазимодо, там, в штормовке посмотрите мои фотки с оригинальным экстерьером.

Настя смотрит фотки, смеется, слегка приоткрыв рот.

– А что, Вы почти не изменились.

И передает фотки Ольге.

– Я не медсестра, и мне жутко от того, как можно человека так покалечить.

– Жень, рули, усаживай гостей.

Настя застенчиво:

– А, можно я с Вами рядом.

– Настя, конечно…

С кивком головы Владимир вскрикнул, схватил подбородок левой рукой и медленно вернул голову вертикально. Тяжело и прерывисто дыша, правой начал вытирать с остекленевших глаз появившиеся слезы, сглотнул сухую слюну. Еще немного отдышался и продолжил не своим голосом.

– Тем более мне нужен сестринский уход.

– Сегодня я не найду ни хирурга, ни травматолога, а завтра принесу ворот, надо чтобы шея была неподвижна.

Каюта наполнена дымом сигарет, на столе после посиделок легкий бардак. На полу валяются упаковки от подарков.

На спинке кресла, прикрученного к палубе возле стола, наспех сложена Настина одежда.

Владимир лежит на спине в постели, закинув одну руку за голову. Настя с улыбкой гладит его ссадины, нежно прикасается к ним губами.

– Какой у нас здесь запах…. Кофе, дым сигарет, духи. Запах Chinzano…. Даже не слышала о таких винах.

– Настенька, запах твоего тела превосходит всё!

– Жаль, что мы не в Севастополе, ты бы у меня встал на ноги через неделю.

– Ключевое слово здесь «встал».

Настя, от догадки, стыдливо прикрывает лицо одной рукой, умиленно и счастливо смеется.

– У тебя каюта, как мастерская. Столько всяких инструментов. Картина на металле! Как можно такое сделать?

– Она еще не закончена. Будет время – расскажу.

– Меня моя подруга по институту сюда притащила, это мой первый рейс и последний, просто тогда замены не было.

– А где подруга?

– Дома. Ой, т.е. в каюте! Наверное, беспокоится. У нас каюта на двоих. Володь, аааам….

Тихо и вкрадчиво продолжает.

– Володь, а можно она сюда придет?

– Настя, милая девочка, друзей в беде бросать – последнее дело. Сейчас позвоним Женьке, и вы вместе с ним за ней сходите. Уже темнеет и одной по причалам шастать опасно. Хорошо? А мы с Ольгой пока здесь наведем марафет.

В уже прибранную каюту входит Женька, Настя и ее подруга, черноволосая девица, лет двадцати пяти с правильными чертами лица, улыбчивая, роста выше среднего и изумительной фигурой. Горбинка носа выдает, но не портит, греческое происхождение. Одета в легкий облегающий сарафан чуть выше колен с тонкими бретельками. До жути загорелая.

– Привет! Меня зовут Лида.