– Бебелево Бебелеву, мобелево Мобелеву. Вот дай ты этому же негриле калаш и скажи: «Тебе за это ничего не будет», и он, таких как мы с тобой белых, замочит и глазом не моргнет и все они такие! И это не бла-бла, я точно знаю, что черная рассовая ненависть к белым выше.
– Может и не все такие?
– Хочешь, тешь себя такими мыслями, только спиной к ним не поворачивайся. Африка или ближний – одна хрень. Там джихад, нам головы режут как баранам, здесь забивают в смерть! Одна хрень!
Женька слушает и кивает, поджав обе губы.
– Ты видел у этого пинтоса жало? Типичный боец! Вот, что он сюда приперся долбо-ящер? Для чего? Ладно рожа, у него плечи стерты от ремней. Что он носил? Не автомат ли?
Ой, Жень, я кажется протобанил…! Накануне нашего долбанного бара я месил грушу в спортзале, там, возле румпеля и, кажись, шингарки свои там оставил. Будь другом а, сгоняй. Да, иди из тоннеля через аварийную шахту. На палубе волна заходит не по-детски.
Приходит Женька.
– Народ у нас честный, вот, так на груше и болтались.
– Я и говорю, что ему здесь надо было?
– Бежал не от хорошей жизни.
– Да? А бывает и так: прибился бедный несчастный на борт, его кормят, поят, в очко глядят, а он в одну ночь вырежет всех, потом какой-нибудь ботик с экипажем пришвартовался и увели судно! Сколько судов пропадает. А на ходу, рабочее судно, большого бабла стоит. И кто нас здесь будет искать? Мы от России за пятнадцать тысяч миль! Под нами четыре тысячи метров! Кто? Через месяц в этот район придет крейсер, вояки пожуют сопли и уйдут домой!
– Да? А что….
– Двери в каюты народ не закрывает на ночь, заходи и бери теплыми. Чиф определил его в зиповскую и не закрыл, а он через ту же аварийную шахту зашел бы в машину и грохнул вахту, т.е нас с тобой потом на мостик. Что ему там сделает рулевой? Потом мастера и т.д. Приперся! А чего хуже больной или заразный. Преставимся все хором от чумы. Санитарного паспорта у него ведь не было! А подумал он, сученыш, что мастер должен за него в порту очко подставить?
– Ну ты нарисовааааал!
– Ближе к Аргентине надо держать ухо.
– Может чем запастись?
– У меня всегда с собой.
Владимир поднял левую штанину до голени, на ней закрепленные двумя специальными резинками виднелись ножны. Он вынул из них короткий красивый нож с зазубринами на верхней его части.
– Тащи брусок из аварийного имущества, такой по короче.
Женя принес деревянный короткий брус, окрашенный в синий цвет, и поставил его у входной двери в ЦПУ.
– Закрепи, да вот хоть капроновую крышку от банки ближе к верхней части.
Владимир легким взмахом, с расстояния трех метров точно метнул нож в брус.
– Ну, так примерно, здесь сердце будет.
– Ну, ты бля даешь! Что-то ты мне растусовал ситуёзу, а мне этого беглого поначалу было жаль.
– А ты не жалей! Господь дал – Господь взял. Звезды так легли…
Часть четвертая
Пятнадцатью сутками спустя Владимир сидит в каюте и разгадывает содержимое пришедшей ему телеграммы из Севастополя.
«Вам открыта вакансия на реабилитацию у ведущих специалистов по оскестерапии тчк Просим по приходу в Ленинград незамедлительно выехать на место ее проведения тчк»
Анастасия тчк
– У ведущих, ну это понятно, значит и Лида здесь. Но что это за оскестерапия?
Набирает номер.
– Валерий Петрович, вы должно быть знаете, что такое оскестерапия?
–Нет, не слышал. Наверное, у травматологов… в узкой специализации… Нет, не могу ничем помочь!
ЦПУ. На хронометре 02.40. Входит чумазый в робе Женька.
– Ну, все! Закрыл лючек! Ну и тяжелые же эти булыжники. Ты что молчишь, они часом не с рентгенами внутри.
– Теперь сказать можно. Это редкоземельные минералы, очень похожие на настоящие полудрагоценные камни. Их пилят меленько, придают огранку и потом твоя краля будет их покупать как сапфир или там еще что.
– Ааа, вооона что!
– А главное, за это нас не садят, вещицы безобидные, типа, нашел на дороге в груде щебня. Даже таможня в этом профаны.
На следующей вахте надо вот этим раствором помазать, чтобы ржавчина покрыла весь крепеж.
– Я аргентинского пойла припру, может по маленькой?
– Тогда уж и с камбуза зацепи, чем Бог послал.
Владимир достал телеграмму.
Смотри, Жэка… Вот, что это за терапия такая.
– Спросил? Я на «колесах» то не понимаю значения слов и для чего они. Хотя, знаешь… У меня дружок, он в армии был шифровальщиком. Ну что «пулю»?
Владимир жестом пальца показывает на фужер.
– Воот, так в разговоре он упомянул, что начинать надо с разделения корней и читать их назад. Это самое распространенное шифрование и легкое. Оскестерапия. Терапия – понятно! Оскес, как там назад? Сексо, да, сексо! Сексотерапия!
– Ну ты головаааа!
Женька довольно улыбается.
– И опять я в почете! Что, поедешь?
– Не работать же зовут, как можно обманывать надежды таким девахам – грех это! Что там приход, числа двадцать первого?
– Двадцать первого только на Таллинн выгрузка…
– А, да. Ну пока дела, туда сюда, значит на двадцать шестое. Дам телеграмму, пусть пока чужие окурки из-под дивана выметут. Сегодня объявляется праздник! Давай, жми на камбуз и замастырь праздничный хавчик, у меня есть что налить. Вахту я сам сдам.
Стрелки хронометра в каюте показывают 04.20 ночи. На диване сидит Владимир. Входит Женька с двумя широкими тарелками, в них сложный гарнир с дольками апельсин, яблок и огромными горячими отбивными. Мясо много и оно даже висит с краев тарелок. Отдельно в чистом полотенце столовые приборы – вилки и ножи.
– У шефа были заготовки на обед, это наша обеденная пайка.
– Хороша пайка, свисает как фуражка у грузина. Сними машинку со стола.
– Что, сделал?
– Даааа!
– И что, прямо шьет?
– Зингер отдыхает! Давай, снимай, на твоей штанине проверим.
Женька ставит тарелки на диван, снимает треники и Владимир с легкостью прошивает порванную по шву штанину.
– Признаться, я сомневался, что ее можно было починить. Мягко работает.
– Крестись, если сомневаешься. Где подшаманил, где прошлифовал…. Пришлось один кулачек заново отковывать. С реверсом долго трахался. Убирай, а то фуражки остынут.
Владимир наливает из красивой бутылки красноватый коньяк.
– Господи, если бы ты не посылал миру таких девчонок – заглохла б нива жизни. Давай за бабс!
В процессе поглощения Женька:
– А ты знаешь? Я ее возьму себе.
– А возьми! Кого?
– Смотри!
И вынул из кармана телеграмму, в ней только короткая строчка.
«Люблю зпт не могу без тебя жить тчк
Ольга тчк»
Владимир с нескрываемым удивлением:
– Да ты, браток, в корень вырос, что с трех дней девку так понесло? А почему нет, бери.
– А что у нее там сын…. Да, что бы ни говорили.
– Э-ээээ, себе под ноги смотри, какое тебе дело до всех. Дети – это святое. Вот если бы ты родил, вот это было бы ненормально, а что у них дети – это только приветствуется. Вот ты скажи, какое должно быть нормальное положение шлагбаума? Правильно – закрытое, а нормальное положение девчонок – беременная! Их дело рожать нам детей, наше – их оберегать, звездячить и содержать т.е., значит, зарабатывать – все просто! Жэка, сколько было покушений на Фюрера?
– Пять!
– Шесть, прошу плюснуть!
Женька наливает полные фужеры.
– Говори!
– Возьму, решил!
И поглощение продолжилось.
– Сколько мы знакомы, ты постоянно носишь с собой записную книжку, все что-то рисуешь, пишешь в ней. Просто интересно…
– Если у тебя появляется мысль, то это не случайно. Ннн, как тебе…. Короче, каждый человек рождается не просто так, а для чего-то. Он должен что-то сделать. Девахи – понятно! Они, ну у них дети, тут тема закрыта, а мы должны что-то сделать, значимое или что нам начертано.
– Каждый?
– Один там математик, другой хлеб выращивает. Есть такие, как разменная монета, они для подохнуть за кого-то или для чего-то. Но все должны что-то сделать и уйти. Вот у меня приходит мысль, я ее записываю или рисую.
