- Нет у меня друзей среди неверных, - злобно огрызнулся подросток и вернулся к магазинчику.
- Не будет ли у тебя комма? Мне надо сделать пару звонков, а свой я потерял.
- Помогая неверным, помогаешь шайтану.
Николо очень хотел засмеяться: «Араб, живущий в Париже, рассуждает о неверных и крестоносцах. Мне в его возрасте вообще плевать было, кто в какого бога верит!»
- Хорошо, хорошо, - кротко ответил Николо и пошел дальше. Удивительно, что за время его прогулки никто из местных обитателей не проявлял в отношении него открытой агрессии. Они провожали его взглядами, что-то явно неодобрительно говорили на своих языках — лингвистический софт Николо остался в комме, так что говорить и понимать он мог только на трех языках: итальянском, французском и английском.
Он искал на улице хоть один магазин, где можно расплатиться посредством биометрии. Ему требовалось только купить самый простой комм, но на всех магазинчиках, где продавались такие товары, висели объявления: «Только наличные, только крипта». Николо попытался вспомнить, когда в последний раз держал в руках банкноту, и не смог. Криптовалютами он, конечно, пользовался, так как для его обеспечения его операций иногда требовались обезличенные и неотслеживаемые платежи. Но доступ к крипто-кошелькам осуществлялся через комм или терминал. Было тепло, к тому же после виски, его начала мучать жажда. Местный муниципалитет не стал рисковать с установкой питьевых фонтанчиков, разумно полагая, что в них начнут умываться. Николо растерял даже остатки хорошего настроения, так как очень хотел узнать о ходе операции в Либерии, но не имел никакой возможности связаться с исполнителем. И вот он заметил вывеску «Бургер кинг». Да! Это то место, в котором он сможет купить воды или пива. Есть ему хотелось не очень сильно.
Возле входа собралась небольшая толпа местной молодежи, которая демонстративно курила сигареты с марихуаной, употреблять которую по закону можно было только с 21 года и не в общественных местах, но полиции явно было не до таких мелочей, да и вообще, как часто появляются полицейские в этом районе.
Молодые парни расступились перед ним, пропуская внутрь заведения, кто-то бросил в спину Николо непогашенный окурок, что вызвало у них приступ хохота. Он остановился, раздумывая, как отреагировать. Ввязаться в драку, победителем в которой ему точно не стать, или проигнорировать. Николо выбрал второй вариант. Он мог, конечно, справиться с парочкой юнцов, так как даже после получения сана не забросил регулярные тренировки, но связываться с толпой обкуренной молодежи выглядело крайне опрометчивым решением. Он подавил приступ гнева и поблагодарил Господа, что даровал ему дар смирения.
В заведении было не очень многолюдно. Он подошел к электронному экрану, выбрал первый попавшийся бургер и бутылку «Хайнекена», нажал клавишу «Био», раздался звкуковой сигнал и высветился номер заказа с ожиданием в семь минут. Николо сел за ближайший свободный столик и начал рассматривать посетителей: преимущественно молодежь, арабы, негры и несколько белых европейцев. Некоторые были с маленькими детьми. Стоял шум: местная публика, казалось, не умела разговаривать тихо, а может он просто отвык от заведений такого формата.
На выдаче стоял высокий белый парень с татуировкой дракона на шее, которая скрывалась под воротником форменной рубашки. За Николо пришло еще несколько человек, но ни один из них не подсел за его столик, предпочитая занимать места за другими. Вокруг него образовывался вакуумный пузырь. Чужой среди чужих. Он вспомнил свою молодость и отметил, что в его юности в таких кварталах белому мужчине его возраста уже пришлось бы несладко. Или ему сказочно везло, или мигранты и их дети научились, если не уважать коренное население, то побаиваться последствий агрессивного поведения. Вот уже лет двенадцать как в пригородах крупных европейских городов перестали пылать машины, а уровень преступности медленно, но верно снижался. Стратегия по вытеснению арабов и африканцев переселенцами из Южной Америки сработала. Да, конечно, не все новые граждане были законопослушны, через проверки просочились и многочисленные члены наркокартелей, однако на этот раз спецслужбы ЕС работали эффективно, а основная масса переселенцев были обычными людьми в поисках лучшей жизни, к тому же больше половины из них являлись истинно верующими католиками. Эти люди смогли влиться в общины ЕС достаточно быстро и без особых проблем. Вероисповедание и все-таки максимально прибилженные к европейским ценности помогли избежать масштабных конфликтов.
Правда, вместе с новыми гражданами пришел и всплеск ксенофобии. Предыдущим волнам мигрантов, преимущественно из Африки и Ближнего Востока, стало гораздо труднее выбивать из правительств пособия и денежные компенсации, так как пример новых граждан из Латинской Америки показал, что мигранты могут полноценно работать на благо ЕС, а не требовать у государства деньги на свое содержание.
Сработала еще и простая математика: тридцать четыре миллиона новых граждан, молодых, здоровых, привыкших всего добиваться самостоятельно быстро поставили на место зарвавшихся арабов и африканцев. Тех из них, кто упорно отказывался жить по законам ЕС. Николо никак не мог себе признаться, что он расист, но видеть на улице Рима или Парижа лицо белого человека ему было гораздо приятнее. Но он не хотел смерти или страданий для не-европейцев, нет, и тут он не лукавил, Николо желал, чтобы они стали частью его мира, разделили с ним и сотнями миллионов других людей их ценности и отношение к жизни. И чтобы насилие в отношении местного населения тоже исчезло.
Социалисты и левые СМИ подняли страшный вой, назвав процесс завоза людей из Латинской Америки «Новой Реконкистой». Николо для себя отметил, что это было удачное название тех процессов, которые зародились с прибытием в Старый Свет латиноамериканских переселенцев. Репортеры и блогеры вскрыли связи некоторых мигрантов с наркокартелями и бандами, все это подавалось под соусом превращения ЕС в бандитское государство и прочая ересь. Но фактически новые граждане, расселившиеся преимущественно на территории Италии, Испании, Португалии и Франции, очень сильно изменили расстановку политических сил, вышвырнув социалистов и им сочуствующих на обочину дороги власти. Здоровый консерватизм, без прогибания перед крупными корпорациями, приверженность католической вере и активное участие в политике заставили правительства пересмотреть отношение к неассимилировавшимся членам общества.
И эти изменения принудили множество переселенцев из Африки и Востока влиться в европейский социум. Они начали получать образование, получать работу, так как социальные пособия становились все меньше и меньше. Но не все. Особо упорные продолжали жить по законам тех стран, откуда прибыли, пытались навязывать свою волю большинству. Но они не учли, что ситуация кардинально изменилась. Им теперь противостояли не люди среднего возраста или старше, пропитанные духом раскаяния перед бывшими колониями, а новые граждане ЕС, получившие здесь уровень жизни в разы больший, чем в их родных странах, а еще эти новые граждане были вполне способны отстаивать приобретения не только пассивным возмущением. По Италии и Испании прокатились несколько волн погромов, результатом которых стало массовое бегство в Египет и Алжир недавних получателей пособий. «Леваки» запели песню про возрождение нацизма, но Николо видел в происходящем только реакцию больного организма на неожиданно появившееся лекарство.
Полностью, конечно, от гетто избавиться не удалось, но после нескольких ярких и , он не стал лукавить, достаточно жестоких актов гражданского сопротивления, прежняя вакханалия с поведением мигрантов завершилась. На фоне таких событий популярность Церкви выросла неимоверно, ведь именно Папский Престол был иницииатором переселения и спонсировал первоначальное обустройство новых граждан. Не все было гладко и с латиноамериканцами, все же их менталитет отличался от местного, но общий культурный код почти полностью совпадал с европейским.
