- А у него тут все продумано, как на конвейре, - в голосе Каткова чувствовалось неподдельное удивление. - Мудак явно заботился о гигиене и эффективности.

- Европейское образование дало о себе знать.

- Мне уже хочется убить его даже бесплатно.

- Не любите чистоту, командир?

- Не люблю тех, кто превращает людей в зомби, даже если эти люди - нищие негры в жопе мира.

- Так займитесь этим вопросом, - язвительно заметил Бернар, но Катков развел руками:

- Мои коллеги меня не поймут и вряд ли поддержат. Наш бизнес не для идеалистов.

- Угу, - Бернар отдал приказ вытащить ящик из подвала и сжечь его. Термитная паста справится с самым крепким металлом.

Он вышел из церкви и ощутил, что словно освободился из душных объятий, словно обрел свободу. Обернулся к зданию и подумал: «Может, взорвать и ее к херам? Ничего не оставить после этой скотины». Но такое решение может разозлить местных католиков. Нет, он ограничится уничтожением Аллеи и препарата для трансформации. А с церковью пусть поступают, как хотят.

- Майор, - из здания вышел русский. - «Талес» перечислил деньги. Мы в деле.

- Отлично. Давайте набросаем план действий.

- Согласен.

Они пошли к вездеходам.

Глава 15.

Николо.

Директор оказался очень изобретательным человеком. Николо по достоинству оценил иронию Дебе, когда подчиненные директора высадили его в Барбесе. Он к тому времени успел неплохо поднабраться спиртным, пока Дебе пытался уговорить его отменить операцию. Николо в конце концов утомили эти разговоры, и он прямо спросил, может ли покинуть приемную директора. Дебе на этот вопрос изобразил недоумение и ответил:

- Спасибо, что уделили мне свое драгоценное время, монсеньор. Прошу прощения за небольшое недоразумение с идентификацией, но вы вольны покинуть нас в любой момент.

Такая нарочитая любезность могла означать то, что операция провалена, или что по поводу кардинала Дебе начали задавать неудобные вопросы, или что «Талес» как-то договорился с Престолом. Миллион вариантов, и не все — плохие, но Дебе не был расстроен, как, впрочем, и чересчур воодушевлен. Однако и это не являлось признаком победы или поражения. А потом Николо понял, что достаточно сильно опьянел, и начинает придумывать всякую чепуху.

-Тогда я пойду.

- Конечно же.

- Виски хорош, - Николо решил быть вежливым, - но немного навязчив.

- Наверное, на его вкус влияет и место, где вы его пьете.

- Ладно, не скажу, что сильно был рад встрече, но еще раз спасибо за выпивку. Кстати, мой комм...

- Ах, какая незадача. Ваше устройство вышло из строя, но мы компенсируем деньгами такую потерю.

- Как мелочно, - рассмеялся Николо. Дебе решил показать ему, что в директорате совсем плохо с техническими специалистами, которые при взломе, якобы, угробили его комм. - Ну, ничего страшного, приобрету новый.

- Мои люди могут довезти вас до отеля.

- Это будет просто очень любезно с вашей стороны, директор.

- Я не могу отправить вас на улицы в такой тревожный момент.

- А что случилось, директор?

- Один политик крайне правых взглядов вывел на улицы своих сторонников. Он , видите ли, считает, что я удерживаю вас здесь силой.

- Какая нелепица, - подыграл Николо. - Надо срочно уверить его, что это неправда.

-Конечно же.

Николо не думал, что Дебе испугался демарша сторонников Барро. Нет, у решения отпустить его имелись иные основания, а вот какие именно он узнает позже, так как Дебе явно не станет их озвучивать.

Николо спустился на парковку, где был встречен Гайяром и парнем-оперативником с гайтаном. Гайяр распахнул перед ним дверь микроавтобуса.

- Нагостились, гражданин Стоффа?

- Да, пора завершить визит.

- Директор распорядился вернуть вас в отель.

Николо не стал ничего говорить и зашел в салон. Он пробыл здесь почти шесть часов, шесть часов был лишен возможности контролировать ход операции, да и кроме дела в Либерии, у него было множество иных, не менее важных задач. В отеле у него был еще один аппарат. Николо не сомневался, что люди Дебе провели там тщательный обыск.

Алкоголь подействовал на него бодряще: он откровенно развлекался сейчас, источая любезность и вежливость, хотя в действительности уже продумывал ответные меры за перенесенные унижения. Унизили не только его, Николо Стоффа, унизили его сан, унизили Церковь, унизили Папу. И это произошло не в протестантской Англии или православной России не в магометанской Турции. Нет, во Франции, в одной из самых католических стран. Николо за время, проведенное в директорате, набросал в голове план воздаяния. Он заранее попросил у Господа прощения за свои греховные помыслы, но оставить случившееся без ответа означало показать слабость Церкви.

Поездка к отелю прервалась где-то через пятнадцать минут. Гайяр приказал водителю остановиться и повернулся к Николо:

- Гражданин Стоффа, дальше вам придется добираться самостоятельно. Центр города перекрыт для движения сторонниками Барро, так что вам предстоит пешая прогулка. Мы бы с радостью доставили вас на место, но, увы, лишены такой возможности.

- Хорошо, - Николо заподозрил подвох, но больше не хотел наблюдать эту самодовольную рожу. - В моем возрасте прогулки полезны.

- Да, всего вам наилучшего, гражданин Стоффа.

Он выбрался из салона и проводил взглядом мгновенно стартовавший микроавтобус, затем осмотрелся вокруг. Гайяр высадил его на каком-то перекрестке, на стене одного из зданий висел указатель со стрелкой, указывающий на станцию метрополитена. Николо первый раз в жизни пожалел, что не вживил себе нейроинтерфейс, который заменял привычный комм, но который нельзя было забрать у владельца без хирургического вмешательства. Однако у Церкви имелось неписаное правило не осквернять тело имплантами, если этого не требовалось по медицинским показателям. Да и с вживленным коммом человек становился более отслеживаемым.

- Не подскажите ли , мсье, где я нахожусь? - обратился он к проходившему мимо мужчине.

- 18-ый округ, чувак, Барбес, - ответил тот доброжелательно, затем посмотрел на него и добавил:

- Твой воротничок может доставить тебе здесь массу неприятностей.

Прохожий имел в виду колоратку Николы. Он машинально протянул к ней руку, а потом вспомнил, что в Барбесе вот уже почти сотню лет обитают мигранты из Северной Африки и иных «интересных» мест. Раньше в Париже и пригородах было много таких гетто, но сейчас остался только Барбес. Он хотел попросить у прохожего комм, чтобы сделать несколько звонков, но тот уже двинулся дальше, а окликать его Николо почему-то постеснялся.

Он перекрестился и направился по направлению к метро. Указатель вывел его на широкий переулок, застроенный многоквартирными домами еще в начале века. На первых этажах располагались магазинчики и кафе, однако вывески были на арабском или кириллицей, в редких случаях имелись дублирующие надписи на французском.

По улице сновали какие-то персонажи в худи,а вывески зазывали купить халяльные продукты или насладиться кальяном. Чем дальше он продвигался по этому переулку, тем чаще чувствовал на себе изучающие взгляды. Для местных обитателей появление католического священника было не самым обычным явлением. Сюда и полиция-то заглядывала только за данью, что случалось хоть и регулярно, но не очень часто, а вот появление христианского служителя веры, было событием с большой буквы.

Воздух был насыщен запахом марихуаны. Николо всегда забавлял факт того, что мусульмане в обычной жизни, отвергая алкоголь, не брезговали наркотиками, хотя в Коране недвусмысленно говорилось о недопустимости их употребления. От входа в очередную лавку с продуктами к нему подбежал парнишка лет двенадцати — смуглый, в джинсах и вытянутой майке с портретом Сталина:

- Крестоносец, ты какого хера забыл тут?

- Иду к метро, мой юный друг.