Проснулась Эрика поздно.

Хозяйки в квартире не было, и она быстро обыскала комнаты и кухню – ничего интересного кроме денег в банке с гречкой и под бельем в гардеробе не нашла – нет, она не собиралась «обносить» хозяйскую квартиру, а просто хотела знать какие «сюрпризы» могут ожидать ее в том месте, где она ночует (так учил ее Колька-Прыщ).

Деньги Эрика не тронула, а лишь усмехнулась наивности умудренной на вид старушки: прятать деньги под белье, в книги и банки с крупой и считать при этом, что «капиталы» в безопасности – несусветная глупость.

Каждый уважающий себя вор обязательно проверит эти места, и уж тогда вы точно не досчитаетесь своих сбережений!

Деньги должны быть спрятаны так, чтобы и самому до них было трудно добраться: например, под массивным комодом, который смогут с трудом приподнять два человека или (чтобы его передвинуть) придется вынимать все ящики с бельем и шмотками, или в самом конце антресоли в кошельке, кошелек в сумке со старыми квитанциями, сумка в коробке с ненужными вещами, коробка под чемоданом и автомобильным колесом.

Приняв душ (позволить себе понежиться в горячей ванной временная гостья опять же не смогла – вдруг хозяйка против такого излишества, а с хозяйкой надобно дружить), Эрика вытерла мокрые ниже плеч волосы, пожамкала их руками, придавая волнистость, и застыла перед чуть запотевшим зеркалом, внимательно разглядывая свою фигуру: тонкие длинные ноги, плоский живот, небольшую упругую грудь…

– Сколько же тебе лет, девонька? – равнодушно, будто речь шла вовсе не о ней, спросила она свое отражение и, не дождавшись ответа, завернулась в полотенце – что толку смотреть на свое молодое тело, когда оно молчит.

Показав своему отражению язык, Эрика отправилась на кухню.

На столе для нее был оставлен завтрак: на тарелке, прикрытые салфеткой, лежали тонкие кусочки белого хлеба с маслом и сыром, но Эрика к ним не притронулась. Не то, чтобы она к этой еде не привыкла – продавщица тетя Клава угощала ее и куда более изысканными яствами: красной рыбой, например, и бужениной собственного приготовления – а то, что готовил эту еду для нее совершенно чужой человек.

Человек, которому она не доверяла…

«Каждый сам за себя!»

Так гласил хорошо усвоенный ей жизненный закон.

Поэтому Эрика отодвинула в сторону тарелку с бутербродами, отрезала от батона толстенный кусок хлеба, достала из холодильника пакет молока, поболтала им, определяя количество жидкости внутри, и прямо из пакета стала запивать откушенные куски белого хлеба с оставшемся куском сыра.

Позавтракав, она вернулась в свою комнату, разложила на диване вещи из дорожной сумки и стала примерять их перед большим во весь рост зеркалом гардероба. Кое-что из вещей ей не нравилось, и они откладывались в сторону, но в основном Эрика осталась довольна своим новым «прикидом»: в джинсах она чувствовала себя особенно удобно и привычно.

Когда с вещами было покончено, со дна сумки была извлечена небольшая шкатулка с деньгами, бижутерией и перепиской Ангелины. Среди открыток и квитанций внимание Эрики привлек толстый запечатанный конверт. Она осторожно разорвала его, заглянула внутрь и обнаружила несколько компьютерных дисков. Повернула к себе конверт лицевой стороной и прочитала адрес: «Москва, ул. Петровка д. 38. В отдел по расследованию махинаций и мошенничеств… в крупных размерах».

Адрес ей ничего не сказал, но интуиция тут же посоветовала девушке держаться от всего этого подальше, особенно от адреса.

– Ладно, потом разберемся, – откладывая конверт в сторону, решила она.

Щелкнул замок входной двери, Эрика тут же насторожилась.

– Ангелина, ты уже встала? – прокричала вернувшаяся с рынка хозяйка и, проходя на кухню, неспешно стала выкладывать продукты из сумок на стол.

Настроение у хозяйки было преотличное – всю ночь, маясь без сна из-за ужасного предсказания поздней гостьи, она решила избавиться от такой «неприятной» квартирантки и с самого утра побежала к соседке этажом выше – одинокой старушке, все время жалующейся на безденежье. План Дарьи Ивановны был прост и в тоже время, как все простое, гениален: на месяц сдать однокомнатную квартиру соседки этой богатенькой девчонке (квартира стоит намного дороже комнаты), а они с Верой Родионовной пока поживут у нее – вместе им будет веселей, да и выгода налицо: оплату сдаваемой квартиры они поделят поровну.

– Вы, звали, Дарья Ивановна? – Эрика вышла из своей комнаты.

– Я тут подумала, – залебезила хозяйка, стараясь притушить алчный блеск выцветших глаз, – чего тебе у меня в комнатке то ютиться – я женщина строгая и шумная. А вот подруга моя тебе свою квартиру готова уступить. В квартире то оно тебе лучше будет – никто не мешает, и сама себе хозяйка!

– Сколько? – сразу же спросила догадливая «квартирантка».

– Двадцать пять тысяч, – не моргнув глазом, назвала цену предприимчивая старушка.

– Двадцать! И оплачу свет и воду!

– Согласна.

– Но у меня одно условие: чтобы в квартиру в течении этого месяца никто не входил, а то знаете, как бывает – то платье понадобится хозяйке, то кастрюля любимая.

– Конечно, конечно, – заверила Дарья Ивановна, жалея о том, что поспешила согласиться с ценой и явно продешевила – назови она большую сумму, вдруг бы «квартирантка» и на нее бы согласилась. – Василий сегодня же перенесет вещи Веры Родионовны, и ты, Аннушка, переедешь, – быстро добавила она и выжидающе посмотрела на девушку.

Разгадав нехитрую хитрость старушки, Эрика согласно кивнула, и хозяйка поспешила наверх обрадовать подругу.

А покладистая гостья пошла собирать вещи обратно в дорожную сумку и подсчитывать материальные убытки от заключенной сделки.

Вместе с двадцатью тысячами Ангелины сумма у Эрики была собрана более чем внушительная.

Конечно, гаданием в электричке такую сумму не насобираешь: больше ста рублей доверчивые пассажиры вряд ли заплатят цыганке-гадалке. Это второй раз за предсказание они готовы были выложить уже сто долларов – Эрика немного хитрила и никогда полностью не предсказывала будущее в электричках. «На скорую руку» она лишь чуть-чуть приоткрывала завесу грядущего, вынуждая человека поверить ей и обратиться к ней еще раз, а тогда уже в действие вступала другая схема: желаешь знать свою Судьбу – заплати.

И люди платили!

Платили не за обман, а за предупреждение о надвигающейся опасности и появившийся у них шанс изменить свою собственную Судьбу.

Лишившись части сбережений, Эрика задумалась – деньги надо было экономить: кто знает, что с ней может еще случиться в этой жизни (к сожалению, сама себе предсказывать будущее Эрика не могла), но одиночество и безопасность она оценила по достоинству и предпочла есть пустой черный хлеб, но находиться в безопасности: рядом с другими людьми это чувство исчезало – только одиночество и надежный засов давали ей ощущение защищенности.

Вечером она перебралась в квартиру этажом выше, понежилась, наконец, в горячей ванне и, закрывшись на все замки и цепочку и погасив свет во всей квартире, легла на диван.

Диван был старый, скрипучий с торчащими пружинами, но Эрика этого не замечала – ей приходилось спать и на более неудобных предметах, совсем не приспособленных для спанья. Она долго вертелась с боку на бок от своих невеселых дум, вертелась, пока сон не одолел ее, и она уснула.

Ей снилась городская свалка, Колькина халупа и грязные, мальчишеские шершавые руки, растирающие ее водкой…

Может, она напрасно сбежала одна из Петушков? Может, стоило взять с собой в бега Кольку-Прыща? С ним ей было бы куда спокойнее в этой новой незнакомой жизни.

Нет! Это все сопли!

Каждый сам за себя!

Она правильно сделала, что никого не посвятила в свои планы – одной гораздо легче затеряться в большом городе. Затеряться, чтобы выжить, приспособиться и…

И что дальше?

Открыв глаза, Эрика включила свет, разложила на диване карту Москвы и углубилась в ее изучение. Но сколько она не смотрела на прямые проспекты и извилистые улицы, сколько не вчитывалась в их названия, они ни о чем ей не говорили.