«Если Судьба дает тебе второй шанс,

глупо не воспользоваться такой милостью

и начать жизнь с чистого листа, не оглядываясь на прошлое…»

Наконец-то, он вернулся домой!

Эта спонтанная поездка в Санкт-Петербург вымотала его окончательно. Музеи, выставки, архитектурные достопримечательности города, консультации с юристами и нотариусом, оформление его деловых и личных бумаг и апофеоз этой спонтанной поездки свадьба – и это все за одну неделю!

Конечно, он далеко не старик, но уже и не мальчик! Бизнес поубавил ему прыти, добавил серьезности и презрения к физическим нагрузкам – он привык всюду ездить на машине с водителем, подниматься на лифте (даже на третий этаж), сидеть в кабинете и ничего тяжелее ручки не поднимать. А Сашенька… Она моложе его на десять лет, полна энергии и юношеского задора – в дальнейшем ему будет очень трудно справляться с ее неугомонным характером.

То, что ему придется нелегко с Александрой, он знал с самой первой минуты их знакомства, но тогда он не предполагал, что их случайное знакомство закончится свадьбой.

Его красивое, холеное лицо дрогнуло при воспоминании о молодой, умной и серьезной девушке, и едва заметная усмешка тронула его надменно сжатые губы.

«– «Свадьба» – какое нарядное, волнующее слово, – думал Аркадий Завьялов, поднимаясь по ступеням на третий этаж к своей новой квартире. Сегодня он специально отказался от лифта, решив начать новую жизнь с минимальной физической нагрузки – надо держать себя в форме, как бы обременительно это ни было. – Хорошо, что Саша с вокзала поехала в Универ, а потом к деду – у меня будет время отдохнуть перед праздничным ужином в ресторане. Поднимусь в квартиру, выпью рюмочку коньячка и залягу в горячую ванну…»

Когда до вожделенной двери оставалось всего несколько шагов, Аркадий Завьялов опустил руку в карман длинного кашемирового пальто и, нашарив ключи от квартиры, довольно улыбнулся – гнездышко для молодоженов уже давно готово.

С лестницы навстречу Аркадию быстро шагнул мужчина в форменной куртке с надписью «Пицца от Антонио» и, театрально вскинув вверх руку, дважды выстрелил улыбающемуся молодожену в грудь.

Могучая убойная сила отбросила преуспевающего бизнесмена к стене, прижала к холодному равнодушному кафелю и ворвалась внутрь.

Удивившись пронзившей его боли, Аркадий широко открыл глаза и, теряя сознание, стал медленно съезжать по стене на пол, заваливаясь на бок…

Старший следователь Следственного комитета Константин Александрович Федин, последним прибывший на место преступления, обошел труп убитого мужчины, брезгливо поддернул серые костюмные брюки и, подобрав полы длинной черной куртки, присел на корточки.

– Кровищи то… – произнес он безрадостным голосом и еще больше поскучнел, хотя скучнеть ему было уже не куда – после смерти жены он совсем перестал улыбаться.

– Заказуха, – прокомментировал молодой опер и поскучнел за компанию со следователем, представляя, как начальство отреагирует на его сообщение об еще одном «глухаре» в конце месяца. – Два выстрела в грудь, контрольный в голову.

– Что-нибудь украли? – по привычке поинтересовался Федин, хотя с первого взгляда было ясно, что ни о каком ограблении речи идти не могло: если бы все случилось в темной подворотне, а не среди бела дня в охраняемом парадном элитного дома и орудием убийства служил бы банальный нож, то Федин еще засомневался бы, а так – грабитель редко решается на убийство в охраняемом подъезде и вооружается пистолетом с глушителем.

– Вроде нет, – пожал плечами молодой опер и с надеждой уставился в глаза «старшему товарищу» – вдруг опытный следак сходу вычислит исполнителя, а заодно и заказчика и пошлет его арестовывать супостатов.

Но ожидаемого чуда не произошло: следователь молчал, приглаживая рукой торчащие в разные стороны волосы на макушке, и молодой опер, повздыхав, стал настраивать себя на головомойку от начальства.

Эксперт-криминалист протянул Федину стопку документов и бумаг, ранее извлеченных из карманов убитого мужчины.

– Ого! – удивился молодой опер, заглядывая через плечо следователя и читая дату на свидетельстве о браке. – Два дня, как женился… Скора ты на расправу молодая жена – Раевская Александра Владимировна!

– Разберемся, – закрывая документы, веско пообещал Федин и, махнув рукой парням в синих халатах, дожидающимся на лестнице с носилками, отошел в сторону. – Если бы в жизни все было так просто и понятно…

Эрика успела выскочить из электрички в самый последний момент, когда автоматические двери вагона уже начали закрываться.

Она перебежала платформу, перемахнула через невысокое ограждение, развернулась и, держась одной рукой за перила и балансируя на краю платформы, послала воздушный поцелуй молоденькому запыхавшемуся полицейскому, пытавшемуся открыть автоматические двери уже начавшего движение вагона.

Покачиваясь на носках и издевательски помахивая рукой, Эрика еще успела состроить рожицу разозленному стражу порядка и показать язык, пока его красное от бега и злости лицо уплывало в набиравшей скорость электричке.

Он опять не поймал ее!

Где ему, толстому, неповоротливому увальню!

Она легкая и быстрая – ужом протискивается между стоящих в проходе пассажиров, словно козочка перепрыгивает через их сумки и баулы, а он высокий плечистый с веснушками на курносом носу застревает на первом же «препятствии».

Эрика еще немного постояла на краю платформы, наслаждаясь победой, и, подобрав подол цветастый широкой юбки, легко спрыгнула на землю. Высокая, желтеющая сентябрьская трава спружинила под ее ногами, смягчая приземление.

Привычно согнувшись, девушка юркнула под платформу, чтобы, минуя железнодорожный мост, пробраться под ней и, избежав ненужных встреч с ментами и контролерами, выйти на привокзальную площадь.

Сделав несколько шагов под платформой, она неожиданно почувствовала сладкий, завораживающий аромат дорогого парфюма, превалирующего над привычными в таком месте запахами мочи, кала и прелости, и длинно потянув носом, как охотничья собака, пошла на этот аромат, не задумываясь о причине возникновения его в таком недостойном для французских духов месте.

Раздувая тонкие ноздри и зыркая по сторонам настороженными глазами, Эрика уверенно продвигалась в полутьме прикрытого платформой пространства к темному пятну, от которого так притягательно пахло ванилью и какими-то цитрусовыми корками.

Обворожительный запах духов привел ее к куче наваленного картона. Ей показалось странным, что такой хороший «строительный материал» до сих пор не обнаружен и не растащен жителями ближайшей свалки – их хибары строились из ветоши и драных клеенок, и коробочный не продуваемый ветрами картон считался царской роскошью, но раздумывать над этим странным обстоятельством Эрика не стала. Потянула на себя верхний пласт картона и, увидев край темной одежды, настороженно замерла. Она выждала целую томительную минуту, готовая отскочить в сторону при первой же опасности, но, не уловив никакого движения под листами, стала быстро растаскивать картонную кучу.

Под наваленным картоном лежал человек – вернее, женщина: длинные тонкие ноги в колготках телесного цвета неживыми палками торчали из-под короткой кожаной юбки.

Откинув в сторону последний лист картона, Эрика коснулась холодного лица лежащей на земле женщины и непроизвольно отдернула руку. Снова замерев, несколько секунд она придирчиво нюхала воздух – ни резкого запаха алкоголя, ни тошнотворного запаха крови в окружавшем ее сейчас воздухе она не почувствовала. Эти запахи, как самые опасные и настораживающие, она научилась отличать от других в первую очередь.

– С пьяными лучше не связываться (себе дороже), а кровь надо обходить стороной (нарываются на неприятности с ментами только придурки), – учил ее Колька-Прыщ, как выживать в новом незнакомом мире нищеты и борьбы за существование.