Глядя вниз, я наблюдаю, как она закрывает глаза, ее тело обмякает в моих руках.

И я держу ее близко.

Я держу ее ближе, чем кого-либо за очень долгое время.

И крепко засыпаю.

И когда просыпаюсь в воскресенье утром, Далила все еще здесь, лежит рядом со мной. Ее темные волосы разметались по моей подушке, а мягкое дыхание касается моего уха.

Чужое тепло согревает меня. То тепло, которого я не чувствовал долгое время.

Далила

— Позвони, когда приземлишься. — Я иду за Дафной к ее такси, ожидающему на подъездной дорожке Рут. Это синий «Фольксваген Джетта». Новый. Чистый. Водитель выглядит как из середины двадцатых годов. Слегка похож на ботаника. Он улыбается мальчишеской улыбкой и взмахивает рукой.

— Я напишу тебе, — обещает сестра, загружая сумку в открывшийся багажник.

— Звони, пиши — что угодно. — Я стою, мое сердце немного болит при мысли о том, что она уезжает.

Мы веселились на этой неделе. Майами, кино, маникюр, разговоры о мужчинах.

Все это мы делали, когда она еще не встречалась с Уэстоном.

— Думаю, что смогу вернуться, — говорит Дафна, поворачиваясь ко мне, — когда закончу с фреской.

— Уэстон?

Она ухмыляется.

— А еще ты и Рут…

— Ага. — Я дразню, но так приятно снова видеть ее счастливой.

Сестра светится изнутри, от макушки светлых волос до кончиков розовых изящных пальцев. В ее глазах появился свет, которого не было неделю назад.

Дафна обнимает меня, сжав так сильно, что я с трудом могу дышать.

— Будь хорошей девочкой этим летом, — говорит она. — Прими запутанное и сложное.

— Да, да, да.

— В следующий раз, когда мы увидимся, я хочу услышать по-настоящему хорошие истории.

Дафна отпускает меня и садится в такси, и я наблюдаю с конца дорожки Рут, как моя сестра уезжает в аэропорт.

Когда я подхожу к входной двери, в кармане звонит мой телефон.

— Привет, тетя Рут, — отвечаю я. — Как идут дела с квартирой?

— Дорогая, мы получили предложение по дому, — говорит она. — Я приняла его. Мы должны выехать к концу июля.

— Это здорово, — говорю я.

— Они согласились на полную запрашиваемую стоимость.

— Потрясающе.

— Я просто хотела, чтобы ты знала — больше никаких претендентов, — говорит она. — И когда я приеду домой в среду, приглашаю тебя на хороший ужин со стейком. Ты очень помогла в последние несколько недель: уборка, организация, переговоры с Тейлором и претендентами на дом.

Я смеюсь.

— Спасибо, тетя Рут.

— Я все равно заплачу тебе в августе, — добавляет она.

— Не беспокойся об этом.

— Нет-нет. Я это сделаю. — Она прочищает горло. — В любом случае, я не могу дождаться, когда ты увидишь новую квартиру.

— О, ты присмотрела одну?

— Нет. — Она выдыхает. — Но я присмотрю. И тебе она понравится. Я сказала своему агенту, что не куплю квартиру без одобрения моей внучатой племянницы. Когда-нибудь, когда я умру...

— Не говори так. — Я сажусь на ступеньки крыльца, потянувшись к оранжевой лилии и проведя пальцами по ее атласным лепесткам.

— Дорогая, смерть — это жизненный факт. Позволь мне закончить.

— Хорошо.

— Однажды, когда умру, я передам свою квартиру тебе, Деми, Дереку и Дафне. — В ее голосе звучит тоска, которая разбивает мне сердце. Я не могу представить себе жизнь без Великой тети Рут, и я не хочу думать об этом. — Я надеюсь, что вы сохраните ее в семье и будете использовать как общий загородный дом. И я покупаю квартиру с тремя спальнями для того, чтобы вы могли привозить свои семьи.

Мои глаза затуманиваются слезами, и яркое дневное солнце ослепляет их. Крепко зажмуриваясь, я благодарю ее.

— Это очень много значит, тетя Рут. — Я всхлипываю. — Огромное спасибо.

— Я люблю вас, дети, — говорит она. — Ты настолько близка мне, словно родная дочь. Твой отец был моим первым племянником и единственным, кто поддерживал связь, когда все остальные бросили меня.

— Папа очень хочет сохранить семью, — говорю я.

— Это лучшее, что может сказать любой из его братьев и сестер. — Тетя Рут прочищает горло. — В любом случае, я люблю тебя, милая. Я ценю, что ты провела здесь лето, позволив мне выжимать из тебя все соки. Уверена, что ты охотно вернешься домой к своим друзьям и семье.

— Все нормально, — говорю я. И именно это я имею в виду. Когда я взрослела, мои летние каникулы с тетей Рут были частью установленного порядка, и когда я стала старше, они стали заветными воспоминаниями. Я понимаю, что эти золотые деньки сочтены. Я более чем счастлива быть здесь. — Я именно там, где хочу быть.

— Все верно. Хватит этой глупой ерунды. — Рут смеется. — Увидимся через несколько дней. Охраняй территорию для меня, ладно?

— Конечно.

Тетя Рут вешает трубку, и я поднимаюсь со ступеней, чтобы зайти внутрь. И тогда застываю на месте. Черный внедорожник Зейна останавливается у подъездной дорожки Рут, и пассажирское окно опускается. Когда я, наконец, вижу его лицо, он жестом показывает мне, чтобы я подошла к нему.

— Привет, красотка, — говорит он, когда я подхожу к нему.

— Куда едешь? — спрашиваю я.

Он указывает на клюшки для гольфа на заднем сиденье.

— Собираюсь ударить по мячу. Завтра у нас благотворительная игра с командой, а я немного заржавел.

— Я люблю гольф, — говорю я. — Дома я несколько раз летом работала на поле для гольфа. И играла в женской команде по гольфу в старшей школе.

— О, да? — выражение его лица меняется, и я жду, когда он пригласит меня. Но он не делает этого. — Круто.

Я морщу нос.

— Ты едешь один?

— Ага.

Не желая напрашиваться, я наигранно весело отвечаю.

— Круто. Повеселись.

И ухожу. Очевидно, Зейн не хочет проводить время со мной, если это не предполагает сброшенную на пол одежду и его пульсирующее мужское достоинство, заталкиваемое в любое отверстие, которое он может найти.

— Далила, — зовет он. — Эй.

Продолжая идти, я машу, не поворачиваясь. Ему повезло, что я не показала средний палец. Я понимаю, что мы просто трахаемся, но это было подло. Я спала в его объятьях прошлой ночью, в его постели, в его доме. Он сделал мне блины и поцеловал меня в макушку.

Но он не может показываться со мной на публике? В самом деле?!

— Далила… — зовет Зейн снова.

Я захлопываю за собой дверь.

Я приму сложности. Но не хочу, чтобы со мной обращались, как с каким-то грязным маленьким секретом.

Зейн

Прямо сейчас я чувствую себя самым большим гребаным идиотом.

Стоя возле дома Рут Роузвуд с охапкой роз, я стучу в ее дверь. Снова, и снова, и снова.

Сегодня вечер вторника.

Я не видел Далилу два дня, с тех пор как она умчалась в бешенстве в воскресенье днем из-за того, что я не пригласил ее поиграть в гольф.

Не то чтобы я не хотел. Я бы с удовольствием взял ее с собой, но мне нельзя светиться с девушками, особенно такими симпатичными, как она, которые заставляют меня улыбаться, как влюбленного идиота. Я пообещал тренеру провести лето без девочек. Насколько знаю, я все еще хожу по тонкому льду. В моем контракте нет положений, которые спасли бы меня от сокращения.

— Далила, я знаю, что ты там. Открой. — Я стучу сильнее, а затем поправляю галстук, потому что я пришел сюда, одетый для свидания, на которое собираюсь ее пригласить.

Конечно, мы просто трахаемся, и она определенно не моя девушка, но это не означает, что она ничего не значит для меня. Последнее, что я хочу, чтобы она чувствовала себя использованной, и сегодня вечером я собираюсь все ей объяснить.

Свет в фойе включается, и у меня перехватывает дыхание. Я прочищаю горло и стискиваю букет нежно-розовых роз.

Когда дверь распахивается, Далила предстает передо мной в спортивном костюме, с волосами, поднятыми наверх в небрежный хвост и непроницаемых черных очках, скрывающих ее красивые карие глаза.