Она думала, что ничто не может быть более душераздирающим, но поскольку все-таки может, она ошиблась. Определенно это было хуже. Прежде она была невидимкой. Теперь же она стала удобной домашней обувью.

Вот так вот!

Она украдкой взглянула на него. Он не смотрел на нее. Конечно, он не избегал на нее смотреть. Он просто не смотрел на нее.

Она нисколько его не волновала.

— Вот и Оливия! — сказала она, вздохнув. Ее подругу, как обычно окружала целая толпа поклонников.

Сузив глаза, он изучал сестру.

— Не похоже, что кто-нибудь из них ведет себя плохо, не так ли? У меня был трудный день, и я не хочу играть свирепого старшего брата сегодня вечером.

Миранда поднялась на носки, чтобы лучше увидеть.

— Думаю, сегодня ты в безопасности.

— Хорошо. — Он наклонил голову набок и посмотрел на сестру странным бесстрастным взглядом. — Хмм.

— Хмм?

Он повернулся обратно к Миранде, которая стояла и смотрела на него с любопытством в карих глазах. Он услышал, что она сказала, и ответил еще одним «Хмм»

— Ты выглядишь немного странным.

Не «тебе не очень хорошо» и не «ты не здоров», просто «ты выглядишь немного странным».

Это заставило его улыбнуться. Это заставило подумать о том, как на самом деле он любил эту девочку и как обидел ее на похоронах Летиции. Это заставило его хотеть сделать для нее что-нибудь хорошее.

Он посмотрел на сестру в последний раз и сказал, медленно поворачиваясь к ней.

— Если бы я был молодым щеголем…

— Тернер, тебе даже нет тридцати.

Ее слова были нетерпеливы, хотя и несколько чопорны, и он нашел это весьма забавным. Он лениво пожал одним плечом и ответил:

— Да, но я себя чувствую старше. Древним, если говорить правду. — Он понял, что она смотрит на него выжидающе, поэтому прочистил горло и сказал:

— Я только хотел сказать, что если бы я выискивал кого-нибудь среди дебютанток, не думаю, что Оливия зацепила бы мой взгляд.

Брови Миранды взметнулись вверх.

— Ну, она — твоя сестра. Помимо того, что это незаконно…

— О, ради всего святого, я хотел только хотел похвалить тебя, — прервал он ее.

— Ох. — Она прочистила горло. Она немного покраснела, хотя было трудно заметить при тусклом свете. — Ну, в таком случае, говори.

— Оливия весьма красива, — продолжил он. — Даже я, ее старший брат, могу это видеть. Но что-то недостает в ее глазах.

Это вызвало немедленное возмущение.

— Ужасно так говорить. Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что Оливия очень умная. Гораздо умнее всех тех мужчин, что толпятся вокруг нее.

Он снисходительно посмотрел на нее. Она была так преданна. Она взяла бы на себя пулю, предназначенную для Оливии, если бы в этом возникла потребность. Это очень хорошо, что она была здесь. Не считая, что она действовала успокаивающе на его сестру, он подумал, что вся семья Бивилсток обязана ей за то, что она была с ними. И он был уверен, что она сделает его пребывание в Лондоне вполне терпимым. Бог знает, как он не хотел приезжать. Последним, в чем он нуждался теперь, были женщины, пытающиеся «заполнить туфли» Летиции. Но, по крайней мере, с Мирандой он мог рассчитывать на приличную беседу.

— Ну, конечно, Оливия умная, — сказал он успокаивающим голосом. — Позволь мне сказать. Лично я не нашел бы ее интригующей.

Она поджала губы, и чопорность вернулась.

— Полагаю, это твое право.

Он улыбнулся и наклонился к ней, чуть-чуть.

— Думаю, что я бы, вероятнее всего, начал смотреть в твою сторону.

— Не говори глупости, — пробормотала она.

— А вот и нет, — уверил он ее.— Но, с другой стороны, я старше тех глупцов, что вьются около моей сестры. Возможно, мои вкусы созрели. Но вопрос спорен, так как, полагаю, я не молодой щеголь, и я не выискиваю никого из нынешнего урожая дебютанток.

— И ты не ищешь себе жену. — Это было утверждение, но не вопрос.

— Боже, нет, конечно, — выпалил он. — Что, спрашивается, я делал бы с такой женой?

2 июня 1819

Леди Ридланд объявила за завтраком, что прошедший бал был сокрушительным успехом. Я не могу не улыбаться ее выбору выражений, я не думаю, что кто-то отказался от ее приглашения, и я клянусь, что зала была столь переполнена — я раньше такого нигде не видела. Я, конечно, чувствовала себя разбитой вдребезги против всех прекрасных незнакомцев. Полагаю, что я провинциалка в душе, потому что не так уверена, что когда-либо захочу быть близка с моими поклонниками.

Я сказала это за завтраком, и Тернер выплеснул кофе. Леди Ридланд послала ему убийственный взгляд - я не могу представить себе, что она была довольна испорченным столовым бельем. Тернер собирается остаться на неделю-другую в городе, в Ридланд-Хаузе, что прекрасно и ужасно одновременно.

Леди Ридланд сообщила, что одна раздражительная старая вдова (ее слова, не мои, но она в любом случае не указала на личность) сказала, что я вела себя слишком фамильярно с Тернером, и что люди могут сделать неправильные выводы. И она сказала, что сказала той, что Тернер и я, практически, являемся братом и сестрой, и что, естественно, я положилась на него на моем дебютном балу и нет тут никаких неправильных выводов.

Я задаюсь вопросом, делают ли когда-нибудь правильные выводы в Лондоне.

Спустя неделю или чуть позже, солнце сияло настолько ярко, что Миранда и Оливия, несмотря на их достаточно долгое пребывание в столице, решили провести утро, исследуя Лондон. По настоянию Оливии они начали с посещения магазинов.

— Я, конечно, не нуждаюсь в новом платье, — сказала Миранда, когда они прогуливались вниз по улице, а их горничные шли на почтительном расстоянии позади них.

— Я тоже, но всегда интересно посмотреть, и, кроме того, мы можем найти какой-нибудь пустячок, который мы можем купить на наши карманные деньги. Твой день рождения наступит до того, как мы уедем, и ты должна купить себе подарок.

— Возможно.

Они блуждали по магазинам платьев, лавкам модисток, ювелиров и кондитеров, прежде чем она нашла то, что, собственно говоря, и не думала искать.

— Смотри на это, Оливия, — вздохнула она. — Разве это не великолепно?

— Не вижу ничего великолепного, — ответила Оливия, глядя в изящно украшенное окно книжного магазина.

— Вот, — указала она пальцем на экземпляр книги в изящном переплете. — Томас Мэлори «Le Morte d’Arthur».

Она выглядела так роскошно и прекрасно, что Миранде не хотелось ничего другого, кроме как взять ее в руки и вдыхать запах, исходивший от нее.

В первый раз в жизни она увидела то, что просто обязана была приобрести. Забыв про экономию. Забыв о практичности. Она вдохнула глубоко, душевно, нуждаясь в новом приливе энергии, и сказала:

— Я думаю, что наконец, поняла тебя, когда ты говоришь об обуви.

— Обувь? — переспросила Оливия, разглядывая свои ноги. — Обувь?

Миранда не потрудилась объяснить. Она была очень занята, наклоняя голову, чтобы разглядеть золотую тесьму, обрамлявшую страницы.

— А мы это уже читали, — вспомнила Оливия. — Полагаю, это было два года назад, когда нашей гувернанткой была мисс Лэси. Ты не помнишь? Она еще была ошеломлена тем, что мы ее не приобрели.

— Это не для чтения, — сказала Миранда, сильнее надавливая на стекло. — Разве это не самая красивая вещь, которую ты когда-либо видела.

Оливия смотрела на подругу с явным сомнением.

— Ну,… нет.

Миранда встряхнула головой и посмотрела на Оливию.

— Думаю, это то, что делает вещь искусством. Это то, что может поднять одного человека в небо, а другого даже не сдвинуть.

— Миранда, это книга.

— Эта книга, — решительно заявила Миранда, — является частью искусства.

— Она выглядит довольно старой.