Миранда покачала головой, но в этот момент Оливия села поудобнее. Матрас качнулся под ней, имитируя движение лодки, и хотя Миранда никогда в жизни не страдала морской болезнью, ее желудок начало крутить, и внезапно стало необходимо…

Миранда выпрыгнула из кровати, столкнув Оливию на пол, и схватила ночной горшок как раз вовремя.

— Боже милостивый, — сказала Оливия, почтительно — с самообладанием — сохраняя дистанцию. — Как долго с тобой такое?

Миранда уклонилась от ответа. Но ее желудок возмутился в ответ.

Оливия сделала шаг назад.

— Э—э… я могу что-нибудь сделать?

Миранда покачала головой, благо волосы были аккуратно убраны назад.

Оливия смотрела на нее некоторое время, затем пришла с тазиком и влажным кусочком ткани.

— Вот, держи, — сказала она, держа это перед собой на вытянутых руках.

Миранда благодарно кивнула.

— Спасибо, — прошептала она, вытирая лицо.

— Не думаю, что это насморк, — сказала Оливия.

Миранда снова покачала головой.

— Я уверена, что рыба прошлой ночью была превосходной, и я даже не могу представить…

Миранде не нужно было видеть лицо Оливии, чтобы растолковать ее временную остановку дыхания. Она знала. Она могла не верить в это, но она знала.

— Миранда?

Миранда застыла, уныло склонившись над ночным горшком.

— Ты… ты не…?

Миранда судорожно вздохнула и кивнула.

— О Боже. О Боже… О-о-о…

Это, возможно, был единственный момент в ее жизни, когда Миранда увидела, что Оливии не хватает слов. Миранда вытерла рот и, когда ее желудок наконец-то встал в некое подобие покоя, смогла отдвинуться от ночного горшка и сесть прямее.

Оливия все еще смотрела на нее, как на привидение.

— Как? — наконец, спросила она.

— Обычным путем, — резко ответила Миранда. — И уверяю тебя, нет никаких причин бежать в церковь.

— Прости. Прости, прости, — поспешно проговорила Оливия. — Я не хотела расстраивать тебя. Это просто… хм… ты должна знать… э-э… это такая неожиданность.

— Это неожиданно и для меня тоже, — ответила Миранда вялым голосом.

— Это, возможно, не так и удивительно, — сказала Оливия, не подумав. — Я имею в виду, если ты… если ты была… — Она не договорила, понимая, что ей лучше замолчать.

— И все же это сюрприз, Оливия.

Оливия помолчала еще пару мгновений, будто пытаясь выйти из шока.

— Миранда, я должна спросить…

— Нет! — предупредила ее Миранда. — Пожалуйста, не спрашивай меня, кто он.

— Уинстон?

— Нет! — яростно ответила она. Затем пробормотала, — Боже мой.

— Тогда кто?

— Я не могу сказать тебе, — произнесла Миранда надтреснутым голосом. — Это был… это был некто очень не подходящий. Я… Я не знаю, чем я думала, но, пожалуйста, не спрашивай меня снова. Я не хочу говорить об этом.

— Хорошо, — сказала Оливия, понимая, что было бы глупо давить на нее сейчас. — Я не буду спрашивать тебя больше, я обещаю. Но что мы собираемся делать?

Миранда не могла не почувствовать, как тепло разливается по телу от услышанного слова «мы».

— Послушай, Миранда, а ты уверена, что все правильно поняла? — внезапно спросила Оливия, ее глаза засветились надеждой. — У тебя могла быть просто задержка. У меня такое постоянно.

Миранда бросила красноречивый взгляд на ночной горшок. А затем, покачав головой, сказала:

— У меня никогда не было задержек. Никогда.

— Тебе надо уехать куда-нибудь, — сказала Оливия. — Скандал будет невообразимый.

Миранда кивнула. Она планировала написать письмо Тернеру, но не могла сказать об этом Оливии.

— Лучшим выходом для тебя будет покинуть страну. Континент, возможно. Как у тебя с французским?

— Неважно.

Оливия устало вздохнула.

— Ты никогда не дружила с живыми языками.

— В отличие от тебя, — сказала Миранда ехидно-раздраженно.

Оливия не удостоила ее ответом, предложив:

— Почему бы тебе не поехать в Шотландию?

— К моим бабушке и дедушке?

— Да. Только не говори мне, что они отправят тебя обратно из-за твоего положения. Ты всегда говорила, какие они замечательные.

Шотландия. Да, это отличное решение. Она известит Тернера, и он присоединится к ней там. Они могли бы пожениться без официального оглашения бракосочетания, и затем все будет, если не хорошо, то, по крайней мере, улажено.

— Я буду сопровождать тебя, — решительно произнесла Оливия. — Я останусь настолько, насколько смогу.

— Но что скажет твоя мать?

— О, я скажу ей, что кто-то заболел. Это ж срабатывало раньше, не так ли? — Оливия бросила проницательный взгляд на Миранду, который ясно говорил, что она знала, что заставило ее придумать эту историю о ее отце.

— Что-то слишком много больных людей вокруг...

Оливия пожала плечами.

— Эпидемия. Все больше причин для нее оставаться в Лондоне. Но что ты скажешь своему отцу?

— О, что-нибудь, — ответила Миранда, отмахнувшись. — Он не следит за моими передвижениями.

— Что ж, хоть какая-то польза. Мы уезжаем сегодня же.

— Сегодня? — слабо откликнулась Миранда.

— Вещи уже собраны, и нет времени ждать.

Миранда посмотрела на свой еще плоский живот.

— Нет, я полагаю, время есть.

13 Августа 1819 года

Сегодня я с Оливией приехала в Эдинбург. Бабушка и дедушка были слегка удивлены, увидев меня. Но намного больше их удивила причина моего визита. Они были молчаливы и серьезны, но ни минуты не позволили мне почувствовать, что разочарованы или стыдятся меня. Я всегда буду любить их за это.

Ливви отослала записку своим родителям, что сопровождает меня в Шотландию. Каждое утро она спрашивала, не пришла ли моя менструация. Как я и предвидела, ее нет. Я постоянно смотрю на свой живот. Я не знаю, что я ожидаю увидеть. Конечно же, он не вырастет внезапно, и, определенно, не так рано.

Я должна сказать Тернеру. Я знаю, что должна, но я не могу ускользнуть от Оливии, не писать же письмо в ее присутствии. Как бы я ни обожала ее, я не должна спугнуть ее. Она не может здесь быть со мной, когда приедет Тернер, который, несомненно, сделает это, когда получит мое письмо, надеюсь только, что я смогу его когда-нибудь отослать.

О Господи, вот и она.

Тернер не знал, почему так долго оставался в Кенте. Двухдневная поездка быстро удлинилась, когда лорд Гарри решил, что желает приобрести собственность, и кроме этого, желает, устроить прием и присутствие его друзей было просто необходимо. Тернер не смог придумать предлога, чтобы вежливо отказаться. И честно говоря, он действительно не хотел уезжать, иначе пришлось бы вернуться в Лондон и мужественно выполнить свой долг.

Не то, чтобы он избегал женитьбы на Миранде. Как раз наоборот. Как только он примирился с мыслью о повторном браке, это перестало походить на ужасную судьбу.

Но, тем не менее, возвращаться не хотелось. Если бы он не умчался из города, приведя не слишком убедительное оправдание, то он, возможно, решил бы вопрос. Но чем больше он тянул, тем меньше ему хотелось думать об этой проблеме. Как же он объяснит свое отсутствие?

В общем, двухдневная поездка превратилась в недельный прием, что в свою очередь перетекло в двухнедельное мероприятие с охотой, гонками и большим количеством свободных женщин, которым предоставили «карт бланш». Тернер боялся воспользоваться последним. Он мог бы уклониться от ответственности перед Мирандой, но тем нее менее оставался верен ее.

Затем в Кент приехал Уинстон и продолжил развлекаться с такой энергий, что Тернер почувствовал себя обязанным остаться и по-братски проследить за ним. Это заняло еще две недели его времени, которое он с удовольствием потратил, поскольку все эти причины успокаивали чувство вины, которое он испытывал. Действительно, разве мог он оставить своего младшего брата? Если бы он отпустил его одного, то бедный мальчик, вероятно, закончил бы острым приступом французской болезни.