– Молодой человек, сама я не возражаю, что ты за мной наблюдаешь, но я думаю, что пациентам не нравится, что ты так пристально смотришь на них.  Если ты хочешь знать, как я помогаю людям, давай я займусь твоим лечением, и тебе не придётся носить очки.

– Моя учительница говорит, что мне необходимо носить очки, иначе я не увижу, что написано на доске.

   Потом я сказала его матери, что, несомненно, я смогу помочь не только со зрением, но и избавить его от нервного подёргивания головы. Она как будто не поняла меня и сомневалась, что я смогу что-либо сделать для ее сына. Врач сказал ей, что, возможно, позднее Хайман перерастёт эту нервозность. Сам мальчик, по-видимому, был настроен также скептически, тем не менее, ему было очень интересно. Без сомнения, ему было любопытно узнать, что я буду с ним делать, и он с радостью дал себя поразвлекать.

   Я проверила его остроту зрения с очками, и обнаружила, что она составляла всего лишь 10/50, почти вся таблица была для него размытым пятном. Я сняла с него очки и заметила, что без них мальчик не так сильно таращится. В очках его лицо выглядело отталкивающим и морщинистым, как у старика. После того как доктор Бейтс осмотрел очки, он сказал, что вполне очевидно, что это они вызывали пляску святого Вита. Его нервозность возникала из-за напряжения глаз, вызванного неподходящими линзами.

   Я сказала Хайману прикрыть ладонями глаза, чтобы они были закрыты от солнечного света и представить одну из букв проверочной таблицы в идеально чёрном цвете. По-видимому, он думал, что мы играем в прятки и постоянно смотрел сквозь пальцы. Моё терпение было на исходе, но я не показала вида. Вместо этого я сказала, что очень переживаю за маленьких мальчиков, и хочу помочь ему. Он распрямил плечи и сделал усилие, чтобы держать голову прямо, но у него не получилось. Наконец мне удалось объяснить ему, что, если он хочет, чтобы подёргивания головы прекратились, ему надо прикрывать глаза ладонями, пока я не скажу их опустить. Он стал воспринимать лечение всерьёз, и, хотя я смотрела за ним, пока занималась другими пациентами, я ни разу не видела, как он опускает ладони или подглядывает через пальцы. Без сомнения, те 15 минут, что он провёл в таком положении, показались ему несколькими часами. Когда я освободилась, то подошла к нему и спокойно попросила:

– Теперь опусти руки, посмотри на меня и не забывай часто моргать, чтобы не таращить глаза.

   Он выполнил, что я ему сказала и, к моему изумлению, голова его держалась абсолютно прямо. Затем я рассказала ему одну историю – сохраняя тот мягкий тон в голосе – о мальчике из моего провинциального городка, который украл у фермера очень вкусные яблоки. Он съел слишком много яблок и вскоре начал понимать, что у него что-то не то с животом. Фермер поймал мальчика и наказал его, так что он страдал и внутри, и снаружи, и пришел к выводу, что воровать яблоки не так уж и здорово. Я рассказывала эту простую историю так долго, как могла, чтобы мой пациент не думал о себе или своих глазах. Хайману история показалась забавной. Пока он слушал меня, его глаза излучали радость, а голова не дёрнулась ни разу.

– Теперь сделай ещё пальминг для меня, а потом мы почитаем таблицу.

   Когда он открыл глаза во второй раз, его зрение улучшилось до 10/30. Равнодушие его матери исчезло. Она не знала, как выразить свою благодарность за то, что я сделала для её мальчика и пообещала проследить, чтобы он уделял пальмингу достаточное время каждый день. На следующем приёме мама Хаймана отметила, что подёргивания головы стали случаться реже. Я дала ей указания наблюдать за мальчиком, и как только она заметит подёргивания, сразу начинать пальминг. Это упражнение всегда помогало.

   Хайман очень хотел вылечиться до начала каникул и с готовностью выполнял все указания. Он и его мама ежедневно занимались по таблице по часу за один подход. Летом они часто приходили в клинику, мама мальчика избавилась от напряжения глаз и головных болей. Хайман выглядел как совсем другой мальчик, и осенью, когда началась учёба, он был здоров – подёргивания прекратились, а зрение улучшилось до 10/10.

   Тринадцатилетняя Бетти как правило удобно располагалась в уголке кабинета, чтобы наблюдать за пациентами. У неё не было проблем с глазами, но она всегда приходила за компанию со своим школьным приятелем, проходившим лечение. Она внимательно слушала, как я подбадриваю пациентов, но никогда не доставляла проблем и не задавала вопросов. Каким-то образом она раздобыла таблицу Снеллена и помогла своим друзьям улучшить зрение. Нескольких из них она привела ко мне, чтобы убедиться, что они могут обходиться без очков.

   Среди них был мальчик двенадцати лет по имени Джон, который носил очки на протяжении пяти лет и был очень близорук. Школьный врач прописал ему очки в возрасте семи лет. Доктор Бейтс осмотрел очки и обнаружил, что мальчик с миопией носил очки для дали. За год до этого, когда ему меняли очки, в оптике допустили ужасную ошибку. Не удивительно, что Джонни хотел, чтобы Бетти ему помогла! Она сказала мне, что без очков Джон видит только 50 строчку с расстояния 3 м. Когда я проверяла зрение Джона, он разместился на расстоянии 4,5 м и прочёл каждую строчку без ошибок. Он рассказал мне, что Бетти занималась с ним по часу почти каждый день на протяжении трёх недель, пока он не смог прочесть таблицу с любого расстояния, которое Бетти указывала. Жаль, что девочка перестала приходить в клинику – её семья переехала, а я потеряла замечательного помощника.

   Марджори

   Потом в клинику пришла мама с двумя маленькими дочками. Старшая девочка Марджори была у нас несколькими годами раньше, и мы вылечили ее. Младшую девочку школьная медсестра отправила домой и посоветовала проверить глаза у врача. Доктор Бейтс сказал маме девочек подождать меня, чтобы я проверила их зрение. Мама всё время смотрела на меня улыбаясь. Она поинтересовалась:

– Разве вы не помните мою малышку? Я привела её к вам и доктору Бейтсу шесть лет назад. У неё было переменное косоглазие в возрасте трёх лет, и доктор Бейтс вылечил её без операции.

   К тому времени нами были рассмотрены сотни случаев и сотни пациентов вылечены, а эта очаровательная малышка превратилась из крошечного трёхлетнего карапуза во взрослую девятилетнюю девочку. Её мама терпеливо ждала, пока я их вспомню. Я пыталась изо всех сил, обычно память меня не подводит, но не в этот раз. Не успев опомнится, я ответила:

– Конечно, я помню.

   Как же благодарна была мама, потому что я не забыла её ребёнка, и как мне было жаль, что я слукавила. Она просто знала, что я не забуду, как же я могла разубедить её. Если бы у доктора Бейтса был под рукой ретиноскоп, он бы обнаружил, что моя ложь была недальновидным поступком. Когда кто-нибудь говорит неправду, ретиноскоп всегда раскрывает этот факт.

   Глаза Марджори смотрели так же прямо, как и мои, но любой, кто видел маму девочки в клинике в тот день, услышал, что мы вылечили косоглазие у её ребёнка.

   Кэтрин

   Рядом стояла её сестра Кэтрин, гадая что мы собираемся с ней делать. Обе девочки были великолепно одеты, а Кэтрин напоминала большую фарфоровую куклу с кудрявыми волосами. Доктор Бейтс осмотрел её и сказал, что у девочки миопия, но не тяжёлый случай. Я разместила её напротив проверочной таблицы на расстоянии 3 м, и Кэтрин прочла без ошибок все буквы вплоть до 40 строчки. Когда я пошла к таблице, чтобы помочь своей маленькой пациентке, её мама опередила меня и мягким голосом предложила сделать пальминг и представить последнюю букву 40 строчки. Кэтрин всё выполнила, но она прикрывала глаза ладонями всего минуту, а затем опустила руки и открыла глаза, чтобы снова читать. Я хотела сказать девочке, что она делала пальминг недостаточно долго, но прежде чем я успела открыть рот, она начала читать следующую строчку, на которую указывала её мама. После каждой буквы, очень спокойно мама напоминала ей моргать, чтобы увидеть следующую букву без напряжения.