Первым к нам пришёл Джордж. Его прислали из школы за рецептом на очки из-за его головных болей. По его полузакрытым глазам и выражению лица было понятно, что мальчик постоянно мучается. Моим первым порывом была попытка заставить его улыбнуться, но мои усилия в этом направлении не увенчались особым успехом.

– Ты разве не позволишь помочь тебе? – спросила я.

– Может быть вы и можете помочь, а может и нет. – недоверчиво ответил Джордж.

– Но ты ведь позволишь мне попытаться, верно? – настаивала я, поглаживая его густые волосы.

   Приветливее он не стал, но разрешил проверить его зрение, которое оказалось 20/70 двумя глаза. Я показала ему, как выполнять пальминг и как расслаблять глаза. Он продолжал приходить в клинику, но на протяжении трёх недель я ни разу не видела, чтобы он улыбался, и он постоянно жаловался на головные боли.

   Потом пришла Глэдис в сопровождении мамы, которая изложила подробности случая дочки, который оказался очень похожим на ситуацию Джорджа. Зрение девочки было 20/200, и за очень короткое время я добилась улучшения до 20/40. Во время её следующего визита зрение временно стало нормальным, это произвело серьёзное впечатление на Джорджа. Я видела, как округлились его карие глаза, как он смотрел на Глэдис, пока мы занимались с ней, а позднее, когда он думал, что я не смотрела в их сторону, он подошёл к девочке и сказал:

– Ты не обойдёшь меня. Я первый пришёл и хочу вылечиться первым. Понимаешь?

   Я быстро разделила этих ребят, предвидя неприятности, но я всегда была благодарна Глэдис за то, что она, хоть и неосознанно, расшевелила Джорджа.

   Через неделю пришёл Чарли. Он выглядел очень печальным, и его мама, которая пришла вместе с ним, тоже была печальна. Головные боли Чарли были сильнее, чем у других ребят и по-настоящему мешали его прогрессу в школе. Приближалось время перевода в следующий класс, и оба, мама и сам Чарли, были обеспокоены, что он может остаться на второй год. Они надеялись, что с помощью очков им удастся избежать этой неприятности. Конечно, я объяснила маме, что в нашей клинике мы никогда не выписываем очки, мы лечим так, чтобы очки не понадобились. Я измерила зрение Чарли, которое оказалось 20/100. Я сказала ему закрыть глаза и отчётливо представить чёрную чёрную букву, прямо такую же, которую он видел в таблице. Он покачал головой и с горечью сказал:

– Я не могу ничего вспомнить, боль слишком сильная.

– Закрой глаза на пол минуты, – сказала я, – открой их всего на секунду и посмотри на букву, на которую я указываю, затем снова быстро закрой глаза. Выполняй эти действия несколько минут и увидишь, что произойдёт.

   А произошло то, что через несколько минут Чарли начал улыбаться и сказал:

– Боль ушла.

   Поочерёдное открывание и закрывание глаз помогло ему расслабиться и снять ужасное напряжение с глаз, которое и доставляло ему дискомфорт.

   Я показала ему технику пальминга и ненадолго ушла. Когда я вернулась, его зрение улучшилось до 20/70. Я была очень рада этому, как и мама Чарли, которая также с радостью услышала, что её сыну не нужны очки.

   Чарли регулярно посещал клинику и стал необычным пациентом. Однажды он сказал, что, когда катался на санках с мальчишками, солнце, отражавшееся от снега было настолько ярким, что он не мог открыть глаза, а голова разболелась так сильно, что ему пришлось пойти домой и лечь в кровать.

– Почему ты не поупражнялся немного с пальмингом и не представил одну из букв с таблицы? – спросила я.

– Точно, – ответил Чарли, – интересно, почему я не додумался до этого.

   В следующий раз он пришел после очередного снегопада, и ему не терпелось рассказать, что произошло.

– Я снова отправился кататься на санках с мальчишками, – выпалил он, как только я могла его слышать, – и боль вернулась в самый разгар веселья. Но в этот раз я не пошел домой, чтобы лечь отдыхать. Я вспомнил, что вы мне сказали, прикрыл глаза ладонями прямо на улице, и через какое-то время боль прошла. Я мог смотреть на снег, от которого отражалось солнце и меня ничто не тревожило.

   С самого начала двое наших чернокожих пациентов проявляли большой интерес к Чарли, и, полагая, что соревновательный дух, оказавшийся так кстати в случае Джорджа, не повредит и тут, я заметила:

– Видите, кто побеждает.

   Но им не требовалось побуждение с моей стороны. Каждый день приёма за час до назначенного времени черно-белое трио было у двери. Даже если перед ними была толпа других пациентов, дети пробивались без лишних церемоний и сломя голову бежали в кабинет. Там они прилежно выполняли упражнения, пока мы с доктором Бейтсом не приходили, хотя боюсь во время нашего отсутствия без баталий не обходилось. Теперь не было недостатка в улыбках, а что касается Джорджа, так его широкая улыбка вообще не покидала лицо.

   Чарли вылечился первым. Всего лишь за месяц с первого визита его зрение улучшилось до 20/10. Обычно пациенты не возвращаются после излечения, но этот мальчик продолжал практиковаться дома и вернулся в клинику, чтобы показать свои успехи мне и промежду прочим своим соперникам. В тот день в клинике с визитом находился терапевт, и я подозреваю, что Чарли хотел похвастаться, когда он прошагал в самый конец комнаты и оказался на расстоянии 9 м от таблицы. К моему изумлению, а также к досаде Джорджа и Глэдис, он правильно прочёл все буквы последней строчки таблицы. Чернокожие ребята поспешили предположить, что, вероятно, Чарли запомнил все буквы; поэтому я достала одну из таблиц с символами, которые мы используем с пациентами, не умеющими читать. Я спросила Чарли в каком направлении были повёрнуты символы на нижней строчке. Он не сделал ни одной ошибки. Не осталось сомнения, что острота его зрения действительно улучшилась до 30/10, что в три раза лучше принятого стандарта для нормального зрения. Всего лишь ещё один пациент нашей клиники смог прочесть таблицу с такого расстояния. После этого случая Чарли возвращался несколько раз, и боюсь, что руководствовался он не лучшими мотивами, а я с огромным удовольствием демонстрировала его способности медсёстрами и нашим посетителям.

   Джордж и Глэдис вылечились вскоре после Чарли, оба они улучшили зрение до 20/10. Мне было жаль, что они не смогли повторить успеха Чарли, но поскольку острота их зрения теперь в два раза лучше, чем общепринятая норма, я думаю, что они должны быть довольны.

   Прошло примерно два года как Джордж вылечился, а он по-прежнему навещает меня время от времени. Спустя примерно шесть месяцев после восстановления нормального зрения я заметила его в дальнем углу комнаты, когда он по-видимому пытался спрятаться. Когда я наконец подошла к нему и спросила, не беспокоят ли опять его глаза, он ответил:

– Нет, мэм, мои глаза в порядке, я просто хочу посмотреть на вас.

– Ах, ты просто хочешь, чтобы я в тебя влюбилась, не так ли?

   Джордж выглядел робким, он округлил свои большие карие глаза так, как только негритёнок может это сделать, он положил свою кучерявую голову мне на руку – просто маленький чернокожий мальчик, которому не хватало любви.

   Итальянский мальчик Джои девяти лет ударился головой в результате автомобильной аварии, из-за полученной травмы он практически полностью ослеп на левый глаз. Брат мальчика Пэтси рассказал, что, когда произошла авария, Джои был во главе войска, осуществляя хорошо организованное отступление после ожесточённой схватки, в которой он вынужден был оставить свои позиции, признав численное превосходство врага. Его лицо было обращено к неприятелю, а автомобиль был позади, и Джои не знал, что его сбила машина, он думал, что вражеские силы атаковали его с тыла. Позднее, когда он проснулся на больничной койке и осознал, что он ранен, первая его фраза звучала так:

– Где эти ребята, которые взгрели меня сзади.

   Позднее Пэтси рассказал мне, каких трудов ему стоило убедить Джои, что его сбил автомобиль, а не враги. Каким же наказанием для него было лежать на больничной койке! Сама по себе боль была сильной, но больнее было осознавать, что его команда осталась без лидера.