Пока в одной стороне колоны Араготы буквально устилали мясом каменную дорогу, в центре воинства Ходунов происходило нечто подобное. Лидер и сотня приближенных неистово пожирали своих обычных собратьев. Их пасти и глотки расширялись, зубы удлинялись и заострялись. Следуя их воле, все тело изменялось, становясь идеальным для поглощения большого количества несопротивляющихся собратьев.

Когда первая сотня поглотила по три десятка собратьев, лидер немёртвых, поглотив уже пять, а его тело, следуя воле разума немёртвого, поначалу становилось более приспособленным для пожирания, но, когда достигло размером со взрослого слона, начали действовать по другим прерогативам. Вместо вместительности на первое место встали сила, ловкость, разум, выносливость, смертоносность.

Всё это время лидер немертвых не прекращал жрать несопротивляющихся собратьев, поглощая мясо, дробя своими громадными челюстями кости, но тело больше не увеличивалось в размерах. Постепенно сантиметр за сантиметром на увеличившихся длинных когтистых лапах стали нарастать серые мышцы, которые с каждым мгновением становились всё больше и плотнее. Постепенно тело из длинного свинообразного состояния возвращалось к гуманоидному строению. Вот только четырехметровое туловище с головой, имевшей схожесть с челюстью акулы, в которой находилось до сотни двадцатисантиметровых клыков, выводило это создание на совершенно новый уровень.

В скором времени у сотни приближённых началась трансформация, подобная лидеру. Вот только в тот момент, когда приближённые стали клыкастыми гуманоидами, их лидер не сидел без дела — он всё жрал, выводя качество тела на совершенно иной уровень развития. Мышцы, кости, шипы, выросшие на плечах и шее, все усиливались и укреплялись, но самое главное, что в нём становилось сильнее. Это был его мозг, он не только стал больше в размере, он стал качественнее, что вылилось в быстроту мышления и восприятия…

Возвысившись над остальными, лидер немертвых увидел, как его собратьев в тылу стало намного меньше. Его разум уже позволял здраво оценивать свои силы, и лидер немёртвых понял, что в данных момент, чтобы победить всех врагов, ему нужно будет положить на поле боя всех собратьев, а затем сотню приближённых, а может, и свою жизнь. Мгновение поколебавшись, в первую очередь борясь с инстинктами, которые твердили пожрать врагов, он заревел, сотрясая своим рёвом окрестные горы. Сорвавшись на бег, выбежал из каменной тропы и, не сбавляя скорости, помчался по резкому уклону вниз.

Воля лидера немёртвых стала такой, что у остальных его собратьев не возникло и доли сомнений, чтобы последовать за ним. Те, тоже спрыгнув с тропы, понеслись вниз, но если у сотни приближённых уже хватало сил и умений, чтобы сбежать целыми по крутому склону, то у остальных не совсем. Многие из Ходунов, не ведающих страха и мчавшись на полном ходу вниз, сталкивались с камнями, напарываясь на сучья и колья, превращая своё тело в решето или вообще разбивая голову в кровавое месиво.

Великий немёртвый вновь заревел и ещё сильнее ускорился, ибо он осознавал, что нужно побыстрее покинуть это место, так как он мог привлечь внимание врагов, а его гибель была недопустима, ибо у него есть миссия, которую он исполнит — поглощать, жрать, сеять.

А пока выжившая сотня тысяч Ходунов, спасаясь бегством, покидала горную долину Сломанного Клыка. В это же время глубоко под землёй было не менее эпичное, вот только не сражение, а бегство…

«Баал, хватай Белора и беги быстрее!» — мысленно прокричал я, так как заметил, что деду уже с трудом удаётся поддерживать скорость нашего отступления.

А было всё так хорошо до того момента, когда Белор сказал, что мы заплутали и не нанёс тот удар.

Десятью минутами ранее

— Мы точно бежали в нужном направлении, будь проклят этот мох! — чуть ли не зарычал Белор и со всей дури долбанул по стене, образовав немалую паутину трещин.

— Где мы хоть приблизительно? — стараясь успокоиться, спросил я, рассматривая светящийся мох и острейшие сталактиты над нашей головой. — Берегись! — крикнул, ибо заметил, как несколько из них понеслись в нашу сторону.

Дед хотел было что-то сказать, но вместо этого отпрыгнул в сторону, и, чёрт возьми, единственным местом, куда он додумался отпрыгнуть, была та же стена, где он ранее нанёс удар. Звук дробящегося на куски сталактита прозвучал одновременно со звуком крошения стены, в которую влетел квадратный Белор, а следом его отборный мат.

Когда пыль развеялась, нам стал виден проход, вот только пещера внутри него была полностью заросшей этим же светящимся мхом, а это было очень опасно.

— Только не говори, что мы туда полезем!

— Ну дык, если мои ориентиры верны, то мы немало времени можем сберечь.

— Если ты тут не смог найти ориентиры, то как ты там сможешь?

— Нужное направление я чувствую интуитивно, а вот всякие повороты, да, могу пропустить, но путь точно верный.

— И про этот путь, на котором мы сейчас, ты тоже говорил, что он верный. Но ладно мох и плутания, а что, если там погань какая?

— Мы не так глубоко под землёй, так что там ничего сверхопасного мы не встретим, но погань может всякая быть и тут, так что ты сильно-то не расслабляйся.

— Ну ты, Сусанин!

— Кто?

— Не важно, погнали!

— Куда погнали? Просто быстро идём, а то в пропасть какую можем сгинуть!

— Подожди, а на этом пути, где мы сейчас, ты не знаешь, куда идти?

— Говорю же, проклятый мох, его раньше тут не было столько, а сейчас всё обросло в одно единое, сокрыв кучу ходов.

— Черт возьми!

— Кто?

— Не важно, ну идём. Но если нас там убьют, я тебе бороду повыдёргиваю!

— Ха-ха, моя борода покрепче стали будет, так что не обещай невыполнимое…

— Да-да, идём уже, времени и так в обрез…

— Скажи Калипсо и Баалу, чтобы шли мягко, ибо можно в некоторых местах провалиться.

— Ещё раз спрошу, нам точно нужно в то место? Может как-то этими путями?

— Точно, не трусь, тут кругом можно провалиться. Просто ранее можно было гнать, так как мох хорошо освещал, и места хоть и не те, но схожи. Сейчас же в той пещере нужно быть поосторожнее, ибо мало ли, место абсолютно новое.

— А с чего ты решил, что мы вообще, следуя через ту пещеру, пройдем куда нам нужно, а не залезем еще глубже и заплутаем окончательно?

— Можем тут остаться, но и здесь я тоже не знаю, куда идти.

— Возможно стоит вернуться назад и начать заново по пройденной дороге?

— Как вернуться я тоже не знаю, говорю же, сраный мох все ориентиры собой закрыл, вряд ли сразу вернёмся. А все подземные пещеры соединены общими туннелями, так что эта пещера не может быть тупиковой, и чем быстрее мы пойдем, тем быстрее приблизимся к замку. А там, думаю, смогу найти вход.

— Веди, надеюсь, мы выберемся, — сказал я, но что-то внутри меня было против выбранного нами пути.

Поначалу шли медленно и очень осторожно, затем ускорились, но после первого раза чуть было не провалились в трещину. Ну как трещину, скорее, это была бездонная пропасть, так как звуки ударов каменной гальки, достигшей дна, я так и не услышал. Мы вновь замедлились.

С момента, как забрались в неосвещённую пещеру, мне почему-то было не по себе, и это было не из-за покрывшего всё и вся темно-зелёного еле светящегося мха, а из-за чего-то другого. Баал и Калипсо тоже что-то чувствовали, но, как и я, не могли объяснить суть своей тревоги.

Деда я не трогал, ибо тот был настолько сосредоточен на нашем пути, руководясь лишь своими непонятными для меня ориентирами. Так что я решил лишний раз ему не мешать, да и он, скорее всего, что-то чувствовал, ибо постоянно вертел головой, словно стараясь увидеть что-то.

Так пройдя одну пещеру, следом зайдя в другую и также медленно следуя, спустя минуту он остановился и застыл столбом.

Поначалу я думал, мол, ориентиры ищет, но заметил, что Белор уставился лишь в одну точку и посмотрел туда же. Было уже хотел спросить, почему он пялится в поросшую мхом каменную стену, но, прислушавшись к себе, почувствовал, что от каменной стены в нашу сторону направлена угроза.