– Посмотри на меня. – голос Дамира раздраженный.

Он тоже едва сдерживается, но Влада чувствует, что злость напарника обходит ее стороной.

Девушка закусила губу. Послушно подняла голову и трусливо встретилась с ним глазами.

– Герман, – тихо начала она: – Он….

Слова застряли в горле. Заныла рана на руке.

– Что он? – терпеливо переспросил капитан, хотя Исаева чувствовала, как нервно подрагивают пальцы на ее плечах.

– Он…

– Действительно, Влада, что я?

Гость застал их врасплох. Напарники вздрогнули и одновременно обернулись.

Герман стоял в дверях, продолжая одной рукой держаться за стальную ручку. Вторую засунул в карман и ухмылялся.

Ухмылялся.

Чертова ухмылка.

До чего же она ему шла. Каким же чертовски красивым делала его мужественное лицо.

И как же мерзко искривлялась эта красота в глазах любого, кто знал, какое перед ним чудовище.

– Мне тоже очень интересно послушать, что же я.

Взгляд Германа казался ядовитым. Он даже не пытался скрывать презрение, а победная ухмылка становилась все шире. Дович смотрел на трясущуюся от гнева Владу и наслаждался местью. Девушка же была уверена: еще мгновение, и в кабинете раздастся его довольный хохот.

Но пока стояла тишина. И в этой тишине отчетливо слышалось, как тяжело дышит Исаева.

Дамир, что при разговоре с напарницей наклонялся к ней и заглядывал в глаза, наконец, выпрямился. Убрал руки с плеч девушки и обернулся, а Влада теперь не ощущала на себе взгляда Довича – весь удар на себя принимал Миронов.

Капитан засунул руки в карманы, расслабленно опустил плечи и холодно кивнул вошедшему.

– Чем обязаны, товарищ майор?

Казалось, разозлиться сильнее уже невозможно, но Владу будто окатили холодной водой. Девушка вздрогнула и шагнула в сторону, чтобы снова видеть Довича.

– Что? – сипло переспросила она, сжимая дрожавшие пальцы в крепкие кулаки: – Что ты сказал? Майор?!

Она несдержанно рванула вперед, но напарник, опомнившись, перехватил ее за талию. Затем вернул руки на плечи, но держал по-прежнему сильно. До синяков.

– Пусти меня! – Влада делала только хуже, вырываясь из его хватки. Перед уставшими глазами мелькали блики, но гнев переполнял и мешал соображать адекватно.

Позже Влада не раз пожалеет о своем срыве, но сейчас все мысли занимала только ярость.

Папе и дяде бы точно не понравилось.

– Я его убью, пусти меня! – Исаева рвалась со всеми силами, на которые была способна, и Дамиру пришлось снова перехватить ее за талию, чтобы девушка ненароком не вывернула себе плечи. – Какой к чертям майор?! Серьезно?! Вот эта тупая инфузория, которая умеет только прикрываться папашиной задницей?! Майор?!

– Закрой рот. – Дович перестал скалиться.

Его сильно задевала эта тема. Это было так же очевидно, как то, что Влада была права: майором за собственные заслуги Герман стать не смог бы.

– Что, папаша кого надо в задницу поцеловал?!

– Закрой рот, я сказал!

– Я сейчас тебе рот закрою!

Спокойствие Довича оказалось шатким. Удивительно, но слова Исаевой вынудили и его выйти на эмоции – гнев девушки отразился на лице Германа, словно в зеркале. Но справился майор с ним быстрее.

Исаева же мысленно попросила у напарника прощения и силой впилась ногтями в его запястья. В больной ладони вспыхнул пожар, но девушка лишь зашипела и рванула вперед, в надежде, что капитан ослабил хватку.

Ошиблась. Болезненно стиснув зубы, Дамир не отпустил ее и грозно рявкнул:

– Уймись, Исаева!

Влада вздрогнула, но не смогла сдержаться и предприняла очередную, уже более слабую, попытку вырваться.

– Угомоните подчиненную, капитан Миронов, – Герман прищурился и снова усмехнулся: – Я к вам, вообще-то, по делу, а вы тут церберов на цепях не держите.

Влада задохнулась в очередном приступе злости, а Дамир отмахнулся от слов гостя, словно тот был надоедливой мухой. Рывком развернул девушку по кругу, чтобы она оказалось к нему лицом, а майор остался за спиной.

– Влада! – он говорил уже тише. Пытался успокоить ее, не срываясь: – Прекрати. Хватит, слышишь меня?

Девушка пыталась вслушаться в смысл его слов. Но не могла справиться с собой так просто.

– Как я могу прекратить? Как? – голос сорвался на унизительный визг. Это немного отрезвило, и несколько секунд она тяжело дышала, прежде чем продолжить: – Из-за этого придурка маньяк выйдет на свободу! Дамир, ему же плевать на все! Он про службу в полиции не знает ни черта, кроме длинны форменной юбки у какой-нибудь стажерки! А уже майором стал?! И имеет право голоса?! Серьезно?! Он же разрушил все, что мы пыталась доказать! Представляешь, сколько еще людей может из-за него погибнуть!?

Девушка слушала саму себя, и внутри снова заколыхался слабый огонек глупой надежды: может, под влиянием ее истерики, Дович действительно поймет, что творит? Может, передумает?

– Вообще-то, – Герман кашлянул, вынуждая бывшую напарницу замереть. – Я хотел сказать, что могу одобрить ордер. И принять доказательства.

Девушка осеклась. Дамир, что все еще смотрел на нее, прищурился. Его губы сжались в тонкую нить, а на скулах заходили желваки.

Он медленно обернулся, на всякий случай не убирая одну руку с плеча напарницы. Но та удивилась настолько, что еще и не думала вырываться.

– Что? – выдохнула пораженно: – Что ты имеешь в виду?

– То самое, – Герман был серьезен, и Влада молилась, чтобы издевательский блеск в почти черных глазах ей только чудился: – Я же не дурак. Ладышев вполне себе тянет на убийцу, хоть и надо еще поработать, чтобы доказать его вину. Пока ваших отчетов более, чем достаточно, чтобы задержать его до выяснения обстоятельств.

Майор многозначительно замолчал, а Дамир медленно процедил:

– Тогда какого черта, товарищ майор, вы только что говорили комиссии обратное?

И снова это его обращение по званию прозвучало, словно оскорбление. Дович скривился, но быстро взял себя в руки.

– Я просто знаю, как все можно исправить, – уголки губ Германа тронула презрительная усмешка. Он быстро ее скрыл и снова стал театрально серьезным.

– И как же? – дернул бровью Дамир.

– У меня, знаете ли, прежде была очаровательная напарница…

Влада замерла. Она уже поняла, что Дович выплеснет на них какую-нибудь грязь, и теперь пыталась заранее подготовиться. Считала до десяти и делала все возможное, чтобы не сосредотачиваться на мерзких словах.

– Я очень дорожил ей, – продолжал тем временем тот, – А она взяла и предала меня. Жалобу накатала. Дело пыталась завести. Представляешь, капитан?

Капитан вряд ли представлял. Посмотрел на Владу, что тряслась от ярости, и едва заметно усмехнулся.

– Ты не подумай, – продолжал Герман: – Я был совсем не при чем. Просто у девочки слишком богатая фантазия и извращенные понятия влюбленности. Вот и все!

Влада выругалась. Там мерзко, что даже Дамир не сдержался от удивленного «о». А майор, все отчетливее ощущая свою неприкосновенность, продолжил:

– Так вот. Мало того, что оклеветала, так еще и перед коллегами унизила. Нанесла физический и моральный урон. Едва не избила!

– Урод…

– И теперь я на нее очень обижен.

– К чему ты клонишь, майор?

Голос Дамира показался Владе ненастоящим. Он был глухим и доносился до нее словно сквозь толстый слой ваты.

Зато слова Германа она различала отчетливо. Бывший напарник будто кричал ей в самое ухо, хотя на самом деле находился на расстоянии нескольких шагов.

– Я? – красивые губы тронула усмешка. – Да ни к чему особенному. Просто хочу сказать, что подпишу все бумаги. Дам разрешение на расследование и арест этого Ладышева. Ну, и предоставлю все условия для дальнейшего следствия.

Снова молчание. Дамир странно расслабился и спокойно уточнил:

– Твои условия?

– Очень просты, – Дович ждал этого вопроса, и смотрел на Миронова удовлетворенно. Словно покупатель нашел сговорчивого торговца на рынке: – Я ведь совсем не злой, правда. И не жадный. Деньги мне не нужны, да и вряд ли у вас есть… Я всего лишь хочу, чтобы упомянутая мной ранее особа, пару раз заглянула в мой номер в отеле. И попросила прощения за свои прошлые выходки... – молчание и пошлая ухмылка: – А уж остальное будет зависеть от того, насколько старательно она «извинится».