А потом накрыла волна мягкого спокойствия и странной безопасности.

Кошмары разлетелись, словно стая испуганных воронов.

Поспать удалось не больше двух часов, и сон совсем не принес облегчения.

Руки заледенели, а тело затекло. Влада закуталась в плед и что-то устало пробормотала себе под нос. Нервы раздражало громкое шипение закипающего чайника.

– Вставай, – донесся до нее насмешливый голос Дамира. – Через полчаса выезжать. Кофе будешь?

Исаева буркнула, что будет, и с трудом поднялась. Веки слипались, и девушка еще несколько минут сидела с закрытыми глазами и боролось с желанием заснуть в таком положении.

– Да уж, – горький запах кофе стал ощутимее, и уже через мгновение кто-то вложил в пальцы горячую кружку: – Женщины с утра – жуткое зрелище.

Влада фыркнула. Приоткрыла глаза, с наслаждением отхлебнула кофе и беззлобно отозвалась:

– Посмотрел бы на себя, Ален Делон.

Пока девушка обувалась, Дамир поставил такую же кружку перед Глебом.

Влада, что наблюдала за ним, только хмыкнула. Сказал бы ей кто-то при их первой встрече, что этот человек умеет проявлять заботу – ни за что бы не поверила.

– Просыпайся, – капитан похлопал Тюрина по плечу. – Давай, Глеб.

Тот в ответ дернулся, причмокнул пухлыми губами и повернул голову на другую сторону.

Дамир снова поднял руку, но Влада остановила его:

– Пусть хоть немного еще поспит.

Девушка встала, забрала с дивана плед и аккуратно укрыла плечи Тюрина.

Миронов покачал головой и отошел к микроволновке, откуда уже доносился запах расплавленного сыра и теплого хлеба.

***

– Уверен, что дома кто-то есть?

Влада с сомнением косилась на дверь. Они звонили уже несколько минут, но внутри по-прежнему было тихо. Дамир решил не предупреждать хозяев заранее о приезде, и сейчас эта идея казалась не самой удачной.

Капитан раздраженно щелкнул языком и еще раз надавил на кнопку звонка.

Влада вздохнула и зябко передернула плечами. Небо затянула темная пелена. Вязкий туман лип к коже и волосам – утро выдалось таким же серым, как и настроение.

Они уже собирались уходить, когда в доме послышался странный стук. Он становился громче и, спустя несколько секунд, дверь, наконец, открылась.

На пороге стоял мужчина. На вид ему можно было дать лет шестьдесят, но Владе почему-то казалось, что это впечатление обманчиво. Наверное, все дело было в полностью седых волосах и выцветших глазах, словно у дряхлого старика. Они пугали и завораживали одновременно.

– Кто вы? – мужчина нахмурился.

– Мы из полиции. – Дамир достал удостоверение.

Мужчина внимательно рассматривал документ и хмурился. Затем кивнул и отошел в сторону, освобождая проход:

– Проходите. Не стойте на пороге.

И только теперь Влада поняла, откуда доносились те странные звуки – у незнакомца подмышками были зажаты костыли. Передвигаться без них он не мог – ниже колена не было одной ноги.

Мужчина поджал губы и дождался, пока напарника зайдут в коридор. Приглашать дальше он не стал, но и дверь за их спинами прикрыл. Видимо, опасался внимания соседей.

– Что вы хотите?

– Кем вы приходитесь Ладышевой Софье? – Дамир говорил спокойно и даже равнодушно.

Влада решила дать ему вести разговор, а сама незаметно осмотрелась. Ничего необычного – большой коридор большого дома. Холодный паркет, вешалка с одеждой и две обувных полки. В воздухе витал запах старости.

– Сонечка – моя дочь… – голос хозяина дрогнул. – Была…

Он тряхнул головой и сжал зубы:

– Что вы хотите? Зачем опять пришли?

Исаевой стало не по себе. В глазах мужчины появлялась ненависть.

– Мы пытаемся найти её убийцу. – капитана же трудно было чем-то прошибить.

Холодный тон, уверенное выражение лица и ни капли ненужной жалости. В такие моменты он вызывал у Влады уважение – она еще не научилась так тонко и профессионально контролировать эмоции.

– Нас с женой допрашивали сотню раз. – сквозь зубы процедил мужчина: – Прошло уже четыре года! Четыре чертовых года, вы слышите? Моей девочки больше нет, и никто за это не ответил. А вы все ходите и бессмысленно допрашиваете!

Последнее он буквально выплюнул. Влада сглотнула и отвернулась. В глаза хозяина она смотреть не могла – слишком велик был стыд за своих коллег, которые так безалаберно отнеслись к своей работе и принесли столько ненависти и без того убитой горем семье.

– Как Вас зовут? – неожиданно спросил Дамир.

Хозяин осекся. Мгновение помолчал и сухо бросил:

– Александр. Александр Тимофеевич

– Так вот, Александр, – на мгновение Владе показалось, что голос напарника смягчился, но сейчас в нем снова появились жесткие нотки: – К сожалению, протоколов ваших допросов у нас нет. Документы были уничтожены из-за несчастного случая.

Дамир врал. Отчеты были, но информация в них была ничтожная и дилетантская, и ничем не могла им помочь.

– Я совсем не удивлен, – Александр скривился: – Современной полиции плевать на дела. Лишь бы закрыть статистику и ничего не делать. Никакой чести…

– А раньше было по-другому? – Миронов подхватил игру, а Влада нахмурилась.

– По-другому, – выплюнул хозяин.

– Вы служили?

– А вы не видите? – мужчина кивнула на ампутированную ногу: – Я повидал столько, товарищ капитан, что вам не приснится в кошмаре. Вы молоды и совсем не знаете, что такое боль и страдание. Наверняка жили, словно барин, пока мы страну отстаивали.

Исаева незаметно протянула руку и успокаивающе коснулась сжатого кулака Дамира. Она не смотрела на него, но чувствовала, как напарник начинает злиться. Хозяин перегибал. И его слова задевали.

– Афганистан? – Миронову удалось остаться внешне спокойным. И только Влада чувствовала, с какой силой он сжимает кулак.

– Именно так.

– Потеряли ногу на боевом задании?

Хозяин зло прищурился:

– Кажется, вы пришли спрашивать меня о другом. – он повысил голос: – Так вот спрашивайте и проваливайте. Я не хочу тратить на вас время.

Мрачные тени затопили комнату. Слабый свет от настольной лампы разгонял их от письменного стола и вынуждал прятаться по углам в ожидании. По стеклу барабанил слабый дождь, а в форточку врывался запах ночной свежести.

Когда-то в детстве Влада боялась темноты и того, что она могла прятать в себе. Сейчас же девушка больше боялась монстров, которых никакая темнота не спрячет – они ходят под солнцем и в человеческом обличие.

Девушка злилась. Злилась из-за острого чувства беспомощности. Злилась из-за того, что понимала – они снова в тупике.

Каша в голове никак не хотела рассасываться. Все перемешалось. От отца Сони они узнали совсем мало, только отрывистые факты, большая часть из которых уже была в отчетах: родители вернулись домой, дочери нигде не было, вокруг бардак и следы крови. Вызывали полицию, подали заявление. Уже через двое суток девочку нашли на территории её школы.

Это всё.

Ничего нового. Все запуталось еще сильнее.

Почему смышленая, по словам окружающих, старшеклассница открыла дверь убийце? Откуда она его знала? Почему именно «П»? Почему тело привезли в школу? Какой «грех» могла она совершить, чтобы попасть на Жатву, ведь была еще ребёнком?

Слишком много загадок. Чересчур.

Влада задумчиво прокрутила между пальцев ручку и со вздохом поставила точку. Она только что разговаривала со знакомым психологом, чтобы вместе составить психологический портрет Врачевателя. Все, что услышала, девушка записала в блокноте, и теперь отрешенно рассматривала свой кривоватый почерк и пыталась вдуматься в смысл.

Он глубоко травмирован. Судя по тому, что между жертвами нет ничего общего – травма не связана с определенным человеком – членом семьи или близким знакомым. Скорее всего, травматический опыт копился на протяжении всей жизни, вынуждая ненавидеть людей любого пола, возраста и социального положения. Проще говоря, всех вокруг.