– Я, разве, разрешал? – недовольно огрызается Кайданов.

Я смотрю на мужчину широко распахнутыми глазами. Он ухмыляется. Недовольство постепенно сменяется игривым настроением. Глеб прячет своё королевское достоинство, натягивая боксеры. Застегивает джинсы, давая понять, что мне сегодня больше ничего не светит. Да и на что я надеялась?! Он же и просил об удовольствии лишь для себя. Мне хочется зарыдать от желания кончить. По-моему, я готова умолять об этом Кая, если потребуется.

– Хотя, знаешь, – неожиданно начинает мужчина. – Пожалуй, я дам твоим пальчикам возможность поиграть с влажной дырочкой. А я посмотрю. Думаю, мне понравится смотреть на то, как ты кончаешь от собственных пальцев.

Я недоуменно смотрю на него. Никогда раньше мне не приходилось делать этого напоказ.

– Давай же, Марина, сделай это, – Глеб подходит ближе и усаживается передо мной на корточки, спускает джинсы вместе с трусиками, предоставляя мне беспрепятственный доступ к влажным складочкам. – Я жду.

Неуверенно тяну руку к промежности, находящейся сейчас прямо напротив лица Кайданова. Осторожно провожу пальцем между складок, и он мгновенно утопает в смазке, самопроизвольно проскальзывая глубже.

Эти ощущения сводят с ума. Как же я мечтала об этом! Зовущая дырочка так долго изнывала от желания, пульсировала и сочилась смазкой, что теперь даже прикосновения собственной руки кажутся чем-то запредельно сладким.

Сама не замечаю, как теряю остатки стыдливости и уже во всю подмахиваю себе бёдрами, неистово тереблю и сжимаю набухшую горошину, а стону так громко, будто это Глеб трахает меня со всей силы.

Кайданов выпрямляется и обходит меня сзади, плотно прижимаясь.

– Давай, маленькая ведьма, кончи для меня, – тянется руками к груди и с силой выкручивает соски, целуя в шею.

Именно это даёт толчок умопомрачительному оргазму, яркому и мощному, который уже давно наливался внутри меня, но я никак не давала ему возможности вылиться наружу, то и дело меняя темп и интенсивность движений пальцев. Мне нравилось держать себя на той грани, когда вот-вот кончишь, хотелось насладиться этим чувством подольше.

– Хорошая девочка, – констатирует Глеб, когда я прекращаю содрогаться от сладостных спазмов. – Как же сладко ты кончаешь... – тихо произносит рядом с ухом. 

Кай тянется рукой к моей промежности, и я дергаюсь, когда он касается меня там. В данный момент я ещё не готова принимать новую ласку, нижние губки чересчур чувствительны сейчас.

– Чщщщ... – тянет Глеб. – Я лишь хочу ощутить, насколько ты мокрая.

Его пальцы скользят по складочкам и быстро находят мой вход. Мужчина удовлетворенно стонет, когда погружает внутрь два пальца.

– Черт! – издаёт он следом, и я слышу позади себя звук расстегивающейся ширинки.

Глеб безошибочно упирается головкой в то самое место, откуда только что вытащил пальцы, слегка надавливает, заставляя меня задержать дыхание. Господи! Когда же эти пытки кончатся?! Когда появится возможность противостоять этим распутным желаниям?!

Кайданов заводит мои руки за спину и зажимает их огромной ладонью, другой рукой наклоняет меня чуть вперёд, а затем перехватывает запястья обеими руками. Слегка тянет на себя, и лишь тогда рывком входит на всю длину. 

Я забываю обо все на свете! Даже о том, как гадко то, что полностью одетый мужчина жестко трахает абсолютно голую меня в камере временного содержания полицейского участка.

ГЛЕБ

9 сентября 2020 года (наши дни)

Марина засыпает практически сразу, как мы оказываемся в машине. Я не удивлён. Она проторчала в камере несколько часов, а перед этим угоняла от преследователей, что тоже требует немалых усилий. А в довершении, я вытрахал из неё последние силы, пока она не обмякла в моих руках после очередной порции порочного наслаждения.

Я в наглую пялюсь на нее. Бессознательно любуюсь прекрасной милой девушкой, мирно посапывающей рядом со мной.  Сейчас Марина похожа на Ангела. Мягкие черты лица, манящие губы и это, практически детское, спящее выражение лица. Одёргиваю себя, когда, наконец, соображаю, чем занимаюсь. Бред какой-то! Отворачиваюсь к окну, дабы больше не провоцировать ненависть к себе за подобное поведение и не побуждать к абсолютно ненужным мне действиям. Чертова Марина! Откуда же ты взялась такая?! 

Снова перевожу взгляд на девушку, за что мысленно отвешиваю себе отрезвляющую пощечину. Пора кончать с этим! Может, вернуть ее Колобку раньше времени?! Но нельзя, блядь! Я же так и не выяснил, какого хрена мне ее подсунули. 

– Гора, – обращаюсь к помощнику по телефону, – надо забрать мотоцикл со штрафника и выяснить, с кем встречалась сегодня Марина.

– Да без б, Кай, – отвечает мужчина, но складывается такое впечатление, будто он хочет добавить что-то ещё, но не знает, как сказать.

– Говори! – не выдерживаю я.

– Пуле хуже. Врачи беспокоятся за его жизнь. Может, стоит навестить, пока не стало поздно? – произносит Гора с каким-то напряжением в голосе.

– Не пизди мне! – резко отвечаю. – Я его лишь слегка продырявил! И он до сих пор под вопросом. Пока не узнаю правду – чтобы больше имени его не слышал! А чем давать мне советы, лучше выясни, почему твои ребята кукурузу охраняли! Их послали за Мариной следить, а ни в носу ковыряться!

– Кай, да им за мотиком все равно было не угнаться! – оправдывается Гора.

– Не беси, а! – отключаюсь, потому что боюсь своими раздражёнными возгласами разбудить Марину.

Сука! Боюсь разбудить Марину... Тошно становится, когда думаю об этом. Грудь хочется разорвать и всякую дрянь оттуда повытаскивать. Очиститься от этого дерьма, которое бабочками в животе называют.

Когда подъезжаем к дому, я небрежно толкаю девушку в плечо, чтоб проснулась, а сам быстро выхожу из машины. 

Через час Гора докладывает, что Марина встречалась с неким Владиславом Морозовым, двадцативосьмилетним москвичом, скорее всего безработным, т.к. о роде деятельности этого кобеля ничего не известно. Да... Отлично нынче живут тунеядцы, покупая себе автомобили за четыре миллиона рублей.

– Мотик ещё пробей, – на всякий случай прошу Гору, хотя Шептун уверял, что там все чисто.

Я все же решаю навестить Пулю, все-таки реально никогда косяков за ним не наблюдалось и сейчас, когда мне удалось более или менее восстановить ясность ума, частично выместив всепоглощающую жажду мести, я отчетливо это понимаю. Но перед тем, как ехать в больницу, звоню доктору, уточняя правдивость сведений Горы. Мужчина удостоверяет все до последнего слова, тем самым подтверждая верность моего решения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

В больнице оказываюсь уже ближе к вечеру. Вася, как ни в чем не бывало, с довольной мордой сидит на постели, с пультом от телика в руках. И смотрит, конечно же, ебучие новости. Вот на человека при смерти нихуя не похож! С трудом подавляю в себе желание вмазать по наглой роже.

– И? – сразу налетаю. – К чему этот спектакль?

– Я поговорить хотел... – Пуля отключает телевизор и встаёт с постели, свешивая ноги с кровати. – А это был единственный шанс из тысячи, что ты приедешь.

– Скажи, ты тупой? – уточняю я, разозлившись.

– Глеб, – мужчина пытается что-то возразить, но я не даю.

– Нет, реально, ты тупой? Я же сказал, что пока не узнаю правду о тебе, веры моей не будет! Ты что-то хотел сказать?! Прости, но твои слова для меня сейчас не что иное, как пустая болтовня, которую я больше в уши себе заливать не дам! Надо было просто грохнуть тебя тогда! Было бы меньше проблем.

– Да успокойся ты! – Василий неожиданно повышает голос. Хорошо так повышает, кричит! На меня, мать его, кричит!

От неожиданности я подвисаю. Буквально на секунду замираю, но этого оказывается достаточно для того, чтобы Вася перехватил инициативу.

– Прекрати уже вести себя, как ребёнок! Ты словно подросток, застрявший в мужском теле! У тебя нет промежутков – видишь лишь чёрное и белое! Прешь к цели, как танк, по головам шпаришь, даже не разобравшись, стоит ли оно того.