Все происходит в полной тишине с нашей стороны, лишь под юморную песенку, доносящуюся из-за двери. Глеб надавливает мне между лопаток, вынуждая наклониться вперёд. Выставляю перед собой руки, упираясь ими в стену. Слышу в ушах собственное дыхание, как оно пульсирует там наперебой с торопливым стуком сердца, уже давно несущегося в какой-то ненормальной скачке.

Мужчина отодвигает в сторону мои трусики и направляет возбужденный орган между ягодиц. Я не смогу смолчать! Не смогу! Промежность пульсирует в предвкушении безудержного кайфа. Эти чувства сильнее меня, и они рвутся на свободу уже сейчас, прямо в этот момент, когда Кайданов еще даже толком не коснулся меня.

Глеб будто читает мысли. Он закрывает мой рот рукой. Да что там рот! Пол лица накрывает ладонью, зажимая так сильно, что ни один вопль не прорвётся сквозь такую маску. 

А потом дрожь... В тот самым момент, когда головка члена упирается во влажные набухшие губки.

Я не могу дышать. Не из-за Глеба, зажавшего мне рот, а от невероятного напряжения, скопившегося во мне, заставляющего сжиматься в ожидании момента, когда твёрдая горячая плоть пронзит изнывающую от желания узкую дырочку.

И оно нарастает. С каждой секундой становится все больше и объемнее, кажется, ещё чуть-чуть, и я сама подамся назад, насаживаясь на здоровенный мужской член, устремившийся мясистой головкой к моему входу, но, отчего-то до сих пор находившийся снаружи.

Глеб заставляет меня поднять голову выше и запрокинуть ее, надавливая ладонью. Пальцами свободной руки впивается в ягодицу, сжимая. Ощущение, будто я вот-вот потеряю сознание в тот момент, когда Кай, наконец, погружает в меня свой каменный, налитый кровью, стояк.

Он делает это медленно, сантиметр за сантиметром оказываясь внутри. А я готова, наверное, умереть от того, насколько это сладко, насколько долгожданно и насколько сильно отдаётся в груди блаженной негой, разбегающейся по всему телу. Двигается туда и обратно. Полностью выходит, а затем пронзает меня снова, повторяя все до тех пор, пока мужчина за дверью не включает воду в душевой. Сейчас я благодарна Глебу за то, что не имею возможности издавать звуки, сама бы я не смогла сдержать в себе эти порывы, стремящиеся наружу, но встречающие стальную преграду на своём пути.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Шум воды за стеной разносится по помещению, даря нам свободу действий. Глеб ускоряется, постепенно наращивая темп и силу толчков. Они превращаются в настолько мощные, что от каждого из них я содрогаюсь, а шлепки от соприкосновения наших тел становятся сравни смачным ударам по заднице.

Мужчина, пристроившийся сзади, не жалеет меня. Трахает со всей силы. Вбивается поршнем, тянет на себя голову, сжимает ягодицу до боли. Использует, как инструмент для получения удовольствия. Своего удовольствия. Но мне все равно нравится. Его член – наверное, лучшее, что происходило в моей жизни.

Не знаю, как долго все это происходит, но, по-моему, Глеб не прекращает пронзать меня насквозь, даже когда в соседней душевой мужчина заканчивает с водными процедурами, а после того, как  Кайданов освобождает мою голову, устраивая обе руки на бёдрах, я просто стону в голос. Чуть ли ни кричу, осознавая, что вот-вот кончу от его несдержанных животных движений внутри меня. Сквозь туманную завесу до сознания доносится какое-то невнятное рычание, Глеб что-то говорит мне, но я не предаю значения.

– Я убью тебя, Захаровское отродье! Убью тебя и папашу! Ты пожалеешь, что не сдохла тогда! – слышу позади себя, но слова различаю плохо, потому что именно в этот момент достигаю вершины блаженства.

Кайданов выходит из меня и приказывает встать на колени. Несколько раз проводит рукой по блестящему от моей смазки детородному органу, матерится и орошает мое тело горячей густой жидкостью. 

Глеб подхватывает с пола свои штаны, натягивает их на бёдра. Он даже не смотрит в мою сторону. Будто меня вообще здесь нет. Выходит из маленькой комнатки не попрощавшись, а я так и остаюсь сидеть на полу. Если я сейчас скажу, что чувствую себя гадко, то это не будет значить ровным счетом ничего. Вообще не передаст спектра чувств, которые в эту самую минуту пылают внутри меня. Я знаю себе цену, поэтому подобное отношение – это, как ножом по сердцу. В горле застревает ком. Он так болит и распирает, что я невольно тянусь рукой к шее. Сейчас я, в первую очередь, ругаю саму себя, за то, что позволила подобное. Я не дворовая шлюха, чтобы можно было так пользоваться мной.

Я стараюсь как можно быстрее взять себя в руки. Мне ни к чему такие страдания. Я намного сильнее, чем какие-то обстоятельства. И в следующий раз, я просто расцарапаю мудаку морду, если пойму, что он собирается снова использовать меня, как секс-куклу. Убеждаю в этом саму себя и забираюсь в кабинку. Ополаскиваюсь и, ввиду отсутствия у меня полотенца, натягиваю платье прямо на влажное после душа тело.

МАРИНА

13 августа 2020 года (наши дни)

Глеб не появлялся дома уже два дня. От него нет никаких вестей, так же как и от Пули, внезапно пропавшего вместе с ним. Вероятно, другие обитатели поместья и располагают какой-то информацией о том, что вообще происходит, но мы с Максимом находимся в полном недоумении.

Зато, на территории Глеба царит анархия. Единственное, чего придерживаются, оставшиеся без лидера мужчины, это дежурство на постах как днём, так и ночью. Но в остальном – полные разброд и шатание.

Такое положение дел, если честно, мне на руку. Никто не следит за тем, что я делаю, никто не раздает поручения, и я, так же, как все, только лишь выхожу на пост в соответствии с графиком.

Мне удалось узнать месторасположение оружейного склада, высчитать примерное количество оружия и боеприпасов, а также другую полезную для дела информацию. Я радуюсь тому, что лёд, наконец, тронулся, а я вовсе не являюсь бесполезным элементом системы, которой служу.

При этом, во мне нарастает тревога. Я переживаю за Глеба, сама того не понимая. Он исчез сразу же после того, как поимел меня в ванной комнате. Уехал в неизвестном направлении на личном автомобиле. Я все пыталась вспомнить, что он сказал тогда. Что-то про то, что убьёт меня, но что конкретно – никак не получалось восстановить в памяти, ведь в тот момент мой разум был занят совсем другими вещами.

Вообще, происходящее не было похоже на Кайданова. В здравом уме он бы никогда не оставил свой дом без присмотра, а мужчин, живущих под его началом – без надзора. Значит, мне не показалось, и он действительно был неадекватен тогда. Как бы то ни было, это второе утро, которое проходит в отсутствие Глеба.

Я не изменяю собственным привычкам и в этом: расстилаю коврик, занимаюсь, принимаю контрастный душ. Сегодня отличная погода, и я планирую провести день на улице, ещё раз изучив территорию объекта, за которым веду наблюдение. Свежая и довольная выхожу из душа, обернувшись полотенцем. В общем помещении ванной комнаты есть ещё мужчина, который тоже только что освежался в душевой. Я не придаю ему значения до тех пор, пока он не сокращает расстояние между нами, обхватив меня сзади. Довольно крупный мужик хватается за мою грудь, крепко прижимая к себе.

– Ну что, малышка, не желаешь утолить жажду изнывающего без женской ласки путника? – заискивающе обращается ко мне Кайдановский головорез, сильнее стискивая грудь, обёрнутую полотенцем.

– Губу обратно закатай! – отвечаю я. – И руки убери, пока я их тебе в задницу не засунула!

– Праведницу, сука, строишь?! Думаешь, не знаю, как тебя на днях в этой самой ванной драли? Я трахаюсь не хуже, поверь! – усмехается нахал.

– Я предупреждаю в последний раз, – спокойно говорю я. – Убери лапы!

На самом деле, наглый тип ужасно злит меня, до крови бурлящей. Но я гораздо слабее, поэтому мне необходимо тщательно продумать план действий.

– Строптивая блядь! Люблю таких! – он наклоняется к моей шее, не ожидая отпора, а я удачно использую представившуюся возможность.