— У меня есть еще один вариант, — невозмутимо произнес Тэль-Белар и слегка сдвинул вправо руку с прикрепленным к ней массивным луком. — Я… Аделаида… мы ничего не значим, но эта гномка… Я просто не могу позволить тебе забрать ее. Ее сила… она превышает все то, что я до этого видел. Я сразу понял, что эта женщина не так проста, как может показаться. И ты ее не получишь. Никогда.

Хаэл не верил, что темный лучник исполнит свою угрозу: несмотря на всю недальновидность и малодушие предавшего свой народ Тэль-Белара, герцог признавал, что тому присущи крайне обостренное чувство справедливости и нездоровое благородство.

— Прошу, не надо, — вскричала Аделаида, хватаясь за крепко держащую ее руку, — Белар, не делай этого.

— Опусти лук, или ваш кардинал умрет.

В знак того, что его лорд не шутит, Фредрик с силой схватил женщину за волосы и, оттянув ее голову назад, впился лезвием ей в горло, не позволяя говорить или даже вдохнуть.

— Ты будешь последним на свете мерзавцем, если теперь позволишь сразу двум своим дочерям погибнуть. Отпусти Аделаиду и убирайся, пока не поздно, — прорычал Тэль-Белар.

Шум в ельнике прервал напряженную сцену. Выскочил из-за кустов и замер в нерешительности Микаэл. Броня на нем была вся покорежена, со лба тонкими струйками стекала кровь.

— Милорд, надо уходить, — вскричал он, и Хаэл вздрогнул от таких слов своего рыцаря.

Не сводя глаз с Тэль-Белара, он жестом подозвал того к себе, и, приблизившись к своему лорду, Микаэл яростно выпалил, что на помощь Орену пришли, наверное, все эльфы из Деревни, что проклятый орк-полукровка помешал Тхотото переправить все войско из Адена и теперь они в меньшинстве.

Хаэлу хотелось рвать и метать, убить всех, кто находится вокруг. Он с силой сжал зубы, чтобы не издать отчаянный крик, лицо его все напряглось, тело сжалось в комок. Внутри него все дрожало и бесновалось.

— Этот орк, что остановил шамана, надеюсь, он мертв? — прорычал он, продолжая смотреть на темного эльфа, целящегося в его дочь.

— Н-нет, — неуверенно выпалил Микаэл.

Хаэл тут же захотел разорвать того в клочья, но темный рыцарь вовремя добавил:

— Его взяли живым.

Глаза Хаэла сверкнули огнем безумия, в уголках губ появилась злая ухмылка.

— Хорошо, — сказал он.

Стоя спиной к замку, он не мог видеть, что происходит там, по ту сторону реки, но чувствовал, как орки бегут прочь, пытаясь спастись в лесах и горах, как вздрогнула земля под телом поваленного навзничь голема, и внезапно место отчаяния в его сердце заняло холодное, разумное спокойствие. Он потерял Орен, потерял половину своего и так небольшого войска, потерял шанс утвердиться на юге. Но у него все еще был Аден, был Годдард и была Юнуши.

— Всем немедленно отступать, — приказал он.

Микаэл, казалось, только этого и ждал и, развернув свиток, тут же исчез в голубом сиянии. Фредрик, продолжая крепко держать Аделаиду одной рукой, второй достал свой зачарованный манускрипт и в волнительном ожидании теперь смотрел на герцога.

На всякий случай вынув и свой свиток, Хаэл медленно, боком, направился в сторону стоящей неподвижно Юнуши.

— Я заберу Юнуши! — уверенным, ровным голосом прокричал он, обращаясь к Тэль-Белару. — Ты не посмеешь выстрелить в безоружную женщину. Я знаю таких, как ты, — пренебрежительный смешок слетел с его тонких бледных губ, — такие, как ты, умрут, но никогда не изменят своим принципам. Ты слишком правильный, Белаар, хоть и предатель. Знаешь, ты мне даже нравишься: такой порядочный, нравственный, принципиальный. Жаль только, что ты ошибся стороной.

Его внезапную речь прервала Юнуши. В отчаянной попытке она бросилась к отцу и, крепко прижавшись к его броне, обхватила ее своими тонкими ручками так, что он даже на миг обомлел.

— Две стороны — одна монета, — прошептал Тэль-Белар, как только увидел, что стрела его достигла цели.

Хаэл почувствовал, как гномка разомкнула объятия. Не дав ей упасть на землю, он подхватил ее обеими руками.

— Не оставляй меня, отец… Прошу… — прошептала Юнуши.

Стрела лишь сантиметр не достала до сердца. «Попросить Аделаиду помочь? А что если она вместо того, чтобы вылечить сестру, попытается остановить его?..»

— Быстро читай, и окажешься в Адене, — обратился к ней Хаэл, протягивая зажатый в руке свиток.

Краем глаза заметив приближающегося с кинжалом в руке Тэль-Белара, Юнуши помотала головой.

— Не пойду… без тебя… — от этих слов дочери Хаэла передернуло.

— Мы пойдем вместе, — Хаэл ласково посмотрел на дочь, протягивая руку к потайному карману, но тут же замер как истукан, не в силах ни пошевелиться, ни оторвать взгляда от расплывающегося в улыбке лица гномки, которая, зажимая оба свитка в кулачках, глазами, полными торжества, смотрела на ошарашенное лицо продолжающего держать ее на руках Хаэла.

— Ты выбрала свою судьбу, — сквозь зубы процедил Хаэл и потянулся было к мечу, но почувствовал приставленное к его горлу острие холодной стали.

Он поднял глаза и увидел прямо над собой обрамленное длинными серебристыми прядями молодое лицо прекрасной светлой эльфийки. Ее изумрудные глаза смотрели на него с невыносимой болью — в них читались презрение, непонимание, обида…

— Уходи отсюда, Фредрик, — выдохнул Хаэл, поняв, что сам таки попался в приготовленный для него, выверенный до мелочей капкан.

— Убить ее? — донесся до него дрожащий взволнованный голос молодого ассасина: парень до сих пор стоял с самым растерянным видом, прижимая лезвие кинжала к темному горлу вражеского кардинала.

Хаэл устало помотал головой.

— Нет, — сказал он и, выразительно посмотрев на верного своего помощника, довольно произнес: — Этот орк, которого взяли в плен, — он перевел торжествующий взгляд на Аделаиду. — Передай, чтобы его убили, как только узнают о моей казни.

Фредрик, помешкав, сухо кивнул своему лидеру и тут же исчез во тьме ослепительной вспышкой.

«Ты ушла от меня, предала меня, пошла против меня. Но никогда, никогда тебе не стать счастливой. Если бы ты осталась тогда со мной, я весь мир бы бросил к твоим ногам, родная, но теперь мы оба обречены лишь на вечные страдания и бесконечное сожаление об упущенных возможностях», — не говоря ни слова, Хаэл пристально смотрел в озадаченное лицо своей старшей дочери — единственной из всех, кого он действительно, помимо своей воли, вопреки всем доводам разума по-настоящему любил. Кроме безмолвного страдания и невероятного отчаяния, что отразились теперь в ее потухшем взгляде, все остальное не имело для него особого значения. Освободившись от цепких объятий темного эльфа, она устало подошла сначала к истекающей кровью Юнуши и, потратив все последние силы на излечение смертельной раны, оставленной острым наконечником стрелы, склонилась над телом бездыханного лучника, не в силах что-либо более предпринять.

Тэль-Белар спорил со светлой эльфийкой, пытаясь убедить ее свершить свой суд над герцогом немедленно.

— Его будут судить перед всем миром! — возразила она звонким уверенным голосом. — Пусть совет темных тетрархов признает его виновным во всех совершенных им преступлениях, и тогда он будет казнен с позором, либо пусть темные эльфы сознаются во всеобщем предательстве, и тогда им ничего не останется, как бежать на север, оставив священные эльфийские земли. Мы не должны вершить самосуд!

Тэль-Белар в бешенстве ходил вокруг сидящего на земле безоружного лидера Альянса, по-прежнему сжимая в руке свой острый кинжал, не желая слушать никакие доводы, мечтающий лишь скорее покончить со всем этим, во имя спокойствия всех живых существ, во имя мира и правды. Эльфийка вплотную приблизилась к нему и, положив свою ладонь тому на плечо, прошептала что-то, и Тэль-Белар сразу почувствовал, что свободен от охватившего его на мгновение безрассудного гнева.

— Мы не поступим, как они, — с надеждой заглянув ему в глаза, сказала эльфийка. — Мы покажем, что справедливость и честь еще что-то значат в этом погрязшем в пороке мире.