Это так странно…

И странно, что сейчас я вспомнил об этом.

Такое ощущение, что я как будто ищу лазейку, оправдание, повод, словно хочу дать себе шанс на то, чтобы услышать версию Васюткина. Чтобы он стал лучше в моих глазах. А значит и общение с Юлей не было омрачено историей про предательство моего отца.

Это ужасно…

Ужасно, если бы Генка не поверил моему слову в суде..

Отбросив всех своих тараканов вместе с одеялом, я пошёл в душ.

А затем позвонил ещё двоим заказчикам и взялся за их проекты.

Ничто так не отключает меня от самокопания, как аврал на работе.

***

Мама позвонила на следующее утро.

После обмена приветствиями сразу начала вздыхать.

Я отложил дела и приготовился слушать.

– Мам, ну что случилось. Я же слышу, ты что-то хочешь сказать, – из моей мамы конспиратор никудышный.

– Ты только не ругайся. Это не про Николая, это про его дочку. Помнишь, я тебе книжки её показывала?

– Ну конечно, помню. Это же вот только было. – ещё бы я не помнил. Пытаюсь забыть изо всех сил.

– Ты представляешь – пропала девушка.

– В каком смысле – "пропала"? – у меня внутри что-то оборвалось и с грохотом упало в пятки.

– Может и не пропала...Она всё же не ребёнок, взрослая уже. Подумаешь – на телефон не отвечает. Её мама панику развела. Даже Николаю позвонила, представляешь? Она его столько лет игнорировала, а тут звонит. Да ещё из-за границы. Юля, говорит пропала. И подруга её какая-то близкая в отпуске, ничего не знает. Николай завёлся, конечно – он в дочери души не чает, – в этом месте маминого рассказа я невольно поморщился. Ага, не чает – знаем мы таких разведённых отцов, – стал ей звонить, а телефон выключен. В полиции сказали подождать. А Николай сам не свой. Собрался лететь в город к дочери, искать. Как он будет её искать, где… – даже по телефону было слышно, как мама переживает.

Мама что-то ещё говорила про переживания своего Николая, но я уже не слушал. Руки сами метнулись к ноутбуку, глаза сами читали последнюю Юлину главу.

Сердце само лихорадочно перекачивало волны адреналина…

– Мам, Николай уже купил билеты?

– Собирался заказывать, когда я с ним говорила пять минут назад.

– Звони ему. Пусть берёт два. Я лечу с ним.

С Николаем Васюткиным мы встретились в аэропорту.

Простой мужик,в глазах искренняя тревога за дочь.

Я увидел его издалека и пока шёл к нему, пытался понять: это я так сильно хочу его видеть иначе, – не таким каким видел все эти годы, – или он и правда такой: простой адекватный, может быть даже порядочный чувак.

Поравнявшись, я протянул ему для приветствия руку. Николай постарался не подавать вид, что удивлён и обрадован, но на долю секунды эти эмоции промелькнули на его взволнованном лице и отразились в его чуть более быстром протягивании руки в ответ, чуть более крепком рукопожатии.

Я почувствовал себя каким-то благодетелем, каким-то вельможей, снизошедшем до общения с простым смертным. Это было мерзкое чувство. Я не хотел такого эффекта.

– Спасибо, Степан, – чуть хриплым от волнения голосом сказал Васюткин.

– Не благодари. Так получилось, что я по своему делу лечу. – буркнул первое, что пришло на ум, но тут же понял, что это может звучать не в том смысле, в каком я имел ввиду. Поэтому поспешил добавать. – То есть, дело у нас общее, но я бы и без тебя полетел. Если бы знал… Спасибо, что сообщил.

– Так вы всё-таки познакомились с Юлькой ? – Николай обрадовался, но я не понял ни его фразы, ни радости.

– Да, мы, как выяснилось, очень близко знакомы. – я не стал вдаваться в подробности своего крышесносного открытия.

Когда я прочитал Юлину последнюю главу, то решил, что у меня зрительные галлюцинации.

Она написала про свою героиню такое, что могла знать только моя Оля из санатория!

Перечитал несколько раз. Так и есть. Это она!

Ну да, дочь Васюткина тоже пострадала в той аварии, – мама говорила мне об этом, – значит, она тоже должна была получить приглашение в санаторий. Всё логично.

Почему она назвалась Олей – не понимаю. Хотя сам тоже хорош – в переписке Лёхой, какого-то чёрта назвался.

Ох, и дурдом…

Не одна Галя завралась. Мы с Юлей ничем не лучше.

Юля. Всё-таки она Юля. Я улыбнулся.

В аэропорту мы с Николаем не общались. Ему кто-то постоянно звонил по работе, было не до того. У меня тоже были кое-какие вопросы от клиентов, на которые до отлёта нужно было было ответить, чтобы люди не нервничали. Фриланс классная тема, но есть и свои минусы: клиенты чаще всего воспринимают тебя как круглосуточного бота, готового в любое время дня и ночи (у них-то может и не ночь) ответить на любой их вопрос. Развёрнуто и с улыбочкой.

Посадку объявили быстро. Просто чудо, что не было проблем с билетами на ближайший рейс.

В самолёте, после рассаживания по местам и отключения телефонов, между мной и сидящим рядом Николаем повисла неловкая пауза.

– Николай, не будем делать вид, что между нами нет проблемной темы, – я решил поговорить с Васюткиным. Раз уж сама судьба подкинула нам такие условия для беседы, – давай обсудим раз и навсегда то, что у вас произошло тогда с отцом.

– Степан. Ты взрослый мужик. Я вроде тоже. Послушай меня. Я тебя по-человечески очень понимаю. Тебе важно узнать правду. За все эти годы я как только наш разговор в голове не проговаривал. И оправдывался, и извинялся, и вываливал сгоряча всю правду...Но речь о твоём отце. Не о каком-то там общем знакомом. – Васюткин на миг замолчал. – В общем, ты меня прости, но я решил, что не имею права с тобой обсуждать те события.

– Нормально, – я чуть не поперхнулся. – То есть, тебя устраивает состояние холодной войны между нами? Не будем ничего менять?

– Нет, не устраивает. Я люблю Алёнку, она твоя мать. Я за неё, знаешь, сколько переживал, когда ты с ней не общался? Готов был даже всё на себя взять, гадом, каким ты меня видишь, стать, лишь бы вы помирились. Она не дала. Она знает, как всё тогда было. Не от меня. От отца твоего, от кое-кого из сотрудников.

Эта ж история не с меня началась. Тянулась долго. Все молчали, хотели как лучше. – Николай устало развёл руками. – Иногда молчание – это такое же враньё, Степан.

Хочешь разобраться – разбирайся. Но не со мной. Не от меня ты должен узнать правду.

Я молчал. Николай открывался для меня с такой стороны, с какой я совершенно не ожидал его узнать. Я думал, что он с радостью примет мой белый флаг и приглашение к переговором. Начнёт взахлёб рассказывать, какой он молодец, а мой батя подлец.

Но он предпочёл промолчать. Я не предполагал такого развития событий.

Васюткин ничего не сказал, я ничего не узнал, а с души меж тем как будто полкамня упало. Не знаю, что там у них было, каким мой отец себя показал, но то, каким я увидел сейчас Николая – мне понравилось.

– Сейчас прилетим и в полицию. У Юлиной подруги муж Игорь там работает. Хороший парняга, я с ним познакомился ещё когда Юлька в коме лежала после аварии. Он, правда, сейчас в отпуске, в отъезде. Но он в своём отделе предупредил ребят. Нам помогут. Ориентировку разошлют по своим, отряд добровольцев к поиску подключат, в социальных сетях объявление о пропавшей девушке дадут.

– Всё что нужно, это адрес Юлиного бывшего парня. Того, который деньги у неё украл, а потом вернул.

– Максим? – Васюткин чуть из кресла не выпрыгнул. Хорошо, что его держал ремень безопасности. – Я ничего не знаю об этой истории.

– Ну и не от меня тебе о ней узнавать. – не удержался я от подкола и подмигнул ошарашенному Николаю.

У меня перед глазами всплыла из памяти недавняя фраза-комментарий под Юлиной книгой.

Камилла: Попалась, стерва!

Лишь бы этот козёл не совершил страшное...

Юля

Степан закинул на меня свои руки и ноги, как в нашу первую встречу и посмеиваясь шепнул::