– Вы ведь знаете, что у нее есть второй дом? – уточняет Элиза. – Это было в интервью, которое она дала в прошлом году перед третьим сезоном.

А мне казалось, что это я одержим! Вот вам, пожалуйста, – Элиза с удовольствием читает интервью Лейлы Джей!

– Разумеется, я знаю, что у нее есть второй дом, – раздраженно отвечает Мириам. – Но там ее нет.

– Думаете, она где-то прячется? Или ее похитили? Или она просто убежала?

– Откуда мне знать! – рявкает Мириам. – Я хотела сказать… Я просто так волнуюсь! – Она всхлипывает и сморкается в салфетку.

НЕЛЬЗЯ ТАК РИСКОВАТЬ и допустить, чтобы мама запретила мне работать детективом… навсегда. Я не могу рассказать ей, чем мы занимаемся, пока не докажу свою правоту. Мамин взгляд прожигает меня насквозь.

– Так что же?

– Мы не занимались расследованием, – говорю я. – Мы бы так не поступили.

– Это правда? – спрашивает мама, глядя на Элизу и Фрэнка.

Элиза кивает, но, кажется, избегает встретиться взглядом с моей мамой.

– Все, что сказал Карлос, правда, – подтверждает Фрэнк, и я чувствую прилив облегчения. – В ДЕНЬ, КОГДА ВСЕ НАОБОРОТ!

Нет, Фрэнк! Нееееееееет!

Мама резко поворачивается ко мне:

– Я так и знала! Разве мы только что не говорили о доверии? И через две секунды после этого разговора ты решил улизнуть от своей няни?

– Эм…

– А потом ты солгал мне – опять – прямо в лицо?

Ну, когда она так говорит, все это, конечно, звучит очень плохо. Мама ведет нас обратно к Морин.

– Они сбежали, – говорит мама. – Так что – просто чтобы убедиться, что ты никогда больше их не потеряешь… – Мама лезет в сумку и достает три поводка.

Прежде чем мы успеваем удрать, мама надевает шлейку мне через голову и застегивает вокруг туловища, и Морин проделывает то же самое с Элизой.

Фрэнк пристегивается добровольно.

– Гав-гав-гав, я собачка! – сообщает он.

– Мама, это ужасно унизительно!

– Унизительно, но необходимо, – отвечает мама. – Очевидно, мне нужно держать тебя на коротком поводке… в буквальном смысле.

ДЕЛО ЗАКРЫТО

АБСОЛЮТНО ТОЧНО: БУКВЫ на сгибе складываются в сообщение, в котором говорится, что бумаги находятся под половицей. Но какие бумаги? И почему она доверила Вольфгангу эту информацию? Думаю, мы узнаем это, только заглянув под половицу. Единственная проблема…

– Под какую именно половицу? – озвучиваю я свои терзания. – В студии миллион полов.

– Значит, нам придется обыскать их ВСЕ! – кричит Фрэнк. – Ломайте полы один за другим, пока мы не заглянем под каждую доску! – Он плюхается на пол и начинает царапать бордовый ковер.

– Прекрати, Фрэнк, – останавливает его Элиза. – Это пол в ее гримерке. Зачем ей прятать важные бумаги в чужой гардеробной или в комнате, которой пользуются все актеры и съемочная группа?

Звучит вполне логично, поэтому мы направляемся в комнату Лейлы, на цыпочках, чтобы не привлекать к себе внимания. В этом есть свои плюсы – мы целый день хотели обыскать комнату Лейлы – с тех пор как обнаружили, что Мириам Джей шарит там. Я только надеюсь, что Мириам не опередила нас и не нашла то, что лежит под половицами. Когда мы закрываем дверь в гримерку Лейлы, Фрэнк падает на пол и начинает стучать по доскам:

– Тук-тук! Кто там? – Фрэнк начинает хихикать. – Вы поняли, ребята? Поняли?

– Да, отличная шутка, Фрэнк, – отвечаю я, опускаясь на колени. Мои руки и ноги докладывают, что полы здесь очень жесткие.

– Вот она! – восклицает Элиза, поднимая доску у комода.

Элиза сует руку в тайник и вытаскивает металлическую желтую коробку – маленький персональный сейф.

– Открой ее! – восклицаю я.

– Не могу – она заперта!

Мы по очереди стучим по коробочке, встряхиваем и нажимаем, но ничего не открывается. Я переворачиваю ее:

– Элиза, смотри!

На коробке есть несколько крошечных желтых цифр, образующих треугольник. Поскольку и сама коробка желтая, их почти невозможно увидеть. А еще внизу есть два вращающихся циферблата, на которые можно нажать пальцем… на обоих цифры от одного до девяти.

– Кодовый замок, – констатирует Элиза. – Держу пари, эта пирамида каким-то образом подсказывает нам правильный ответ. Нам нужно ввести номер для взлома с помощью циферблатов.

– Или шарахнуть кувалдой! – радостно предлагает Фрэнк. – БАХ! Или бомбой! БУМ! Или акулой! ЧАВК!

– Неплохая идея, Фрэнк, – говорю я.

Элиза фыркает:

– Акула? Серьезно?

Я закатываю глаза:

– Да нет же! Кувалда – или какой-нибудь другой инструмент для взлома.

– Или можно просто решить головоломку – говорит Элиза, проводя пальцами по желтым цифрам на сейфе. – Может быть, это менее увлекательно, чем разбивать кусок металла вдребезги, но зато более надежно. Нам просто нужно выяснить недостающие числа в треугольнике.

– ВЫ! – КРИЧУ Я. – Вы похитили свою собственную дочь!

– Во-первых, я этого не делала. Во-вторых, даже если бы я это сделала, это не было бы похищением. Нельзя похитить собственного ребенка.

– Конечно, можно похитить собственного ребенка! – возражает Элиза. – Это происходит все время!

– Мне нечем дышать! – хрипит Фрэнк.

– Так и должно быть! – огрызается Мириам. – Теперь о бумагах. Передайте их мне.

Безопасность Фрэнка важнее, чем любой дурацкий документ. Я протягиваю ей бумаги. Но она все еще слишком далеко, чтобы достать до них.

– Ближе, – велит она. – И никаких шуток.

– Что такого важного в этих бумагах? – спрашиваю я, подходя к ней.

– Их могут использовать в качестве доказательства моей вины. Я знала, что Лейла скрывала их где-то здесь, – мне просто нужно было их найти. Теперь я могу спрятать их, и никто никогда не узнает, что она была способна развестись со мной.

– Была? – тихо переспрашивает Элиза.

– Вы же не думаете, что она все еще жива после шести дней отсутствия, не так ли? Я смотрю полицейские шоу. Лейла даже прослушивалась на них. Ей конец. И я не собираюсь без вины садиться в тюрьму из-за этого неблагодарного ребенка.

Она наклоняется вперед, выхватывает бумаги из моих рук и толкает Фрэнка на меня. Мы падаем на пол, а Мириам убегает. Она направляется налево – к съемочной площадке. Мы могли бы последовать за ней или срезать путь, повернув направо и опередив ее.